Найо Марш - Убийство в стиле винтаж
– Ловите его! – отозвался Касс странно приглушенным голосом и еще быстрей заработал ногами. – Держите этого чертова… Этого… Вытащите меня! О господи! Вытащите меня отсюда!
Аллейн и Уэйд бросились к обезумевшему сержанту. Уэйд включил фонарь, и в луче его света они наконец увидели, в какую ловушку угодил Касс. Его голова и огромные плечи застряли в узком проходе между велостоянкой и соседним магазином. Полицейский шлем сполз со лба и закрыл ему лицо, словно металлическая маска, а толстые руки оказались плотно прижаты к бокам. Он не мог протиснуться ни вперед, ни назад и уже начал задыхаться.
– Вытащите меня, – взмолился он. – Нет, оставьте. Бегите за ним. Бегите за… О боже, вытащите меня!
– Бежать за кем? – спросил Уэйд. – Что за балаган вы устроили, сержант Касс?
– Ничего я не устроил, мистер Уэйд. Просто чертов юнец рванул за угол, а я не смог пролезть в эту щель. Он, наверное, уже давно удрал.
– Господи, ну вы и олух, Касс, – с сердцем воскликнул Уэйд. – Просто поверить не могу!
Он схватил сержанта за ремень и повернулся к Аллейну.
– Можете мне помочь, сэр?
Аллейн уже внутренне трясся от гомерического хохота, но сумел взять себя в руки, внимательней оглядел пленника и, покопавшись в деревянном сарайчике, нашел длинное бревно, которое они зажали между двумя стенами, чтобы немного ослабить их нажим. Касса, багрового и потного, извлекли наружу. Аллейн тут же скользнул в проход и повернул за угол сарайчика. Там оказалась еще одна дорожка, уводившая назад к театру. Он помчался дальше между каким-то ветхим заборчиком и кирпичной стеной реквизиторской. Дорожка привела его на задворки театра, миновала закрытую дверь и наконец вышла к узкой улочке. Здесь Аллейн остановился. Позади, на театральном дворике, послышался звук полицейского свистка. Улочка была абсолютно пустой, но через несколько секунд в ее дальнем конце появился полицейский. Аллейн окликнул его, и полисмен бросился к нему бегом.
– Что случилось? Кто свистел?
– Инспектор Уэйд и сержант Касс, – объяснил Аллейн. – Они там, во дворе театра. Скажите, мимо вас не проходил молодой человек в вечернем костюме?
– Да, только что. Свернул за угол. А в чем дело?
– Он от нас сбежал. Куда он направился?
– К отелю «Миддлтон». Постойте, сэр, а вы кто такой? Что вы тут делаете?
– Спросите Уэйда, – ответил Аллейн.
Инспектор аккуратно обогнул констебля и помчался дальше.
Вскоре он выбрался на главную улицу. Впереди появилось знакомое здание отеля. Через три минуты он уже расспрашивал ночного портье.
– Мистер Гордон Палмер уже вернулся?
– Да, сэр. Пришел минуту назад и поднялся к себе, в пятьдесят первый номер. Что-то не так, сэр? – спросил портье, глядя на испачканную рубашку детектива.
– Нет, все в порядке. Я последую его примеру.
Он оставил удивленного служащего за конторкой и взбежал по лестнице. Пятьдесят первый был на третьем этаже. Аллейн постучал в дверь. Никто не ответил, поэтому он вошел внутрь и включил свет.
Гордон Палмер сидел на краю кровати. На нем был вечерний костюм. В руках он держал бокал.
– Пьете в темноте? – спросил Аллейн.
Гордон пару раз открыл рот, но не смог выдавить из себя ни слова.
– По правде говоря, – добавил Аллейн, – вы ведете себя на редкость глупо. Хотите, чтобы вас посадили за решетку?
– Убирайтесь к черту.
– С удовольствием. От вас разит виски, и выглядите вы отвратительно. Но сначала послушайте, что я скажу. Как вы уже знаете, я инспектор Скотленд-Ярда. В рамках расследования мне придется заниматься разными вещами, связанными с этим делом. В том числе – написать письмо вашему отцу. Что именно я в нем скажу, будет зависеть от нашего завтрашнего разговора. Сейчас слишком поздно, и у нас нет времени для беседы. Поэтому пока я просто запру вас в комнате и дам как следует подумать. Имейте в виду, что от вашего окна до мостовой не меньше пятидесяти футов. Спокойной ночи.
Глава 15
Конец первого акта
Аллейн мечтал о постели. Он чувствовал себя грязным и усталым, а тупая боль в суставах напомнила ему, что не стоило так напрягаться после недавней операции. Он вошел в номер, умылся, быстро переоделся в серые фланелевые брюки и теплый джемпер. Затем спустился вниз.
Ночной портье смерил его подозрительным взглядом.
– Снова уходите, сэр?
– Да. Хорошая ночь для охоты.
– Простите, сэр?
– Вы скоро все узнаете, – пообещал Аллейн. – А пока мне надо кое-что закончить.
Вернувшись назад в театр, Аллейн нашел в офисе Уэйда и Касса, которые беседовали с мистером Джеффри Уэстоном. Форменная куртка Касса была разорвана, а на щеке красовалась багровая ссадина. Он сидел за столом, делая заметки. Очевидно, недавнее приключение неблагоприятно сказалось на его пищеварении, поскольку в животе у него то и дело что-то урчало, и тогда сержант недовольно хмурил брови и принимал надменный вид. Уэйд выглядел раздраженным, Уэстон – невозмутимым. В кабинете стояла невыносимая духота.
– Я решил, что надо вернуться и доложить, – сообщил Аллейн. – Ваш чертенок будет до утра заперт в своем номере, мистер Уэстон.
– Значит, он все-таки нализался, – безразлично буркнул Уэстон. – Я же говорил.
– Вы были правы, мистер Уэстон, – отозвался Уэйд.
– Полагаю, что констебль, которого я встретил в переулке, рассказал вам о моих планах, – добавил Аллейн.
– Да, сэр, и можете представить, как он удивился, когда я объяснил ему, кто вы! По моему приказу он следовал за вами, мистер Аллейн, но, увидев, что вы вошли в отель, решил не вмешиваться. Я как раз спрашивал мистера Уэстона, почему, по его мнению, его подопечный решил от нас сбежать.
Уэйд покосился на Уэстона и, наклонившись вперед, состроил за его спиной гримасу.
Аллейн подумал, что никогда не видел более невыразительного лица, чем у Джеффри Уэстона. На шкале эмоций его можно было обозначить цифрой «ноль». Это лицо нельзя было назвать располагающим или неприятным, и оно не имело никаких характерных особенностей или особенных примет. Даже обладая безупречной памятью, вряд ли вы смогли бы вспомнить его через несколько минут. Просто лицо, и все.
– Но почему он все-таки удрал? – спросил Аллейн.
– Потому что он дурак, – ответил мистер Уэстон.
– Не спорю, – согласился Аллейн. – Но даже у дураков есть какие-то мотивы. Чего он боялся?
– Он бежит от всего, что ему не нравится, – объяснил Уэстон с неожиданной суровостью. – С тех пор как научился передвигаться на двух ногах. Он уже бросил три школы. У него нет выдержки.
– Но сегодня в гардеробной он проявил недюжинную выдержку, обвинив Кортни Бродхеда – ни больше, ни меньше – в воровстве.
– Его науськали, – возразил Уэстон.
– Кто, Ливерсидж?
– Разумеется.
– А вы верите, что Бродхед мог украсть деньги, мистер Уэстон?
– Мне все равно.
– Вы говорили об этом с мистером Палмером?
– Да.
– Когда?
– В гардеробной, после того как вы ушли.
– И что вы сказали? – поинтересовался Аллейн, мысленно заклиная: «Сезам, откройся! Сезам, откройся!»
– Сказал, что его посадят в тюрьму за клевету.
– Прекрасно. Это его напугало?
– Да.
– Думаете, он сбежал, чтобы избежать вопросов?
– Да.
– Надо же, как все просто, – удовлетворено заметил Аллейн, – особенно если уже знаешь ответ.
Уэстон молча смотрел на свои ботинки.
– Полагаю, – продолжал Аллейн, – вы знали о сюрпризе с шампанским?
– Нет, не знал.
– А мистер Палмер?
– Он тоже.
– Вы можете помочь нам найти пропавшего тики?
– Боюсь, что нет.
– Что ж, – заключил Аллейн, – на этом все. Может быть, у вас есть какие-то вопросы, инспектор?
– Нет, сэр, никаких, – поспешно ответил Уэйд. – С молодым джентльменом мы поговорим завтра утром.
– Значит, я свободен? – спросил Уэстон, поднявшись с места.
– Да, спасибо, мистер Уэстон.
– Что ж, я пошел. Спокойной ночи.
Он вышел из комнаты, и детективы молчали до тех пор, пока его шаги не затихли в коридоре.
– Ну и нудный же тип, – пробормотал Уэйд. – В жизни таких не видел!
– Да, не очень общительный, – согласился Аллейн.
– Будь я проклят! В любом случае это последний.
– Верно, – с удовольствием согласился Аллейн.
Несмотря на это, они остались в комнате и продолжали разговаривать. Казалось, какое-то извращенное упрямство заставляло их затягивать этот трудный день. Их мысли становились четче и острее. Они словно заново проснулись. Аллейн долго говорил о деле, и новозеландцы внимательно его слушали. Но в какой-то момент он остановился и передернул плечами. Вдруг вся энергия их покинула. Они почувствовали себя грязными и до смерти уставшими. Уэйд начал собирать бумаги.
– По-моему, на сегодня хватит. Закрываем шарашку до утра. Потом будут слушания в суде. Господи, что за жизнь!
Аллейн подошел к противоположной стене и стал разглядывать мутный рисунок, висевший в застекленной рамочке рядом со второй дверью. Он достал носовой платок и протер стекло.
