Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Халл Ричард

Тут снова вклинился я, желая предотвратить превращение оставшейся части обеда в декламацию отрывка из ненаписанных военных мемуаров Спенсера – сочинения до зевоты скучного.

– Похоже, в ваших учебниках, как и во всех учебниках мира, не содержится решительно ничего полезного?

– Не говори глупостей, Эдвард. Уверена, что у них – отменные учебники.

Интересно, откуда ей-то об этом знать? Джек Спенсер перевел озадаченный взгляд со своего отца на мою тетю и при этом выплеснул на рубашку порядочную порцию соуса. Тут, впрочем, я большой беды не усматривал. Эту рубашку следовало отправить в стирку до званого обеда, а не после него. Ну, теперь-то уж придется от нее избавиться, слава богу.

– Наверное, эти сведения я бы мог раздобыть, – произнес он. – Без особого труда. Кстати, тот тип, о котором мы говорили, – у него, по-моему, механизм сработал при помощи часов.

– Часов? – переспросил я. – А каким образом? – Тут мне на долю секунды показалось, что миссис Спенсер была готова вмешаться и пресечь данную тему, но, посмотрев на мужа, передумала. Джек продолжал:

– А таким: к циферблату крепится некоторое количество припоя, и, когда стрелки показывают определенный час, происходит соединение.

Казалось, он собирался этим ограничиться, но его снова подтолкнул доктор. Право слово, старик начинает приносить пользу! Я даже на долю секунды почувствовал к нему что-то вроде симпатии.

– Соединение с чем? – переспросил Джек в ответ на вопрос отца. – Ну, с аккумулятором или, если угодно, с системой энергоснабжения, как-то так. Можно просто подтянуть оба провода нужной электроцепи через штекер к обычной розетке на стене.

– Но отчего происходит само возгорание? – попробовал уточнить я.

Джек предпринял напрасную попытку стереть пятно от соуса, которое только теперь заметил, и высказался несколько туманно:

– А надо электроцепь не полностью замкнуть в таких проводах, по которым ток поступает нормально, бесперебойно. Надо нарушить поступление тока тонкой проволокой. Тогда она будет тлеть. Не скажу точно, какой материал подойдет для такой проволоки, но что-то, что способно эффективно накаливаться.

– Тление – это еще не пламя.

– Нет, мисс Пауэлл, но все дело в том, что поверх тонкой проволоки вы кладете еще что-нибудь, способное заняться огнем, если окажется в контакте с раскаленной субстанцией.

– Может, просто стопку бумаги? – вставил я. Неужели все так просто?!

– Нет, бумага не подойдет. Слабовата. Тот парень воспользовался каким-то целлулоидом, не помню, каким именно. У Корпуса королевских инженеров, если не ошибаюсь, на вооружении пироксилиновый порох.

– Браво, Джек, сынок. А ты, оказывается, весьма-таки сведущ в этих вопросах. Несомненно, ваши учебные пособия гораздо полезнее, чем думает Эдвард.

Моя мимолетная симпатия к доктору Спенсеру растаяла, как дым. А миссис Спенсер наконец не выдержала.

– О каких ужасах мы тут говорим! – вскричала вдруг она. – Ведь таким способом, который вы все спокойно обсуждаете, нас можно легко сжечь в собственных постелях. Боже, все эти страшные адские машины… Милдред, дорогая, вы ведь собираетесь на Окружную выставку?

Но ее благие намерения изменить ход разговора не имели полного успеха. Доктор, недолго думая, перепрыгнул через Окружную выставку прямо к новому предмету:

– Вот, кстати, раз речь зашла о всяких «машинах» и устройствах. Мисс Пауэлл, сегодня я видел часы, извлеченные из обломков вашей машины. Мне показал их Гербертсон. Они остановились на без семи минут четыре. Выходит, вы не опоздали бы на совещание в лечебнице, если бы не несчастье. – Он повернулся ко мне: – Я просто обязан восстановить репутацию вашей тети по части пунктуальности, Эдвард. Вам ведь известно, как она ею дорожит. Особенно когда дело касается завтрака, не так ли, Эдвард? – Лукавые нотки в его голосе перетекли в буйный хохот.

При данных обстоятельствах мне очень захотелось, чтобы чертова репутация лопнула, как пузырь, проколотый булавкой, но было не до того. Я вспомнил его же, доктора, слова: мол, он точно заметил время, когда я ему звонил, – пять минут пятого. Пришлось немедленно искать способ спасти положение. Новость, сообщенная Спенсером, ошеломила бы кого угодно на моем месте, но я не потерял головы, а с быстротою само́й мысли нашел вышеупомянутый способ. Toujours l’audace, toujours l’audace!

– Прошу прощения, но это едва ли возможно, иначе я бы успел связаться с вами по телефону раньше, чем связался. Мне очень жаль подмачивать вашу репутацию, тетя, но я еще накануне заметил, что ваши часы отстают на добрых пять минут.

Тетя одарила меня злым и надменным взглядом:

– В самом деле, Эдвард? Я такого, право, не припоминаю.

Будь мы одни, без посетителей, дело сей же миг обернулось бы ссорой – в этом нет сомнений. И все из-за чего? Из-за того, что ей поперек горла признать: она могла, могла всего лишь опаздывать на распроклятую встречу. Ну и самомнение у этой женщины!

Разговор снова вернулся к Окружной выставке, и через несколько изнурительно тоскливых часов зануды Спенсеры наконец удалились.

Однако же для меня вечер прошел очень успешно! Во-первых, удалось непринужденно и к своей выгоде разрешить неприятное и неожиданное недоразуменьице с часами из старого «Морриса». Во-вторых, стало известно, что деятели из страховой компании безропотно заплатили по тетиному полису. А значит, ни Гербертсон как их доверенное лицо, ни они сами не усмотрели ничего любопытного в состоянии рулевой колонки и тормозных канатов. Было бы, конечно, и чудно́, если бы усмотрели, – учитывая, как сильно разбита машина. Но все-таки – облегчение. И наконец, в-третьих, я невзначай извлек массу ценной информации из «доклада» молодого Спенсера об использовании часов для устройства пожаров. Опираясь на эти данные, прочее можно доработать самому. Жаль, конечно, что вмешалась миссис Спенсер со своим «сгоранием в постелях», но, бог даст, неуместное замечание забудется. Интересно, откуда ей в голову пришла такая мысль? Мне-то она пришла уже довольно давно – отчасти подсказанная пресловутым уголовным делом о поджоге, отчасти моей собственной более ранней «заготовкой» со взрывом бензобака (сейчас понятно, что лучше было воспользоваться именно ею). Огонь! Огонь! Божественно прекрасное, живое как жизнь, полыхающее языками пламя, поглощающее всё и вся, и всё и вся способное списать. Теперь я вижу, какими вещими, провидческими были те мои сны. Отныне днем и ночью со мною пребывает видение этого пламени.

Глава 3

Какая жалость, что в школе не учат ничему полезному. Не то чтобы я ходил в школу слишком долго или проявлял более нежели поверхностный интерес (если только меня не заставляли специально) к тем отчаянно тоскливым предметам, какие значились в учебной программе. Уже на очень раннем этапе мне стало ясно: невозможно найти никакого отклика в сердцах наставников, чей ум косен и узок, а дух изнурен и вял.

С другой стороны, никогда не знаешь, что и когда может пригодиться. Меня теперь уже немного смущает сам факт открытого обсуждения поджогов со Спенсерами. Но льщу себе надеждой: я провернул его так непринужденно, что оно скоро забудется. Лучше изучить все досконально самому. Тем более что составленная мною картина еще далеко не полна, а придется ставить и опыты, что весьма затруднительно, когда рядом в доме живет такое пытливое существо, как моя тетя. Кроме того, я бы желал побольше узнать о действии снотворных.

Посему сегодня в погоне за знаниями – просто удивительно, как подобные занятия обостряют интеллект, – я отправился по магазинам. Страсть наших местных к сплетням превосходит всякое воображение, так что я почел за благо обойти на этом пути не только Ллвувлл, но даже Аберквум. Один лишь Шрусбери, как мне казалось, был достаточно велик и многолюден, чтобы не обратить внимания на мои пустяковые покупки. А именно: дешевые часики, детский набор для паяльных работ (при общении с продавцом мне очень удалась трогательная роль заботливого дядюшки!), несколько отрезков гибкого электрошнура, пара очень тонких проволок (якобы для развешивания миниатюр по стенам, куда жалко вбивать гвозди, и чтобы «веревочка» была почти незаметной), компактный аккумулятор (только для опытов; когда дойдет до дела, я прибегну к энергоблоку – черт с ним, все равно Бринмаурский ручей снабжает его энергией в далеко не достаточном объеме), сотня дробовых патронов, дюжина уродливых игрушек из целлулоида (снова на сцену вышел любимый дядя воображаемого юного племянника) и номер медицинской газеты с устрашающим названием. Уже оно само вызывало неприятные ассоциации с болезненными процедурами, каковым подвергаются те, кто попадает в лапы Спенсера и его братии. Мое предприятие становилось, однако, все дороже.