Элизабет Джордж - Горькие плоды смерти
Женщина обернулась. Боже, как ужасно она была одета! Впрочем, редактор не стала ее в этом винить. В здании стояла невыносимая духотища, и не имей Стэтем привычки строго одеваться на подобные мероприятия, она сама вполне могла прийти в похожем наряде – правда, все-таки без надписи на футболке. Женщина поправила висевшую на плече бесформенную торбу и тыльной стороной ладони вытерла капельки пота над верхней губой.
Рори догнала ее у лестницы.
– Я заметила, как миссис Голдейкер отправилась за вами следом, когда вы вышли из зала, – сказала она и, бросив взгляд на открытую дверь, сменила тему. – Да. Верно. Это не совсем так. Я привыкла наблюдать за всем, что имеет отношение к Клэр, и поэтому я наблюдала. Я видела, как она вручила вам визитку, видела, как вы ушли, видела, как Каролина последовала за вами, и поняла, что потом было. – Поставив Арло на пол, Стэтем открыла сумочку и, покопавшись в ней, достала визитницу, из которой извлекла визитки Эббот и свою собственную. – Что-то подсказывает мне, что вы не навязчивая поклонница.
– Я из полиции, – ответила обладательница необычной футболки. – Меня зовут Барбара Хейверс.
– Понятно. Миссис Голдейкер порой чересчур плотно опекает Клэр, оберегая ее от всего, что она считает нежелательным для своей подопечной, что может отвлечь ее от высокого предназначения писателя и лектора. Я же, со своей стороны, знаю, что никто и ничто на этой земле не способно отвлечь Клэр Эббот от работы, потому что работа подпитывает ее энергией. Она по какой-то причине пожелала вручить вам свою визитку. Берите…
С этими словами Рори протянула визитку Барбаре. Однако не успела та ее взять, как Стэтем уточнила:
– Вы ведь не навязчивая поклонница, правда? Вы точно служите в полиции?
Хейверс переложила книгу с автографом под мышку и, сунув в сумочку руку, извлекла из потрепанного бумажника служебное удостоверение, а также визитную карточку, на которой, помимо имени, были указаны все сопутствующие ее должности подробности, из которых следовало, что она член группы, «отвечающей за безопасность Лондона» и сотрудница Скотленд-Ярда.
Рори посмотрела на первое и взяла в руки второе. Все ясно. Стоящая перед ней Барбара Хейверс – детектив-сержант из отдела по расследованию убийств. Редактор ни разу в жизни не встречала настоящего детектива.
– Отдел по расследованию убийств. О боже… – прошептала она. – Не сочтите за дерзость, но позвольте спросить у вас: Клэр дала вам свою визитку именно по этой причине?
Барбара указала на свою футболку.
– Я пообещала ей купить точно такую же на рынке Кэмден-Лок и прислать почтой. Она сказала, что наденет ее, когда в следующий раз пойдет на прием к своему врачу.
– Это вполне в ее духе, – подтвердила Рори и протянула женщине из полиции визитку писательницы. – Прошу вас, возьмите это. Клэр никогда не раздает свои визитки без серьезных на то оснований. Будет лучше, если вы пошлете футболку по адресу в Шафтсбери, чем по лондонскому. Она вернется в Шафтсбери по завершении рекламного тура. Если, конечно, вы готовы подождать… скажем, месяца полтора?
– Без проблем, – ответила сержант. – Но я могу послать футболку ее издателю, если это создает проблемы для ее помощницы.
– Для Каролины? Выбросьте эту мысль из головы! Клэр Эббот ни в ком не нуждается, кроме самой себя. Кстати, я ее редактор. Виктория Стэтем. Или просто Рори. А это Арло, – добавила она, вновь взяв песика на руки.
– Я его уже видела, – призналась Барбара. – Ему жарко в жилете, вам не кажется? – Она указала на холщовый жилет собачки. На зеленом фоне были начертаны три большие белые буквы «СПП». – Что такое СПП?
– Собака Психологической Поддержки, – ответила Рори.
Женщина-полицейский нахмурилась.
– Психологической… чего?..
– Мне с ним легче появляться на публике. – Не желая вдаваться в подробности роли Арло, редактор поспешила задать встречный вопрос: – Так вы серьезно восприняли просьбу Клэр? Вы ее выполните?
– Конечно, выполню, – ответила Хейверс. – Но я должна кое-что сказать.
– Что именно?
– Чтобы кому-то понравилась моя футболка? Знаете, такое в моей жизни впервые.
Камберуэлл, Южный ЛондонС каждым днем к Индии Эллиот мало-помалу возвращалось ее прежнее «я». То самое «я», которое являло собой образец уверенности в себе и умение быстро находить друзей, «я», которое совсем рано, еще сидя на коленях у отца, училось «минимизировать потери, когда это нужно». Отец деликатно научил ее этой стороне жизни. «В этом нет ничего постыдного, моя девочка, – говорил он. – Лучше положить чему-то конец, чем продолжать проигрывать дальше».
Индия пока не решила, применим ли принцип минимизации потерь к ее браку с Чарли, хотя и подозревала, что такое возможно. Нэт Томпсон был частью причины, которая крылась за этим. Пусть она пока не уверена в том, что Нэт займет постоянное место в ее жизни, но его общество было ей приятно. И все же при этом ей меньше всего хотелось бы снова стать послушным, если не сказать безгласным, приложением к мужчине, которому она не безразлична.
Эллиот была с ним откровенна. Как женщина, ушедшая от мужа, но не успевшая с ним развестись, она решила, что будет справедливо сказать Нэту правду, и поэтому на третьем свидании объяснила ему ситуацию. Они отправились в Сомерсет-Хаус на выставку работ Матисса, побродили там по залам, а потом съели по куску шоколадного торта. Вот тогда Индия и рассказала своему спутнику о Чарли, о смерти Уилла и о самой себе.
Но начала она не с этих тем. Не в ее привычках было вываливать подобного рода вещи первому встречному. Этой сдержанности Эллиот научилась еще в детские годы. В свое время отец говорил ей так: «Держи карты ближе к себе, Индия, и никому их не показывай». Ему всегда нравились картежные метафоры.
Поэтому она начала с невинных вопросов – о школе, семье, работе; в конце концов, дело дошло до вопроса о семейном положении Натаниэля. Был ли он когда-нибудь женат? Ему тридцать четыре года. В таком возрасте вполне можно иметь за плечами неудачный брак. Однако он ответил на этот вопрос словом «нет».
– Я всегда был поздним цветком. А ты? – спросил Томпсон свою приятельницу.
– Я ушла от мужа и живу отдельно, – призналась Индия. – Я… я прошла через сложный период, да и он тоже. Дело в том, что в нашей семье… произошло самоубийство.
Нэт нахмурился.
– Сочувствую. Надеюсь, это не кто-то из ближайших родственников?
Его слова стали для Эллиот своего рода сигналом, и она выложила ему все про брата своего бывшего мужа. И, как оказалось, Натаниэль умел сочувствовать.
После этого свидания было еще одно. В этот раз Нэт взял ее с собой показать свою работу. Он был специалистом по консервации старых зданий, и его последним завершенным проектом было несколько богаделен в Стритэме, которые оказались под угрозой сноса. Спрятанные за кирпичной стеной, из-за которой доносился грохот дорожных работ, они ждали своей участи и вскоре бы наверняка пали под натиском экскаватора, не встань Томпсон на их защиту. Ведь эти дома – история Лондона, объяснил он Индии.
– Если никто не выступит открыто против их сноса лишь потому, что они старые и находятся в плачевном состоянии, мы потеряем частичку себя, – сказал он и, пожав плечами, добавил: – Я, наверное, старомоден, но такой уж я человек.
– Неправда, ты ничуть не старомодный, – возразила его спутница.
– Рад это слышать, – ответил он.
Позже в тот вечер, проводив женщину до дома, Натаниэль поцеловал ее на прощание. Индия к тому времени уже начала сомневаться, нравится ли она ему, так что тот поцелуй пришелся весьма кстати. Более долгий, чем ожидалось, он вскоре сделался и более интимным, и она поняла, что ей это очень нравится. Когда они отступили друг от друга, Нэт сказал:
– Ты мне нравишься, Индия.
– Ты мне тоже, – отозвалась женщина.
На что ее спутник ответил:
– Нет, я имею в виду, что ты мне действительно нравишься. Как в… даже не знаю. Я не слишком большой спец по этой части. Как я уже сказал, я поздний цветок. – Похоже, на ее лице он прочел «о, нет!», потому что поспешил добавить: – Я хотел сказать другое. Просто я никогда не умел говорить правильные слова, и поэтому то, что я говорю тебе сейчас…
Даже в слабом свете лампочки над крыльцом Индия заметила, что Нэт покраснел.
– Рядом с тобой я испытываю некое серьезное желание. Такое со мной случается редко, далеко не с каждой женщиной, – попытался он объяснить. – Наверное, это потому, что женщины, с которыми я обычно сталкиваюсь, носят строгие «двойки» – кардиган и джемпер из одинаковой шерсти, нитку жемчуга и большие ридикюли, набитые газетными вырезками со статьями о зданиях, которые они хотят сберечь. Но, возможно, причина в другом. Просто…
– Тсс, – прошептала Эллиот. – Со мною то же самое. Пожалуйста, поцелуй меня еще раз.
Томпсон исполнил ее просьбу. Затем, в свойственном ему духе, он собрался уйти, предварительно убедившись, что она вошла в дом и замкнула изнутри дверь. Правда, сначала Натаниэль дождался, когда она подойдет к окну гостиной, которая также служила ей процедурной. Увидев, как Индия помахала ему рукой, он развернулся и зашагал прочь.
