День четвертый - Лотц Сара

Она навела курсор на кнопку «удалить».

Она должна была умереть еще вчера, одиннадцать часов назад. Сейчас она формально проживает время, взятое у судьбы взаймы.

Я хочу умереть, держа за руку красивого корабельного доктора и кушая отравленный виноград.

Откуда Селин могла знать, что Элен вспоминала эту цитату как раз в тот самый вечер? Книжку «Трамвай “Желание”» она с собой не привезла, а электронная «читалка» всегда была в ее сумочке. Вся та ночь была какая-то тревожная. Мелодия, которую они слышали в ванной комнате, и тени, которые она видела в отражении балконного стекла… Все это можно было объяснить, но страх, который она тогда испытывала… мощное первобытное чувство, подсказывающее, что нужно немедленно бежать… от него на душе до сих пор было неспокойно. Она закрыла ноутбук и попробовала вновь погрузиться в «Доводы рассудка» Джейн Остин. Возможно, это был последний шанс дочитать этот роман, и вдруг Элен испытала острую тоску по поводу всех книг в электронной «читалке», которые никогда уже не прочтет. Несколько минут она потратила на то, чтобы удалить наиболее сомнительные позиции в своей избранной подборке: среди таких авторов, как Грэхем Грин, Жозе Сарамаго и Дэвид Митчелл, затесался целый букет низкопробных любовных романов. Не в состоянии успокоиться, она снова вернулась в комнату.

Элиза что-то невнятно пробормотала во сне, вздрогнула, открыла глаза и затуманившимся взглядом огляделась по сторонам, словно пытаясь сообразить, где находится.

– Как ты себя чувствуешь? – улыбнулась ей Элен.

– Элен… Он мне приснился. Мы с ним разговаривали.

– Питер?

Элиза кивнула и перевела дыхание.

– Все было так реалистично, Элен.

– Я знаю.

Но на самом деле ничего она не знала. Грэхема во сне она не видела, хотя иногда – только иногда! – казалось, что утром она чувствует его запах на своей подушке.

– Он сказал, чтобы я не чувствовала себя виноватой.

– Виноватой? В чем?

– В том, что ушла, когда он умирал. Меня не было рядом с ним.

И это было у них общее – Элен тоже не было рядом с Грэхемом, когда он делал свой последний вдох.

– Это не твоя вина.

– Я знаю, дорогая. Элен… Ты до сих пор хочешь сделать это?

Хочет ли она? Элен снова заглянула внутрь себя. Единственной имевшейся альтернативой для нее было возвращение домой. Там она уже отключила погружной нагреватель, опорожнила холодильник и морозильную камеру. Она представила себе, как ловит такси в аэропорту Хитроу, промозглым вечером под моросящим дождиком подъезжает к двери своего дома, оставляет ключи в прихожей на столике, в ящичке которого Грэхем держал свою заначку сигарет, идет в холодную кухню, лишенную следов чьих-либо прикосновений, лишенную следов его присутствия.

– Да. Я по-прежнему хочу это сделать. А ты?

– Да, дорогая. Я тоже.

Элиза во многих отношениях находилась в гораздо более сложном положении, чем она: медицинские счета Питера поглотили все ее средства. Элен с радостью помогла бы ей материально, если бы та попросила, но Элиза никогда об этом не говорила. Да и зачем ей было об этом просить? Элизе уже не следовало опасаться того, что она влезет в новые долги. Они приняли твердое решение насчет своих планов. Что касается Элен, у которой не было детей или живых близких родственников, она хотела отдать свои значительные сбережения на благотворительность – возможно, приюту для кошек, – но существуют ли сейчас такие заведения? Порой ей казалось, что она слышит обращенный к ней голос Грэхема, причем так отчетливо, будто он стоит прямо рядом с ней:

Нельзя же быть такой чертовски глупой, девочка моя!

– Я еще посплю, – сказала Элиза, тяжело опуская веки.

Элен держала Элизу за руку, пока дыхание у той не стало ровным и размеренным. Любовь. Именно ее она чувствовала по отношению к этой женщине. И знала, что чувство это взаимно. Они как-то обсуждали возможность съехаться, чтобы доживать свои дни где-нибудь в квартире во Флориде или, может быть, в коттедже в Сент-Айвс. Но это только бы отсрочило неминуемое. Лучше уж сделать это сейчас, пока они еще могут передвигаться и находятся в здравом уме и твердой памяти, compos mentis.

Она встала и начала ходить по комнате. Ее мучила клаустрофобия. Она не привыкла к бездействию. Мысль о том, чтобы одной бродить по кораблю, ей не очень нравилась, но короткая прогулка не помешает. Она написала записку Элизе, которая тихонько посапывала, и осторожно покинула каюту, отметив, что начинает привыкать к тому, что их корабль наклонен. Она вышла на балкон и взглянула вниз, в атриум. Стойка службы Гостевого сервиса была уже закрыта, вокруг бесцельно и беспорядочно, словно отвязанные воздушные шарики, слонялись несколько пассажиров. Спустившись по главной лестнице, Элен пошла мимо компьютерного зала и магазинов, все они были заперты, внутри темно. Она, кстати, не нашла в них ни единой вещи, которую захотелось бы купить, хотя Элиза восторженно охала над какими-то безделушками, – правда, потом шутила, что там, куда она идет, коралловые сережки ей не понадобятся.

Она свернула наугад и оказалась в витиевато оформленной библиотеке, которая должна была напоминать светскую гостиную в викторианском стиле. Нельзя сказать, чтобы обстановка здесь была совсем уж неприятной: приглушенное освещение гармонировало с темной, явно поддельной старинной мебелью, и еще здесь почему-то было прохладнее. Элен обвела глазами книги, стоявшие в застекленных шкафах; большинство из них были романами Джеффри Арчера и Джоди Пиколт в затасканных мягких переплетах. Она уже хотела сесть в одно из кожаных кресел, когда поняла, что не одна здесь. В нише вокруг стола сидела группа людей, которые, закрыв глаза, держались за руки. Какой-то молитвенный круг. Чувствуя себя немного неловко из-за того, что вошла в неподходящий момент, Элен взяла с одного из журнальных столиков оставленную кем-то книгу «Пятеро людей, которых вы встретите на Небесах» и вышла.

Она миновала закрытое казино и запертый бар, кивнув Джако, который готовился петь тут же на небольшой сцене. Ей стало жаль его: слушателей не было, если не считать двоих парней из команды, которые драили блестящую металлическую фурнитуру. Пройдя дальше, она обошла столовую «Фантастический пейзаж», увешанную табличками «Закрыто», и рядом с магазином дьюти-фри устроилась в кабинке перед громадным смотровым окном, откуда открывался вид на лениво покачивающийся океан. Мимо неторопливо, прогулочным шагом прошла супружеская пара примерно ее возраста. Элен почувствовала, что они смотрят на нее, и сделала вид, что поглощена книгой.

– Здравствуйте, – сказала женщина.

– Здравствуйте.

Элен очень хотелось, чтобы они шли себе дальше.

– Надеюсь, вы не обидитесь… но вы выглядите потерянной. Я видела вас в столовой «Фантастический пейзаж», вы тоже поздно ужинаете, верно?

Ярко-синие глаза женщины на фоне сильно загорелой кожи казались горящими, даже какими-то радиоактивными.

Элен кивнула и выразительно посмотрела на книгу, надеясь, что женщина поймет намек.

Та не поняла.

– Вам не следует оставаться одной.

– Со мной все в порядке. Я читаю.

– О! Так вы из Англии?

– Да.

Отвяжитесь!

Женщина зашла в кабинку и устроилась рядом с Элен, а ее спутник – мужчина с мешками под глазами, видимо муж, – сел напротив. Она вынула свой мобильный и принялась листать снимки.

– В прошлом году я была в Лондоне. И просто влюбилась в него. Погодите-ка… Взгляните сюда! – Женщина сунула ей под нос свой телефон, и Элен увидела фотографию мужа этой женщины, без улыбки позировавшего рядом с принцессой Дианой. – Напомни мне, как называется это место, Джимми?

– Музей мадам Тюссо.

– Точно. Мадам Тюссо. Я Аннабет, а это, кстати, мой муж, Джимми.

– Элен.

– Элен! Какое красивое имя. У меня когда-то была тетя, тоже Элен. Помнишь ее, Джимми? – Тот кивнул. – Вы путешествуете одна, Элен?

– Нет. С подругой. Она сейчас решила вздремнуть в каюте.