Ничто не вечно - Шелдон Сидни

Боуман оказался прав. Им очень понравилось у него.

– Просто не представляешь, как я тебе благодарна, – сказала Пейдж Гарри, когда они уже уходили.

– А в субботу вы свободны? – поинтересовался он.

– Да.

– У меня есть маленькая моторная лодочка. Могу покатать вас.

– Звучит очень заманчиво.

В четыре часа утра, когда Кэт забылась в глубоком сне в дежурке, раздался вызов по селектору:

– Доктор Хантер, третья неотложка… Доктор Хантер, третья неотложка.

Борясь с усталостью, Кэт сползла с топчана. Протирая кулаками глаза, она спустилась на лифте в третью неотложку.

Возле дверей палаты ее встретил санитар.

– Вон он, в углу, на кушетке. У него сильные боли.

Кэт подошла к пациенту.

– Я доктор Хантер, – сонным голосом представилась она.

Пациент застонал.

– Господи, доктор, сделайте что-нибудь! Боль в спине просто убивает меня.

Кэт подавила зевок.

– Сколько времени вы ощущаете боль?

– Около двух недель.

Кэт удивленно посмотрела на него:

– Две недели? Почему же вы раньше не обратились к нам?

Пациент попробовал пошевелиться и подмигнул.

– Сказать по правде, я ненавижу больницы.

– Тогда зачем пришли сейчас?

Лицо пациента оживилось.

– Скоро начинается крупный турнир по гольфу, и, если вы не вылечите мою спину, я не смогу насладиться этим зрелищем.

Кэт тяжело вздохнула.

– Турнир по гольфу.

– Да.

Она с трудом сдерживала себя.

– А знаете что, идите-ка вы домой. Примите две таблетки аспирина и, если утром не почувствуете себя лучше, позвоните мне. – Кэт выскочила из неотложки, оставив пациента с раскрытым от изумления ртом.

«Маленькая моторная лодочка» Гарри Боумана оказалась моторной яхтой длиной почти пятьдесят футов.

– Добро пожаловать на борт! – воскликнул он, приветствуя Пейдж, Кэт и Хони.

Хони с восхищением осматривала яхту.

– Она просто великолепна, – не удержалась от похвалы Пейдж.

Три часа они плавали по заливу, наслаждаясь теплым летним днем. Впервые за много недель все они действительно отдыхали.

Когда яхта бросила якорь у острова Эйнджел и все приступили к роскошному обеду, Кэт сказала:

– Вот это жизнь! Давайте не возвращаться на берег.

– Прекрасная мысль, – поддержала ее Хони.

Да, это был благословенный день.

Потом все вернулись на палубу, и Пейдж обратилась к Боуману:

– Не могу передать тебе, как мне здесь нравится.

– Мне приятно это слышать. – Он легонько похлопал ее по плечу. – Можем повторить. В любое время. Вы трое всегда желанные гости на борту моей яхты.

«Какой приятный мужчина», – подумала Пейдж.

Хони нравилось работать в родильном отделении. В его палатах все время возникала новая жизнь, появлялись новые надежды – это был бесконечный радостный процесс.

Женщины, рожавшие впервые, нервничали, побаивались, а те, кто уже через это когда-то прошел, думали только о том, как бы побыстрее все закончилось.

Одна из рожениц, у которой начались схватки, сказала Хони:

– Слава Богу! Не могу дождаться, когда снова смогу увидеть носки своих туфель.

Если бы Пейдж вела дневник, то день пятнадцатое августа она отметила бы красным. Именно в этот день в ее жизни появился Джимми Форд.

Джимми работал санитаром. Пейдж никогда еще не встречала человека с такой яркой улыбкой и таким веселым характером. Он был небольшого роста, худенький, выглядел лет на семнадцать. На самом деле ему было двадцать пять, и он носился по больничным коридорам, как неунывающий ураган. Ничто не могло опечалить его.

Джимми постоянно выполнял чьи-либо поручения, у него абсолютно отсутствовало чувство субординации, и он вел себя с докторами, медсестрами и санитарами совершенно одинаково.

Джимми Форд любил рассказывать анекдоты.

– Вы слышали про пациента в гипсе? Парень, который лежал на соседней койке, спросил у него, чем он зарабатывал на жизнь. Тот отвечает: «Я был мойщиком окон в «Эмпайр стейт билдинг». Тогда другой парень спрашивает: «А когда уволился?» «Когда падал, примерно на половине пути».

Джимми всегда смеялся и с удовольствием помогал каждому, кто в нем нуждался.

Он обожал Пейдж.

– Когда-нибудь я тоже стану доктором. Хочу быть похожим на вас.

Он все время приносил ей какие-нибудь скромные подарки: леденцы, сувениры, маленькие игрушки. И каждый подарок сопровождался анекдотом.

– В Хьюстоне мужчина останавливает прохожего и спрашивает: «Как мне побыстрее попасть в больницу?» «А ты скажи что-нибудь плохое про Техас».

Анекдоты его были ужасными, но Джимми рассказывал их очень забавно.

В больницу они с Пейдж приходили в одно время, и он всегда подъезжал к ней на своем мотоцикле.

– Пациент спрашивает: «Моя операция опасная?» А хирург отвечает: «Нет. Операция, которая стоит двести долларов, не может быть опасной».

И убегал по своим делам.

Если у Пейдж, Кэт и Хони одновременно выдавался свободный день, они отправлялись гулять по Сан-Франциско. Посетили «Датскую мельницу», «Японский чайный сад», гуляли по Набережной рыбаков, катались на канатном трамвае, смотрели пьесы в театре «Каррен», ужинали в ресторане «Махарани» на Пост-стрит. Все официанты в этом заведении были индийцами, и Пейдж изумила Кэт и Хони, обратившись к ним на хинди: «Hum Hindustani baht bahut ocho bolta hi», – и с этого момента они стали там самыми почетными посетителями.

– Где ты научилась говорить на индийском? – спросила Хони.

– На хинди, – поправила Пейдж и замялась. – Мы… Я жила некоторое время в Индии…

Воспоминания были еще так свежи в памяти. Они с Альфредом в Агре, осматривают Тадж-Махал.

– Шах-Джахан построил его для своей жены. На это ушло двадцать лет, Альфред.

– Я тоже построю тебе Тадж-Махал. И меня не интересует, сколько для этого понадобится времени!

– Это Карен Тернер. Моя жена.

Пейдж услышала свое имя и вернулась к действительности.

– Пейдж… – Кэт встревоженно посмотрела на нее. – С тобой все в порядке?

– Да. Все хорошо.

Изнурительные дежурства продолжались. Снова наступило и прошло Рождество, второй год ордина-торства перешел в третий, но ничего не изменилось. Больница жила своей жизнью, не касаясь внешнего мира. Войны, голод и катастрофы в далеких странах блекли в сравнении с борьбой за жизнь пациентов, которую приходилось вести круглосуточно.

Кэт и Пейдж столкнулись в коридоре больницы, Кэт усмехнулась и спросила:

– Ну как, развлекаешься?

– Когда ты спала в последний раз? – в свою очередь поинтересовалась Пейдж.

Кэт вздохнула.

– Да кто же такое помнит?

Они тянули эту лямку сквозь длинные дни и ночи, стараясь не сломаться, перехватывая бутерброды, когда выдавалось время, и запивая их холодным кофе из бумажных стаканчиков.

Сексуальные домогательства со стороны мужчин, похоже, стали частью жизни Кэт. Гнусные предложения следовали постоянно, и не только от докторов, но и от пациентов, пытавшихся затащить ее в постель. Однако и пациенты, и доктора получали один и тот же ответ: «В мире не существует мужчины, которому я позволю дотронуться до себя».

И она действительно верила в это.

Как-то утром, когда Кэт была очень занята, раздался очередной звонок от Майка.

– Привет, сестренка.

Кэт знала, что за этим последует. Она отослала ему все деньги, которые ей удалось сэкономить, но в глубине души Кэт понимала, что, сколько бы она ни отправляла, Майку всегда этого будет мало.

– Мне чертовски неудобно надоедать тебе, Кэт. Правда. Но у меня небольшие неприятности. – Голос Майка звучал напряженно.

– Майк… с тобой все в порядке?

– О да. Ничего серьезного. Просто я задолжал одному парню, а ему понадобились деньги, и я подумал…