Не выходи из дома - Льюис Сьюзен
Сказать, что Пейдж была взволнована, значит, не сказать ничего. Она обожала драму, ей нравилось играть, а эта роль была самым большим вызовом в жизни, ведь играть предстояло не просто в Уэльсе, а в родном городе Дилана Томаса.
Им всей семьей, без сомнения, нравилось жить здесь. Хоть они и не были валлийцами, если не считать отца Дженны, ощущение складывалось такое, словно они обрели дом. Однако они не намеревались переезжать сюда после того, как Джек лишился должности менеджера по продажам в одном из ведущих издательств. Изначальный план состоял в том, чтобы он нашел другую работу в той же отрасли, но, увы, не сложилось. Отрасль сильно пострадала. Десятки, если не сотни, работников по всей стране потеряли работу, и конкуренция за редкие вакансии была ожесточенной. Долгие месяцы он не слышал ничего, кроме извинений и отказов, в итоге Джек с его печально известной ранимостью впал в страшную депрессию. Он прекратил ходить на собеседования, ему стало трудно общаться с детьми, он даже начал пренебрегать легкой и страстной близостью между ним и Дженной. Несмотря на то что он вообще был склонен на все реагировать слишком остро, Дженну нервировало, когда она видела, с каким трудом муж принимает необходимость начать все заново. Когда все шло, как он того хотел, Джек был полон кипучей энергии, мог прыгнуть выше головы, с готовностью принимал любой вызов, не сомневаясь в собственной победе. А в тот момент Дженне показалось, что Джек словно бы ускользает, иссякает его воодушевление и надежда, и это ее напугало. Джек, которого она знала и любила, пока что был рядом, в этом она не сомневалась, вот только достучаться до него, поддержать и заставить снова поверить в себя оказалось почти невыполнимой задачей.
А затем в один прекрасный день, безо всякого предупреждения, он внезапно объявил, что они переезжают в Уэльс.
Дженна помнила свое изумление.
– Нам нужно начать все с чистого листа, – настаивал Джек, – что-то делать самим. Мы же не хотим быть на побегушках у всяких придурков, будем сами себе хозяевами, будем отчитываться только друг перед другом, а когда начнем расширяться, а это обязательно произойдет, то сами станем нанимать и увольнять работников.
От Дженны не ускользнуло, что ее успешная сестра-карьеристка и брат переглянулись, услышав это неожиданное заявление. Она их не винила, поскольку и сама была настроена скептически, но преданность Джеку вкупе со всепоглощающим облегчением от того, что он, казалось, полон решимости начать все заново, заставили произнести:
– Мне кажется, это очень интересная идея, а каким бизнесом ты хочешь заняться?
– Издательским, разумеется, – ответил он, словно ничего другого и быть не могло. – Учитывая мой трудовой стаж и твой опыт писателя и уважаемого редактора-фрилансера, это все, что мы умеем, так что нужно извлечь из этого выгоду. Теперь, при наличии Интернета, это просто как никогда. Мы можем базироваться в любом месте, забабахать такой грандиозный сайт, как нам нравится, и продавать то, что мы выберем. Нет, погоди-ка. – Он остановил Ханну, которая собиралась перебить его. – Я много размышлял над этим и решил, что Уэльс – определенно подходящее место. Край, полный поэтов, драматургов, романистов, и почти никто из них не получает заслуженного признания.
– А для их произведений найдется рынок сбыта? – с сомнением спросил зять.
– Разумеется, если мы представим их в нужном свете. Мы не станем уподобляться всяким халтурщикам, базирующимся в Интернете, которые заставляют вас платить, чтобы опубликоваться, а потом ничего не делают, чтобы продвинуть произведение. Мы будем работать совсем иначе и только с высококачественным продуктом – вот здесь твой выход, Джен. Ты будешь отвечать за рассмотрение рукописей и отбор самых лучших, а я возьму на себя веб-сайт и бизнес-план. Запуск проекта не должен быть дорогим, всего лишь стоимость разработки сайта и реклама, грамотно размещенная в паре мест… Местные СМИ априори заинтересованы, есть все шансы, что даже не придется обращаться за деньгами в банк, все равно нам, скорее всего, не дадут кредит, учитывая, как плохи сейчас дела в банках. Мы все уладим сами, если продадим этот дом. О’кей, я знаю, что это звучит радикально, но сейчас рынок недвижимости в Лондоне просто обезумел, и мы получили бы как минимум в три раза больше, чем заплатили за него. Это чистое безумие – давать дому простаивать просто так, когда он мог бы поработать на нас.
– А как же Пейдж? – спросила Ханна, обеспокоенно глядя на племянницу.
– Я не возражаю, – заверила тетю Пейдж, которую идея увлекла так же, как и отца. – Это будет настоящее приключение.
Джек поцеловал старшую дочь в лоб.
– Ты ж моя девочка, – рассмеялся он. – Никогда не боится рисковать, с младшими тоже все будет нормально, они быстро освоятся.
– А ты, Дженна? – не унималась Ханна.
Решив, что сейчас не время спорить, Дженна просто ответила:
– Наверное, мне потребуется какое-то время, чтобы во всем разобраться, но в принципе… – Она пожала плечами. – Почему бы и нет?
Вот тогда-то все и закрутилось. В мгновение ока дом выставили на продажу, новая управленческая команда – порекомендованная Ханной – дала оценку проекту и помогла получить финансирование от Совета по делам искусств Уэльса, в местных газетах появились рекламные объявления, извещающие о создании нового интернет-издательства «Кельткультура».
Прошло чуть меньше года, и они обустроились на южной оконечности полуострова Гауэр в отдельно стоящем доме, построенном десять лет назад, который, по задумке архитекторов, напоминал переделанный сарай и был как минимум в два раза больше крайнего в ленточной застройке дома Викторианской эпохи, которым они владели в Лондоне. Вместо улицы, полной садиков размером с почтовую марку и плотно припаркованных автомобилей, они оказались в верхней части причудливо растянувшейся деревеньки с видом на поросший травой торфяник, который тянулся до самого Порт-Эйнона, где море поблескивало и сливалось с изменчивым горизонтом.
Идиллическая картина, настоящий рай на земле, как описывал Джек.
– Ты имел в виду, «у черта на куличках», – иногда ворчала Пейдж, но, если Джек или Дженна делали ей замечание, она тут же заверяла родителей, что всего лишь пошутила.
– Тут реально круто, – утверждала она. – По-другому и порой немного странновато, но зато здесь можно заниматься серфингом и еще много чем, чего не поделаешь в Лондоне, и у меня целая куча новых друзей.
Эта правда. Новое окружение приняло Пейдж куда лучше, чем они надеялись, и девочке явно нравилось в новой школе. Новая лучшая подруга, Шарлотта Гриффитс, жила всего лишь в миле от них, а другая лучшая подруга Хэйли – в Рейнолдстоне, тоже неподалеку. Были и многие другие – Люси, Кортни, Каллум, Райан, Оуэн. Дженна уже сбилась со счета, но значение имело лишь то, с какой готовностью ребята приняли Пейдж и какой счастливой выглядела дочка. Пейдж даже начала говорить с легким валлийским акцентом, который нравился Дженне. Он был таким музыкальным и дружелюбным, с игривыми переливами, которые трепетали, словно крошечные крылышки, щекоча ее сердце.
Ее отец, родом из Уэльса, так и не избавился от этого акцента даже после четырех десятилетий, проведенных в Англии.
Как сильно она скучала по папе и не могла представить себе, что когда-нибудь перестанет скучать. Если она сосредотачивалась, то ей удавалось услышать, как отец поет, рассказывает истории и нашептывает слова утешения, когда она в них нуждалась. Она видела его работающим в саду, посапывающим в любимом кресле, радующимся внукам, которые дедушку просто обожали. Одним из самых любимых и самых трогательных воспоминаний было то, как светилось лицо отца от удивления и радости, когда она без предупреждения заскакивала навестить его.
– Ого! – восклицал он и протягивал руки, чтобы заключить ее в самые теплые, самые чудесные объятия в мире.
Прошло почти три года с тех пор, как он умер от сердечного приступа. Он ничем не болел, не было никаких признаков, что он сдает, или просто упоминаний о недомогании, просто однажды упал в своем кабинете и больше не вернулся домой. Это напоминало трюк злого волшебника: только что папа был здесь, а в следующую минуту он умер, и Дженна понимала, что они с Ханной и матерью еще долго не смогут смириться с потерей.
