Джозеф Флетчер - Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник)
Джону Мэйтленду, сорока двух лет, из Бэнк-Хаус, Хай-стрит, Маркет-Милкастер, было предъявлено обвинение в присвоении денег его работодателей, имевшее место 23 апреля 1881 года, в размере 4875 фунтов, 10 шиллингов и 6 пенсов. Подсудимый, чрезвычайно бледный и подавленный, появился в сопровождении мистера Чарльза Дулиттла, известного адвоката из Кингсхейвена. Сторону обвинения представлял мистер Стивенс.
Сразу после предъявления обвинения Мэйтленд признал себя виновным.
Обращаясь к председателю, мистер Стивенс заявил, что в его намерения не входит оказывать чрезмерное давление на подсудимого, тот, судя по всему, принял мудрое решение признать свою вину по одному из пунктов обвинения. Однако в интересах правосудия он считает своим долгом предоставить суду детали прискорбного и бесчестного поступка, который привел к растрате денег. В связи с этим он хочет подробно и последовательно изложить все обстоятельства дела. Обвиняемый, Джон Мэйтленд, происходит из старой и уважаемой в городе семьи; по сути дела, не считая его малолетнего сына, он является последним в своем роде. Его отец был управляющим в том же банке. После окончания местной школы и по достижении совершеннолетия Мэйтленд также поступил на службу в банк; в возрасте тридцати двух лет унаследовал место отца; еще в течение десяти лет занимал эту почетную и ответственную должность. Директора питали к нему полное доверие, они рассчитывали на его порядочность и честность, в конце концов ему предоставили полную свободу действий. Он превратился в настоящего главу фирмы, под его контролем находилось абсолютно все, без каких-либо ограничений. Насколько разумно было давать подобную свободу своему сотруднику, это мистер Стивенс оставляет без комментариев; в любом случае можно видеть некую справедливость в том, что основной ущерб от его действий понесли именно директора, поскольку они сами их и спровоцировали. Нам следует выяснить, в чем заключался ущерб. Обвиняемый признал себя виновным по первому пункту обвинения. Но таких пунктов не менее семнадцати. Он признался в хищении приблизительно 4875 фунтов стерлингов. Но согласно всем семнадцати пунктам обвинения, данная сумма гораздо больше и составляет – только представьте! – 221 573 фунта, 8 шиллингов и 6 пенсов. Это факт: банк потерял 200 000 фунтов стерлингов, и это случилось прежде, чем изумленные директора узнали, что у них вообще что-то происходит. Самая неприятная деталь во всем этом деле заключается в том, что ни одного пенни из пропавших денег так и не нашли. Адвокат обвиняемого попытался убедить жюри, что тот сам был обманут другим человеком, к сожалению, не присутствующим в суде: человеком, который также был очень хорошо известен в городе, но сейчас умер и поэтому не может быть вызван в суд. Но был он обманут или нет, это никак не оправдывает хладнокровного и обдуманного преступления, совершенного обвиняемым. Мистер Стивенс счел необходимым упомянуть данные факты, чтобы продемонстрировать суду подлинные масштабы нанесенного ущерба и принять их во внимание при рассмотрении дела.
Председатель спросил, есть ли вероятность, что украденные деньги будут возвращены.
Мистер Стивенс ответил, что, насколько ему известно, это невозможно, поскольку, по словам самого обвиняемого и других свидетелей, вся упомянутая сумма была полностью утрачена после смерти того человека, о котором он сказал выше.
Затем мистер Дулиттл взял слово в защиту обвиняемого. Он поблагодарил мистера Стивенса за подробное и беспристрастное изложение дела и заверил, что не намерен принижать вину подзащитного. Однако в интересах дела намерен рассказать подлинную историю случившегося. Всю свою жизнь, вплоть до недавнего времени, его подзащитный служил образцом честности и добропорядочности. К несчастью для него – и для многих других жителей Маркет-Милкастера, – три года назад в городе появился человек по фамилии Чамберлен, который поселился на Хай-стрит и открыл свое дело в качестве биржевого брокера. Обладая приятной внешностью и обходительными манерами, Чамберлен сумел расположить к себе множество людей, в том числе и его несчастного клиента. Ни для кого не секрет, что Чамберлен убедил нескольких горожан предоставить в его распоряжение денежные средства; не секрет и то, что для многих клиентов это закончилось плачевно. Что касается Мэйтленда, то, к несчастью для себя, он проникся к этому человеку доверием, начал с ним сотрудничать. Постепенно их совместная деятельность расширялась, приобретая все большие масштабы. Безусловно веря Чамберлену и его методам, Мэйтленд передавал в его руки огромные суммы денег.
Председатель попросил мистера Дулиттла уточнить, имеет ли он в виду собственные средства подсудимого. Мистер Дулиттл ответил, что, к сожалению, речь идет о деньгах, принадлежавших банку. Его подзащитный питал столь безусловное доверию к Чамберлену, что не сомневался в благополучном исходе всего этого предприятия, надеясь, что вложенные средства будут не только возвращены, но и сильно приумножены.
Председатель заметил, что подсудимый, вероятно, собирался положить полученную прибыль в свой карман. Мистер Дулиттл сказал, что подзащитный заверил его в том, что из упомянутых денег Чамберлен сразу пустил в оборот 200 000 фунтов стерлингов, причем он, подзащитный, не имеет ни малейшего понятия, что тот с ними сделал. Увы, к сожалению для многих горожан и в особенности для его клиента, Чамберлен неожиданно скончался в самом начале судебного расследования, так что теперь нет возможности проследить судьбу пропавших денег. Следует отметить, что Чамберлен умер при весьма странных обстоятельствах, столь же загадочных, как и все это дело.
Председатель спросил, может ли он добавить что-нибудь еще в защиту подсудимого, чтобы смягчить грозящий ему приговор. Мистер Дулиттл ответил, что у него есть лишь несколько замечаний и он хотел бы довести их до сведения суда. В пользу его клиента свидетельствует то, что до последнего времени он не был замечен ни в каких предосудительных поступках и не совершал ничего такого, что позволило бы усомниться в его честности. Но потом, по несчастному стечению обстоятельств и по собственной глупости, позволил ловкому мошеннику склонить его к неблагоразумному поступку. Теперь этот человек предстал перед иным, высшим судом, а подзащитному приходится нести всю ответственность за последствия его сомнительной деятельности. Надо полагать, Чамберлен собирался использовать деньги в своих личных интересах, и еще есть шанс, что они все-таки найдутся. Он просит суд принять во внимание безупречное прошлое своего клиента, а также факт, что, какой бы ни была дальнейшая судьба подзащитного, его деловая карьера уже потерпела крах.
Председатель заметил, что не услышал ничего, что могло бы смягчить участь подсудимого. Столь бесчестный поступок, безусловно, заслуживает серьезного наказания, и Джон Мэйтленд приговаривается к тюремному заключению сроком на десять лет.
После приговора Мэйтленда вывели из зала суда и переправили в тюрьму графства Саксчестер».
Спарго прочитал статью и просмотрел ее еще раз, отмечая самые важные места. Затем сложил газету и отправился в дом, чтобы побеседовать со старым Куотерпейджем, который уже махал ему рукой из окна библиотеки.
Глава девятнадцатая
История Чамберлена
– Судя по всему, сэр, – произнес мистер Куотерпейдж, когда Спарго вошел в библиотеку, – вы уже прочитали отчет о суде над Джоном Мэйтлендом.
– Дважды, – подтвердил Спарго.
– К какому заключению вы пришли?
– Что серебряный билет в моем кошельке принадлежал Джону Мэйтленду, – ответил журналист, не торопясь выкладывать все свои соображения.
– Верно, – кивнул старый джентльмен. – Я тоже так думаю. Хотя до сих пор мне казалось, будто у этого билета столько же шансов попасть в чужие руки, сколько и у остальных сорока девяти.
– Но почему?
Старик подошел к угловому шкафчику и молча вынул большой графин и два высоких бокала для вина. Тщательно вытерев бокалы куском ткани, он поставил их вместе с графином на столик у окна и предложил Спарго занять свободный стул. Сам пододвинул к себе мягкое кресло с подлокотниками.
– Попробуйте стаканчик моего темного хереса, – предложил он. – Лучшего хереса вы не найдете во всей округе. Давайте выпьем за ваше здоровье, сэр, и побеседуем о Джоне Мэйтленде.
– Я хотел бы многое услышать, – произнес Спарго. – И не только о Мэйтленде. Данный отчет вызывает вопросы. Например, о том человеке, про которого там так часто говорится, – об этом брокере, Чамберлене.
– Вы правы, – улыбнулся мистер Куотерпейдж. – Я так и думал, что он вас заинтересует. Но сначала о Мэйтленде. Когда его отправили в тюрьму, у него остался маленький ребенок, мальчик двух лет. Мать его умерла. Но как раз в то время у него в доме появилась ее сестра, мисс Бэйлис, и взяла на себя заботу о хозяйстве Мэйтленда и воспитание его ребенка. В ожидании суда он объявил себя банкротом, и почти все его домашнее имущество продали с молотка. Но мисс Бэйлис достались кое-какие личные вещи и, как я тогда думал, серебряный билет. Это было бы вполне логично, хотя теперь факты свидетельствуют об обратном. Она увезла ребенка, и на этом история семьи Мэйтленд в нашем городе закончилась. Самого Мэйтленда после суда поместили в Дартмурскую тюрьму, где он отбывал срок. После его освобождения нашлось немало людей, которым очень хотелось с ним встретиться: в основном это были представители банка, считавшие, что Мэйтленд знает о деньгах гораздо больше, чем сообщил суду, и надеявшиеся вытянуть из него какую-нибудь информацию. Мистер Спарго, они были настроены очень серьезно.
