День четвертый - Лотц Сара
Алтея присела рядом с Мирасол. Глаза у девушки были красные.
– Где это случилось? На участке Трайнинг?
– Нет, на моем.
Мирасол снова шмыгнула носом, и Алтея вынула из стола Марии коробку салфеток. Она у нее всегда была полной. Люди часто плакали в этой комнате.
– Но перед тем… перед тем как я открыла его дверь, все уже было как-то не так. Я все время чувствовала, будто за мной кто-то наблюдает.
– Мне знакомо это ощущение, Мирасол. Это от камер видеонаблюдения. Чтобы привыкнуть к ним, нужно какое-то время.
– Нет. Я не это имела в виду. Я все время оглядывалась, не крадется ли кто-то за мной. Все мои каюты были пустыми, в некоторых пропали матрасы. Люди выселились отсюда из-за запаха. Ты была внизу, Алтея? Там становится все хуже. Дорожки на полу влажные, трубы закупорились, так что из унитазов переливается наружу. Нужно скорее послать туда ремонтников.
– А тот человек, который на тебя напал… – Алтея старалась не показывать свое нетерпение.
– Я постучала к нему в каюту. Никто мне не ответил, поэтому я вошла и… Лица его я не видела, но он вскрикивал и плакал. Он ударил меня, но я думаю, что это произошло случайно, – по-моему, он меня даже не видел, – и тогда я убежала. Он был напуган, Алтея. Что-то очень сильно его напугало.
Она замолчала и вытерла глаза. Эта девушка действительно очень красива, и Алтее нужно быть внимательной, чтобы Анджело не погубил ее.
– Продолжай.
– Думаю, я знаю, что это было. Когда я убегала, я кое-что видела, Алтея.
Мирасол боязливо перекрестилась.
– И что же ты видела? – Алтея почувствовала еще один спазм в желудке. – Мальчика?
– Мальчика? – Мирасол удивленно покачала головой. – Нет. Я видела ее, Алтея. Женщину в Белом.
– Ты не могла видеть ее, Мирасол.
– Я видела, Алтея. Она еще улыбнулась мне. Она была…
– Никакой Женщины в Белом не существует, Мирасол! – оборвала Алтея, и голос ее прозвучал резче, чем ей хотелось бы. – Прости. Но это всего лишь твое разыгравшееся воображение. Анджело вбил тебе в голову эту идею, и, когда ты испугалась, тебе показалось, что ты ее на самом деле видела.
– Правда?
– Конечно правда. Нет там никакой Женщины в Белом, Мирасол.
Как нет никаких duwendes, или злых духов, или ведьм.
Как нет никаких призраков мальчиков.
Сестры по самоубийству
Объявления от Дамьена, директора круиза, поступали часто, причем каждое последующее было еще более глупым, чем предыдущее. Чего стоит хотя бы эта его прибаутка: «Если малая нужда, ступайте в душ – а то беда. Ну а хочется вам «как» – красный пакет, иначе никак». Элен подозревала, что у него был свой, извращенный мотив, по которому он, возможно, даже получал удовольствие от этой ситуации. При этом от нее не могло укрыться, что отсутствовала какая-то реальная информация: ни заявления капитана, ни объяснений, почему до сих пор никто из «Фовероса» не пришел им на помощь, чтобы вывезти их или отбуксировать к берегу. Она заметила пачку красных пластиковых пакетов, которую оставили в каюте, пока их с Элизой не было. К счастью, их туалет продолжал работать исправно, хотя в последний раз, когда она смывала воду, раздался какой-то подозрительный скрежещущий звук.
– Элен? – позвала ее Элиза, лежавшая на кровати. – Можешь подать мне воды?
– Конечно. Как ты себя чувствуешь?
Элиза мужественно улыбнулась.
– Лучше, спасибо. Похоже, меня просто достала эта жара.
Они стояли на палубе «Лидо» в очереди за завтраком, когда Элиза сказала, что у нее кружится голова. Элен помогла ей вернуться в каюту и уговорила прилечь. Выглядела та неважно: лицо было красным, и она с трудом могла держать глаза открытыми.
– Ты уверена?
– Уф… Думаю, я вздремну несколько минут. Не возражаешь?
– Конечно нет.
Элен налила стакан тепловатой воды – холодильник у них больше не работал – и поставила его на тумбочку рядом с кроватью. Маясь без дела, она навела порядок в комнате, потом взяла свой ноутбук и электронную книжку и вышла на балкон. Здесь было на несколько градусов прохладнее, чем в каюте; когда они вернулись к себе с главной палубы, из открытой двери ударила горячая волна. И все же им, в отличие от многих других, еще повезло. По крайней мере люкс с балконом – несмотря на то, что вид из окна частично перекрывала спасательная шлюпка, – все-таки обеспечивал их свежим воздухом, пусть и в небольшом количестве. Корабль по-прежнему был наклонен на один борт, и, похоже, они вообще не двигались. Океан был практически неподвижен, а поверхность воды покрывала жирная пленка, напоминавшая застоявшийся в чашке чай.
Она села и включила ноутбук. На экране по-прежнему была ее предсмертная записка – оставалось только скопировать ее и вставить в электронное письмо. На то, чтобы написать эти строчки, ушло несколько недель, и она намеревалась отослать их своим друзьям и племянникам Грэхема, которые держали ее в курсе своей жизни через Facebook. Она полагала, что в любой момент может просто изменить свой статус в FB на «умерла».
Не смешно.
Я решила, что не хочу больше жить. Я нахожусь в здравом уме. Пожалуйста, не нужно терзаться угрызениями совести по поводу моего решения – принять его было нелегко.
Враки, конечно. Она была не тем человеком, который делает легко хоть что-нибудь, однако это решение было… даже слово подобрать трудно… оно было почти беспечным.
Мысль эта осенила ее случайно, в не по сезону влажный июньский день. Она возилась у себя в саду, как обычно, мысленно разговаривая с Грэхемом. Она подрезала очередной стебель, когда вдруг подумала: чего заморачиваться? Кому какое дело, подстрижена ее живая изгородь или нет? Перед ней встал весь остаток ее сегодняшнего дня, распланированный с армейской педантичностью таким образом, чтобы не оставалось слишком много времени на раздумья. С десяти до двенадцати – сад, потом длительная поездка в магазин «Уайтроуз», собрание в местном отделении общества «Спаси Барсука», где она была секретарем, после этого с трех до пяти почитать, пару часов посмотреть телевизор, приготовить унылый ужин на одну персону, принять таблетку снотворного, а на следующий день все это повторить. Она устала жить по часам, пытаясь заполнить образовавшуюся трещину. Конечно, у нее были друзья, но она тщательно заботилась о том, чтобы не быть никому в тягость, а все они были заняты своей жизнью и своими внуками. Обуреваемая странным чувством восторга, она вытерла грязь с рук, поспешила в дом и включила ноутбук. Количество информации для потенциальных самоубийц, имевшейся в Интернете, потрясло ее. Были там, конечно, авторитетные сайты, такие как Exit International и Dignitas, но также множество консультационных сервисов и сотни веб-сайтов, приводящих рейтинги первой десятки самых надежных способов ухода из жизни. Она просидела за компьютером двадцать часов подряд, остановившись в конце концов на Bettertogether.com – форуме для тех, «кто не хочет умирать в одиночку». На глаза ей попалось сообщение от «недавно овдовевшей» – горький отчет о том, как женщина старается заполнить свои дни: ищет новые маршруты, чтобы удлинить походы за покупками; откликается на все местные благотворительные акции, какие только может найти; подписывается на заочные курсы по изучению испанского и французского… Родственная душа, короче. Несколько часов у Элен ушло на то, чтобы сформулировать свой комментарий, после чего она стала ждать отклика, обновляя страничку форума каждые тридцать секунд. Он пришел через десять минут: «Как здорово встретить второго лебедя, себе в пару!» Элиза так их и прозвала – лебеди. За то, что эти птицы навеки обречены скорбеть о своей ушедшей половинке.
Много недель они переписывались в чате онлайн, обсуждая все – от мелочей повседневной жизни до долгих и откровенных обменов мнениями насчет того, каким образом они обе в итоге оказались на этом форуме. Любопытно то, что, хотя в данный момент они были рядом, она скучала по имейлам от Элизы, а та, в свою очередь, призналась, что ей тоже не хватает писем от Элен. В такой переписке присутствовала какая-то интимность, которой почему-то не было в личном общении, хотя им грех было жаловаться. Сейчас Элен уже странно было вспоминать, насколько она нервничала перед тем, как впервые встретиться с Элизой вживую. Они спланировали, что перед круизом проведут два дня в скромном отеле в Саут-Бич, и когда Элен сидела в баре и ждала приезда Элизы, внутри у нее все трепетало от волнения, будто ей предстояла встреча с возлюбленным. Кем, в каком-то смысле, Элиза для нее и была. Какая еще связь может быть более интимной, чем совместная смерть? Она привыкла к их ежедневным общениям и опасалась, что при личном контакте все изменится. В конце концов, судя по переписке, они были абсолютно разными: Элиза – домохозяйка из Пенсильвании; Элен – адвокат по налоговым делам в отставке. Элен – англичанка, начитанная и очень сдержанная (она знала, что на фирме ее за глаза называли за это «снежной королевой»); Элиза – открытая, душевная, беззастенчивый приверженец религиозных журналов и мыльных опер; Элен – всю жизнь убежденная атеистка; Элиза – регулярно посещает церковь. Детей нет у обеих, однако, в отличие от Элизы, которая, как ей было известно, всегда печалилась по поводу этого обстоятельства, Элен никогда не видела смысла в том, чтобы передавать кому-то свои гены. На самом деле было просто удивительно, что у них вообще находятся какие-то общие темы для разговора. Однако стоило им только встретиться, как они в тот же миг ощутили легкость дружеского общения, которая присутствовала в онлайне, – лишнее доказательство того, что противоположности способны уравновешивать друг друга.
