Тьма чернее ночи - Коннелли Майкл

– Я увидел свет и подумал, что Бадди здесь, – сказал он. – Просто хотел заглянуть.

– Нет, Бадди сегодня в Городе. И наверное, не вернется до пятницы.

– Ну и ладно. Я пойду. У вас все в порядке? Это ведь не миссис отправила вас спать на яхту, а?

– Нет, Чарли, все хорошо. Просто надо поработать.

Маккалеб показал ножик, словно это объясняло, чем он занимается.

– Ну и хорошо. Я тогда возвращаюсь.

– Спокойной ночи, Чарли. Спасибо, что заглянул.

Маккалеб вернулся в кабинет. Лупа с подсветкой нашлась на дне ящика.

Следующие два часа он работал с альбомом. Зловещие пейзажи, фантасмагорические демоны, обступающие жертв-людей, снова захватили его. Изучая репродукции, Маккалеб отмечал каждую находку вроде сов закладками, чтобы к ним можно было легко вернуться.

Получился список из шестнадцати изображений сов и еще дюжины совоподобных существ или конструкций. Совы были темного цвета и таились на всех картинах, подобно стражам наказания и рока. Маккалеб смотрел на них и не мог не думать о сходстве совы с детективом. Оба ночные существа, оба стражи и охотники – непосредственные наблюдатели за злом и болью, которые люди и животные причиняют друг другу.

Но самой значительной находкой, которую Маккалеб сделал, изучая картины, оказалась не сова. Скорее это была человеческая фигура. Открытие он совершил, рассматривая с подсвеченной лупой центральную часть триптиха "Страшный суд". Перед изображением адской печи, куда бросали грешников, несколько связанных жертв ожидали, когда их расчленят и сожгут. Среди этой группы Маккалеб нашел изображение обнаженного мужчины со связанными за спиной руками и ногами. Конечности грешника были стянуты в вывернутое положение эмбриона – очень похожее на то, что он видел на видеокассете и фотографиях с места преступления.

Маккалеб пометил находку закладкой и закрыл книгу. Зачирикал лежащий рядом на кушетке сотовый телефон.

Звонила Грасиела.

– Уже полночь. Я думала, ты сегодня вернешься.

– Да-да. Я как раз закончил и собираюсь.

– Хорошо, скоро увидимся.

– Да, скоро.

Маккалеб решил оставить все на яхте, посчитав, что нужно прочистить мозги перед завтрашним днем. Если тащить папки и огромные книги с собой, тяжелые мысли, преследовавшие его весь день, не дадут отдыха. Маккалеб запер яхту и повел "Зодиак" к лодочной пристани. В конце пирса он забрался в тележку для гольфа, проехал через безлюдный деловой район и поднялся по склону холма к дому. Несмотря на попытки отвлечься, мысли сосредоточились на бездне, где существа с острыми клювами, когтями и ножами вечно мучили падших.

Пока ясно лишь одно. Из Босха получился бы хороший художник. Он знал свое дело. Он разбирался в кошмарах, что бурлят в умах большинства людей. А также в тех, что иногда выплескиваются наружу.

15

Вступительные речи на процессе Дэвида Стори откладывались, так как юристы за закрытыми дверями спорили с судьей из-за последних ходатайств.

Босх сидел за столом обвинения и ждал. Он старался отвлечься от всех внешних раздражителей, включая бесплодные поиски Аннабел Кроу накануне вечером.

В конце концов в десять сорок пять юристы вошли в зал суда и направились каждый к своему месту. Потом привели обвиняемого – сегодня на нем был костюм, который, судя по виду, обошелся бы в три полицейские зарплаты, – и наконец судья Хоктон занял свое место.

Пора было начинать. Босх почувствовал, что напряжение в зале суда заметно усилилось. Лос-Анджелес поднял или, лучше сказать, опустил уголовное судопроизводство до уровня всемирного развлечения, однако главные действующие лица в зале суда никогда это так не воспринимали. Они были настроены весьма серьезно, и, возможно, на нынешнем процессе более чем когда-либо ощущалась враждебность между двумя противостоящими лагерями.

Судья приказал полицейскому, выполняющему функции судебного пристава, ввести присяжных. Босх встал и вместе со всеми смотрел, как присяжные молча входят по одному и занимают свои места. Ему показалось, что он видит возбуждение на некоторых лицах. Отбор членов жюри тянулся две недели. Взгляд Босха поднялся от них к двум камерам, установленным на стене над скамьей присяжных. Они давали полный обзор зала суда – кроме самих заседателей.

Когда все сели, Хоктон откашлялся и наклонился вперед к микрофону, глядя на присяжных:

– Дамы и господа, внимание!

Послышалось ответное бормотание, и Хоктон кивнул.

– Приношу извинения за задержку. Пожалуйста, помните, что судебная система в основном осуществляется юристами. И как таковая она осуществляется ме-е-е-е-е-едленно.

В зале раздались вежливые смешки. Босх заметил, что юристы – и обвинитель, и защитник – послушно присоединились к этому смеху. По опыту он знал, что на открытом судебном заседании юристы всегда смеются шуткам судьи.

Босх глянул налево, поверх стола защиты. На второй скамье присяжных теснились представители СМИ. Лица многих репортеров были знакомы по телевизионным новостям и пресс-конференциям.

Осмотрев весь зал, он увидел, что скамьи для публики плотно забиты зрителями – кроме ряда позади защитников. Там в непринужденных позах сидели несколько человек, выглядевших так, словно они все утро провели в гримерной. Босх предположил, что это некие знаменитости; с голливудским миром он знаком не был и не мог никого опознать. Он уже хотел наклониться к Дженис Лэнгуайзер и спросить, однако передумал.

– Нам в последнюю минуту потребовалось прояснить некоторые детали, – продолжал судья, обращаясь к присяжным. – Но теперь мы готовы. Начнем со вступительных речей. Я должен предостеречь вас: это не изложение фактов, а скорее изложение того, что каждая из сторон считает фактами и что они постараются обосновать во время процесса. Не надо думать, что заявления содержат какие-то доказательства. Все это будет позже. Так что слушайте внимательно, но сохраняйте объективность, потому что многое еще остается неизвестным. А теперь мы начнем с обвинителя и, как всегда, последнее слово предоставим защите. Мистер Крецлер, прошу.

Главный обвинитель встал и направился к трибуне, установленной между столами защиты и обвинения. Он кивнул присяжным и представился как Роджер Крецлер, заместитель окружного прокурора, назначенный в отдел особо тяжких преступлений. Это был высокий, сухопарый человек с рыжеватой бородой, короткими темными волосами и в очках без оправы. Ему было по меньшей мере сорок пять лет. Босх считал Крец-лера не особенно приятным, однако весьма квалифицированным. И факт, что Крецлер все еще оставался в сфере обвинения, когда другие ровесники уходили в более высокооплачиваемые корпоративный или адвокатский миры, делал его весьма незаурядной фигурой.

Босх подозревал, что личной жизни у Крецлера просто нет. По ночам перед процессом, когда к Босху обращались за разъяснениями по возникающим вопросам о расследовании, звонок всегда шел с телефона в кабинете Крецлера.

Крецлер представил второго обвинителя, Дженис Лэнгуайзер, также из отдела особо тяжких преступлений, и главного следователя – детектива третьего класса департамента полиции Лос-Анджелеса Гарри Босха.

– Я собираюсь говорить коротко и ясно, чтобы мы могли быстрее перейти к фактам, как правильно указал судья Хоктон. Дамы и господа, история, которую вы услышите, несомненно, имеет внешние признаки звездности. Ее событийный статус написан крупными буквами. Да, обвиняемый, Дэвид Н. Стори, наделен властью и положением в обществе в этом помешавшемся на знаменитостях веке, в котором мы живем. Однако, если убрать внешние признаки власти и роскоши – что, обещаю вам, мы сделаем за следующие несколько дней, – у нас останется нечто столь же фундаментальное, сколь и слишком обыкновенное. Простое дело об убийстве.

Крецлер сделал эффектную паузу. Босх посмотрел на присяжных. Все взгляды были устремлены на обвинителя.

– Человек, которого вы видите за столом защиты, Дэвид Н. Стори, провел вечер двенадцатого октября прошлого года в обществе двадцатитрехлетней женщины по имени Джоди Кременц. И после вечера, включавшего премьеру его нового фильма и прием, он увез ее к себе домой в Голливуд-Хиллс, где они вступили в половые сношения по обоюдному согласию. Не думаю, что защита будет оспаривать сей факт. Мы здесь не из-за этого. Нас привело сюда то, что произошло во время или после секса. Утром тринадцатого октября Джоди Кременц была найдена удавленной в ее собственной постели в маленьком доме, где она жила вместе с еще одной актрисой.