Сара Джио - Соленый ветер
– С ним доктор Уилер, но не знаю, выживет ли Уилл.
Стелла бросилась к операционной, мы последовали за ней.
– Уилл! – закричала она. – Уилл, это я! – Она упала перед каталкой, положив руку ему на грудь. – Я, Стелла.
Уилл не двигался и едва дышал.
– Доктор, вы ведь его спасете? Вы должны его спасти.
И вдруг Уилл открыл глаза, поморгал и вновь опустил веки.
– Уилл! – крикнула Стелла. – Уилл, вернись ко мне!
Он снова открыл глаза, а потом ответил слабым голосом:
– Я здесь, Стелла. Я здесь.
Доктор Уилер снял очки.
– Ну и ну, – пробормотал он, – пришел в сознание. Этот парнишка выкарабкается.
Не обращая внимания на текущие по щекам слезы, Стелла схватила Уилла за руку:
– Ты справишься. Ах, Уилл!
Она прислонилась лицом к его шее.
Мы с Мэри вытерли слезы. Уиллу повезло. Но что с Лу и Уэстри? Что с другими ребятами? Им тоже повезет? Нам повезет?
* * *Смена заканчивалась в одиннадцать вечера. И даже тогда многие – в том числе и я – не хотели уходить. Что, если у дверей лазарета окажется Уэстри? Что, если я его пропущу? Но сестра Гильдебрандт запретила нам оставаться в лазарете.
– Вы слишком устали и становитесь невнимательны.
Она была права. Лиз забыла дать пациенту лекарство, а я сообщила доктору Уилеру неверную информацию о ранениях сержанта. Ранение в голову на девятнадцатой койке, а не в ногу на седьмой – вот что требовало внимания. Девятнадцать. Семь. Двадцать три. Четыре. Кровати, номера, солдаты – все смешалось, а когда я закрывала глаза, то видела только кровь.
Открыв дверь казармы, я поняла, что ни разу не вспомнила о Китти. Как она? Я бросилась наверх, в комнату. Китти спала.
– Китти, – прошептала я, – как ты, дорогая?
Она повернулась и посмотрела на меня:
– Все хорошо. Как солдаты? Как там дела?
– Сумасшествие. Привезли Уилла, он тяжело ранен. Но, похоже, все будет хорошо.
– Слава богу. А Уэстри? Есть новости?
– Пока ничего, – ответила я, пытаясь сдержать слезы.
– Пришла почта. Я положила письмо тебе на кровать.
– Спасибо. Доброй ночи, Китти.
Я взяла конверт и подошла к окну, чтобы прочитать имя отправителя, не тревожа Китти. Герард.
«Любовь моя,
От тебя никаких вестей, и вчера – не хочу об этом даже упоминать – меня охватил страх. Я почувствовал: что-то не так. Конечно, я не хочу в это верить, но сердце вдруг отчего-то сжалось. Что-то случилось? Пожалуйста, напиши, как у тебя дела.
Я во Франции, в 101-й воздушной дивизии, так далеко от дома, так далеко от тебя… Условия здесь нелегкие, как, впрочем, и везде. Вокруг гибнут люди. Но я ношу в кармане открытку, которую ты мне подарила, ту самую, с красным сердечком. Я верю, она приносит удачу. Я вернусь к тебе, Анна. Обещаю.
Искренне твой,
Герард».
Я со слезами положила письмо обратно в конверт и достала свой канцелярский набор, светло-голубой, с вышитыми инициалами – АЭК. Анна Элизабет Келлоуэй. Я собиралась часто писать домой – маме, папе, Максин и особенно Герарду, но маленький набор почти не пригодился. Мне стало стыдно. Я села и принялась сочинять письмо, хотя толком не знала, что написать:
«Дорогой Герард,
Хочу сообщить тебе, что со мной все хорошо. Здесь были перебои с почтой, и я только теперь получила твои письма».
Я остановилась, придумывая ложь. Ложь во спасение.
«Я очень занята, иначе писала бы чаще. Когда мы не работаем, мы спим; когда не спим – работаем».
Еще одна ложь.
«Я часто думаю о тебе и скучаю.
С любовью,
Анна».
* * *– Знаете, чем можно заниматься в свободное время? – спросила Стелла однажды утром в начале мая.
– Чем? – изображая интерес, отозвалась Мэри.
– Давайте организуем кружок вязания.
– Тебе легко говорить. Твой Уилл уже здесь, цел и невредим. Ты думаешь, нам сейчас до пряжи?
Ее слова задели Стеллу.
– Прости, – опомнилась Мэри, – я не хотела.
– Все в порядке. Я просто подумала, что по вечерам у нас появится занятие. А то мы только новости по радио слушаем.
– Неплохая идея, – вставила я.
– Уверена, местным пригодятся одеяла, – добавила Мэри. – Для детей. Мы можем им помочь.
– Я с вами, – сказала Китти.
– И я, – присоединилась Лиз.
– Можем начать сегодня, после смены, – предложила Мэри.
Стелла улыбнулась:
– Отлично. Я раздобуду все необходимое. Встретимся в зале для отдыха.
* * *Стелла оказалась права. Следующие недели нас поддерживало именно вязание. Мы связали первое одеяло, потом второе. За третьим и четвертым уже планировали пятое: зеленая и желтая пряжа, узор из пальм в середине.
– Интересно, кто будет ими укрываться? – спросила Лиз, проведя рукой по первому одеялу. – Приятно сделать что-то для обитателей острова, пусть даже такую ерунду.
Мы все закивали.
– А как вы думаете, что местные жители думают о происходящем? – продолжила Лиз. – Их мирный оазис посреди океана за один день превратили в эпицентр жестокой войны.
– Это ужасно, – согласилась Мэри. – Я бы хотела помочь им не только одеялами.
– Но это уже кое-что, – ответила Лиз.
Я подумала об Атее. Совсем одна, возможно, еще в беде. Одеяло может ей пригодиться – или она поможет их пристроить.
Я оглядела девушек, дружно работающих спицами.
– Я могу передать их местной женщине, она найдет применение, – предложила я. – Отнесу их завтра на рынок.
* * *– Сестра Гильдебрандт?
– Что такое? – резко спросила она, не отрываясь от дел.
– Вы позволите мне отлучиться на время обеда?
– А что вы собираетесь делать?
– Мы с сестрами связали одеяла, это помогало нам отвлечься по вечерам от переживаний…
– Переходите к делу, сестра Келлоуэй, – сурово приказала она.
– Да, простите. Я хочу отнести сегодня одеяла на рынок, отдать их местным жителям.
– Одеяла? – несколько насмешливо переспросила она.
– Да, мадам. Одеяла.
Она покачала головой, потом пожала плечами:
– Что же, не вижу ничего дурного. Но в половине третьего ты должна быть здесь. Нам доставят провизию, и понадобится много рук.
Я улыбнулась:
– Спасибо, сестра Гильдебрандт. Я успею.
* * *На рынке было тише, чем обычно, практически безлюдно. Большинство солдат отправились на фронт, и торговать пришло гораздо меньше островитян, чем обычно, но я надеялась встретить Атею. Нужно было поговорить.
Я не видела ее несколько месяцев, с того зловещего предрождественского происшествия в часовне, и очень беспокоилась. Одеяла скорее были предлогом встретиться, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
– Простите, – обратилась я к беззубой женщине с ребенком, торгующей бананами и какой-то пыльной зеленью, – вы не видели Атею?
Женщина бросила на меня недоверчивый взгляд.
– Ее здесь нет, – пренебрежительно ответила она.
– Ясно, – сказала я, доставая одеяла. – Я хотела передать ей вот это.
Это сразу изменило отношение туземки. Она смягчилась и указала на холм неподалеку:
– Она с Титой. Зеленый дом. Она там, внутри.
– Спасибо, – поблагодарила я и быстро направилась к холмам. До отправления фургона в лагерь оставалось меньше часа. Бежевые туфли покрылись грязью, но мне было все равно. Я смахнула с руки комара: тропинка шла через чащу. Под пологом тропического леса царил полумрак, и я практически не видела впереди зеленого домика – он сливался с холмом, словно был частью природы. Вот и он.
У стены маленькой однокомнатной хижины стоял велосипед. Неподалеку закудахтала курица. Смутившись, я постучала в дверь. Может, я зря сюда пришла?
На пороге появилась старая женщина, ее седые волосы были заплетены в аккуратную косу.
– Я хочу повидаться с Атеей, – робко сказала я, поднимая корзину с одеялами.
Женщина кивнула и пробормотала что-то по-французски или по-таитянски – я не поняла. В хижине послышались шаги, и за спиной у старухи показалась Атея.
– Анна, ты пришла! – воскликнула она. Туземка изменилась. Возможно, дело было в надетом на нее платье – на несколько размеров больше, чем нужно. Я удивилась, ведь раньше Атея прекрасно обходилась гораздо меньшим количеством одежды.
– Да, – ответила я, – прости, если помешала. Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке. И отдать вот это.
Атея взяла корзину и восхищенно ахнула:
– Красивые. Мне?
– Да, и передай тем, кому это нужно. Как ты?
Мой вопрос привел ее в замешательство.
– Заходи, – пригласила она вместо ответа, – это Тита.
Пожилая женщина кивнула.
– Рада знакомству, Тита. Я Анна.
Тита указала на плетеный стул, и я села. Вскоре она протянула мне чашку с чем-то горячим.
– Чай, – пояснила она. – Тебе.
Я поблагодарила и сделала глоток. Напиток оказался сладким и пряным одновременно.
– Вкусно. Что это?
– Кава[10], – ответила Атея. – Успокаивает.
Я кивнула. Атея была права. В каждом глотке было что-то расслабляющее и дурманящее. Все вокруг как-то смягчилось. Через несколько минут острые углы зазубренной оконной рамы сгладились, а земляной пол стал похож на мягкий ковер.
