Кэрол Дуглас - Железная леди
Оставался еще один пролет к площадке, где уже царила совершенная разруха. Ирен остановилась, заслонив мне обзор – или прикрывая меня своим телом?
– Осторожно, Нелл, – прошептала она, кивая на хлипкую маленькую дверь перед нами.
Там заканчивались ступеньки. Туда мы и должны были войти – или остановиться и забыть про свое любопытство.
Ирен прислушалась. Другие, возможно, тоже обращали внимание на звуки, но примадонна возвела их изучение в целое искусство. Возможно, это являлось следствием ее музыкальной подготовки, но она, похоже, умела слышать на нескольких уровнях одновременно, причем не только различала шаги, голоса или скрип пружин мебели, но и чувствовала малейшие движения и даже присутствие человека, на что способны только животные. Она вся превратилась в слух, и казалось, будто она видит то, что находится за грязной деревянной дверью. Только когда подруга слегка расслабилась, я удостоверилась, что оттуда не доносится ни звука.
Однако, взявшись за замок, она бросила мне предупреждающий взгляд.
Механизм взвизгнул, как поросенок. Я чуть не уронила картину, что добавило бы целый взрыв звуков в маленьком закутке площадки. Лестница под нами сужалась в серую бездну. Казалось, мы балансируем на вершине высокой башни.
Ирен снова прислушалась, затем резко распахнула дверь. Хлипкая деревянная конструкция ударилась о какой-то предмет мебели, находящийся за ней. Я мечтала поскорее оставить позади высокие ступени, но Ирен не двигалась, обследуя взглядом комнату в сгущающихся сумерках. Зря мы так задержались на Монмартре – тут еще страшнее, чем в жутком Старом городе в Праге!
– И-и… – начала я, собираясь произнести имя подруги.
– Ш-ш-ш. – Она наконец-то перешагнула порог.
Я последовала за ней, радуясь, что ноги наконец-то ступают по ровной поверхности, пусть это всего лишь грубые доски, не покрытые даже тряпичным ковриком. Скудный ряд окон оставлял на полу размытые квадраты убывающего дневного света. В воздухе, будто шлейф духов, висел застарелый аромат давно приготовленной и определенно странной еды. Я ощущала и другие запахи, вроде бы животного происхождения, но определенно неприятные.
Ирен молча проследовала туда, где выщербленный потолок чердака почти соприкасался с полом, и как можно шире распахнула рамы. Лучи вечернего солнца, похожие на обезжиренное молоко, залили доски пола. Я увидела две узкие койки у противоположной стены. Сундук. Миска на маленьком столе между двумя рамами. Ведро помоев. Я все еще топталась в дверном проеме, колеблясь между двумя одинаково ненавистными вариантами выбора: грязная невзрачная комната или скрученная в спираль лестница, ведущая к ней.
– Он ушел, Нелл. – Спокойный голос Ирен так меня напугал, что я чуть не бросилась прочь с порога вниз, в раскрытую пасть лестницы.
– Ты уверена?
Она кивнула, все еще небрежно держа револьвер в одной руке.
Затем я услышала шуршание, как будто провели ногтем по тонкому шелку.
– Ох, Ирен…
– Здесь никого нет. – Ее голос звучал почти со злостью из-за разочарования. – Ничего не осталось. Кроме вон той груды старых тряпок… – Она двинулась в ту сторону.
Я снова услышала – нет, почувствовала – движение. Легкое, скрытное, угрожающее движение.
– Ирен?..
– Слышу, Нелл. – Ее голос был напряженным, в верхнем регистре – высокий, нетерпеливый. – Услышала сразу же, как мы вошли.
– Что… это?
– Не знаю, но сомневаюсь, что человек.
– О-ох! – Если подруга ожидала, что столь проницательное заявление меня успокоит, то она ошибалась.
– Возможно, крысы, – буднично произнесла она.
Я прислонилась к грязному дверному косяку, поскольку колени перестали меня держать.
– Пристрели их!
– Нелл. – Ирен говорила с удивлением и даже весело. – Они тебя не тронут. Я просто осмотрю ту груду тряпок и, пожалуй, сундук, после чего мы уйдем.
Она живо направилась к койкам, а у меня в голове зашевелились мысли о блохах или каких-нибудь еще более мерзких паразитах. По коже побежали мурашки. Зачесался затылок. Заныли руки – так крепко я вцепилась в края картины.
Что-то снова двигалось, при каждом шаге, который делала Ирен, – невидимое зеркало ее движений. Что-то медленное, потаенное… и умное.
Примадонна склонилась над неопределенной темной кучей на полу, потянула длинный край одежды и вдруг отскочила к койке, будто героиня мелодрамы, – совсем нехарактерное поведение для Ирен.
– Ч-ч-что там? – Зубы у меня стучали, хотя под карнизом крыши было жарко, и по спине струился пот, оставляя неприятные змеиные следы.
Подруга отступала назад, будто не слышала меня.
– Мертвец, – наконец пробормотала она. – Одет как уроженец Индии. Ужасная смерть.
Потеряв дар речи, я цеплялась за портрет, не желая принять правду, отказываясь верить, что мужчина, которого я видела всего два дня назад, лежит мертвый на заброшенном чердаке.
Ирен взглянула на меня; ее бледное лицо с темнеющими провалами глаз и рта совсем не выглядело красивым – если не считать красивым череп.
– Не… он. Борода седая, а лицо опухшее и темное. Боже мой… не подходи! Может быть… это чума.
– Квентин был болен еще до отравления, – начала я, ужаснувшись возможности, которую озвучила подруга: чужеземная болезнь, и мы все заражены. Один человек уже от нее умер, а Квентин ушел, и нельзя его предупредить. И он не может нас предупредить. О чуме. – Что нам теперь делать?
– Сохранять спокойствие. – Казалось, совет Ирен относится не только ко мне, но и к ней самой. Никогда прежде мне не случалось наблюдать примадонну в такой растерянности. Все равно что застать королеву Викторию визжащей при виде мыши – маловероятно и пугающе.
– Я спокойна, – заявила я с нажимом, но наверняка мне не удалось никого одурачить, даже… труп. – Но я все еще что-то здесь чувствую…
– Крысы, – повторила Ирен. – Человек лежит здесь мертвым уже какое-то время. Крысы наверняка заявятся, особенно в такую убогую каморку. Он выглядит так отвратительно. Возможно, они здесь уже побывали. – Она двинулась в сторону, к печальным пятнам убывающего дневного света, к лестнице.
Снова шуршание по деревянному полу, как будто тащат тяжелый парчовый шлейф, он цепляется за щербинки досок, но его продолжают тащить. Женщина-призрак в парадном платье? Я уставилась в сгусток тумана, который создали в этом месте жара, неизвестность и сумрак. Затем я увидела, как нечто вроде струи дыма взвивается кверху… будто исследует атмосферу. Оно поднялось по собственной воле, и поднялось высоко, колеблясь и шурша. Ирен отходила как раз к тому месту.
У меня пропал голос. Совсем пропал! Рот, губы двигались. Ногти со скрежетом вцепились в развернутый холст. Нога без всякого моего участия сделала шаг вперед, но говорить я все же была не в состоянии.
Ирен обернулась на мое движение, оказавшись спиной к безмолвной тени, которая смутно вырисовывалась сзади нее, поднявшись сначала до уровня ее колен, а потом и до талии.
– Там! – наконец выкрикнула я, указывая на тень. – Стреляй! Стреляй!
Она резко повернулась. Ее шелковая юбка взметнулась и задела краем колеблющуюся тень. Продолговатый силуэт, не толще свернутого зонтика от солнца, неожиданно вытянулся, как рапира, длинная и смертельно опасная. В тот же момент пистолет выплюнул в полумрак красный дымок. Хлоп, хлоп, хлоп! Выстрелы звучали как аплодисменты. Зонтик Ирен отбросил вялый предмет в темный угол. Я хотела броситься к подруге, но она показала рукой, чтобы я стояла на месте.
Долгое время я ничего не слышала, кроме легкого пыхтения Ирен и шума пульсации крови в ушах, пока опускающаяся темнота постепенно не заглушила и эти звуки. Я все еще могла видеть бледные очертания платья Ирен и слабые лучи света, пронизывающие ее волосы и обрисовывающие профиль. Ее голос звучал резко, почти хрипло:
– Лампа стоит на столе у двери, Нелл. Я брошу тебе коробок спичек. Коробок Стенхоупа, – добавила она с иронией. – Я хочу, чтобы ты зажгла фитиль и включила лампу. Держись как можно ближе к двери, но делай все быстро и тихо.
Она бросила что-то в мою сторону, и я поборола желание уклониться. Предмет стукнулся о холст, который я прижимала к груди, и скользнул ниже, пока я не схватила его и не прижала к юбке. Я прислонила портрет к стене, опасаясь, что дешевый картонный коробок мог открыться. Деревянная спичка оказалась такой крохотной, что годилась разве что для кукольной руки. Я чиркнула ею о поверхность стола и начала дышать ровнее, почувствовав тепло и свет. Но спичка погасла, прежде чем я успела найти лампу, которую заметила Ирен у входа.
Я второй раз вступила в битву со спичками – достала еще одну миниатюрную палочку и заставила ее загореться. На этот раз я успела коснуться ею фитиля, но пламя опалило кончики пальцев, и я уронила спичку. Ирен ничего не сказала. Я ничего не слышала и почти ничего не видела, помимо горячего поля моего сражения. Я должна победить! Огонь следующей спички лизнул пальцы, но я держала ее, пока искры не зажгли фитиль. Я снова уронила спичку, но свет в лампе уже ожил и стал больше, когда я выкрутила фитиль.
