Мэри Кубика - Милая девочка
– Моя дочь пропала, детектив, – сообщает она. – Ее друзья не знают, где она. Я звонила ей на мобильный. Оставляла сообщения. – Давясь словами, она на некоторое время замолкает, изо всех сил стараясь не расплакаться. – Я ездила к ней. – Она поджимает губы и признается: – Пришлось проделать такой путь, но хозяйка дома не позволила мне войти.
Миссис Деннет – необыкновенная женщина. Я не могу отвести глаз от ее светлых волос, волнами падающих с плеч и прикрывающих кончиками небольшой вырез черной рубашки. Я видел фотографию Евы Деннет рядом с мужем у здания суда, но она и в малой степени не передает то, какова эта женщина на самом деле.
– Когда вы разговаривали с ней последний раз? – спрашиваю я.
– На прошлой неделе, – отвечает мне судья.
– Не на прошлой, Джеймс, – произносит Ева. Она выдерживает взгляд мужа, недовольного тем, что его перебили, и продолжает: – Две недели назад. А возможно, и три. Таковы наши отношения с Мией. Мы неделями обходимся без общения.
– Значит, в этом нет ничего необычного? – уточняю я. – От нее неделями нет вестей.
– Именно так, – признается миссис Деннет.
– А вы, Грейс?
– Мы разговаривали на прошлой неделе. Недолго. Полагаю, в среду. Возможно, в четверг. Да, именно в четверг. Она позвонила, когда я подходила к зданию суда, спешила на слушание дела. – Она произносит это так, словно я знаю, что она адвокат. Можно подумать, об этом должны сообщать пиджак в тонкую полоску и кожаный портфель, прислоненный к ножке кресла.
– Вы не заметили ничего подозрительного?
– Мия всегда остается Мией.
– Что это значит?
– Гейб… – перебивает ее судья.
– Детектив Хоффман, – поправляю я официальным тоном. Если я вынужден обращаться к нему судья, то для него я детектив.
– Мия человек крайне независимый. Я бы сказал, она действует в такт с собственными ритмами.
– Получается, о вашей дочери ничего не известно с четверга?
– Подруга разговаривала с ней вчера, ее видели на работе.
– В котором часу?
– Не имею представления… В три часа дня, полагаю.
Смотрю на часы.
– Итак, это двадцать семь часов.
– Верно ли, что ее можно считать пропавшей без вести лишь по истечении сорока восьми часов? – нервно интересуется миссис Деннет.
– Разумеется, нет, Ева, – угрожающим тоном отвечает ей муж.
– Нет, мэм, – говорю я с подчеркнутой любезностью. Мне не нравится манера судьи давить на жену. – На самом деле первые сорок восемь часов наиболее важные в деле поиска пропавшего без вести человека.
Кажется, судья подпрыгивает на месте.
– Моя дочь не является пропавшей без вести. Нам просто пока неизвестно, куда она пошла. Ей не присущи халатность и безответственность. Она не пропала.
– Ваша честь, кто последний видел вашу дочь, прежде чем она… – Я умен, поэтому заканчиваю так: – Куда-то ушла?
Отвечает мне миссис Деннет:
– Девушка по имени Айана Джексон. Она коллега Мии.
– У вас есть возможность с ней связаться?
– Номер телефона на листочке в кухне.
Я поворачиваюсь к одному из офицеров и киваю.
– Такое случалось с вашей дочерью раньше?
– Нет же, разумеется, нет.
Однако язык тела судьи и Грейс говорит об обратном.
– Это неправда, мама, – с упреком произносит Грейс. Смотрю на нее выжидающе. Адвокаты, как известно, любят говорить сами. – Мия пять или шесть раз убегала из дома. Проводила ночь бог знает где и бог знает с кем.
«Да, – думаю я, – а ведь Грейс Деннет та еще стерва». У девушки темные волосы, как у отца, его же телосложение, но рост матери. Определенно она взяла от родителей не самое лучшее. Такую фигуру называют песочные часы, я бы мог так сказать, если бы мне нравились ее формы. Сейчас я про себя назвал Грейс толстушкой.
– Это совсем не одно и то же. Тогда она училась в школе. Она была немного наивной и озорной, но…
– Ева, прошу, не придавай этому больше значения, чем следует, – перебивает жену судья Деннет.
– Мия употребляет спиртные напитки? – интересуюсь я.
– Иногда, – кивает миссис Деннет.
– Откуда вам знать, Ева? Вы ведь не часто общались с дочерью.
Она поднимает руку и прикрывает лицо. На мгновение я впадаю в ступор от размера камня в ее перстне и даже не слышу объяснения судьи о том, как в его отсутствие жена зачем-то позвонила Эдди. Невольно отмечаю, что он считает возможным не только называть моего начальника по имени, но позволяет себе использовать это имя в уменьшительной форме.
Похоже, судья Деннет убежден, что с его дочерью все в порядке и в расследовании нет необходимости.
– Вы полагаете, полиции не стоит вмешиваться?
– Совершенно верно. Это дело семейное.
– А что можете сказать о трудовой деятельности Мии?
– Простите? – Судья вскидывает брови, на лбу появляются поперечные морщинки, и он принимается тереть их пальцами, чтобы избавиться, как от неуместных докучливых обстоятельств.
– Как у нее с работой? Есть ли нарекания? Случались ли прогулы раньше? Например, сказывалась она больной, будучи здоровой?
– Понятия не имею. Она работает. Получает жалованье. Сама себя обеспечивает. Вопросы я не задавал.
– Миссис Деннет?
– Она любит свою работу. Просто любит. Она всегда мечтала преподавать.
Мия учитель рисования в старших классах. Быстро делаю пометку в блокноте.
Разумеется, судья желает знать, может ли это быть важным.
– Все возможно, – отвечаю я.
– И по какой причине?
– Ваша честь, я лишь пытаюсь понять, какой человек ваша дочь. Разобраться в ее характере. Вот и все.
Миссис Деннет готова разрыдаться. Огромные голубые глаза краснеют, становятся влажными, она трогательно пытается смахнуть первые слезинки.
– Вы думаете, с Мией что-то случилось?
«А разве вы не по этой причине меня сюда вызвали? Вы сами поняли: с ней что-то неладно».
– Полагаю, нам лучше действовать и молиться, чтобы позже выяснилось, что это всего лишь недоразумение. Надеюсь, с ней все в порядке, но я не имею права оставить это дело, даже не занявшись им. Я не прощу себе, если, не дай бог, окажется, что проблемы все же были. Скажите, как долго Мия живет отдельно?
– Семь лет и тридцать дней, – мгновенно отвечает миссис Деннет.
– Вы считаете? – Я шокирован. – Считаете даже дни?
– Ей тогда только исполнилось восемнадцать. Она с нетерпением ждала, когда съедет отсюда.
Неудивительно. Мне самому не терпится убраться из этого дома.
– Где она живет сейчас?
– У нее квартира в городе, – отзывается судья. – Недалеко от Кларк и Эдисон.
Я заядлый фанат «Чикаго кабз», и мне этот факт кажется любопытным. Стоит услышать «Кларк и Эдисон», и у меня тут же ушки на макушке, как у голодного щенка.
– Ригливиль. Хорошее место. Спокойное.
– Я дам вам адрес, – предлагает миссис Деннет.
– Необходимо все проверить, если вы не возражаете. Возможно, в доме разбиты окна или имеют место другие следы незаконного проникновения.
Голос Евы дрожит, но она спрашивает:
– Думаете, кто-то мог забраться в квартиру Мии?
– Я должен все проверить, миссис Деннет, – стараюсь ее успокоить. – В доме есть консьерж?
– Нет.
– Охрана? Камеры?
– Откуда нам знать, – не выдерживает судья.
– Вы не бываете в гостях у дочери?! – восклицаю я, прежде чем успеваю себя остановить, и замолкаю, все же надеясь дождаться ответа, которого так и не последовало.
Ева. После
Застегиваю молнию на ее куртке, надеваю на голову капюшон, и мы вместе выходим на улицу, туда, где бушует бескомпромиссный чикагский ветер.
– Нам надо спешить, – говорю я, и она кивает, хотя не спрашивает почему.
На пути к внедорожнику Джеймса, оставленному в полусотне футов от дома, ветер едва не сбивает нас с ног. Поддерживая ее под локоть, я думаю лишь о том, что, стоит одной из нас упасть, как мы рухнем вместе. За четыре дня, прошедшие с Рождества, стоянка покрылась льдом. Я готова сделать все, чтобы защитить ее от ветра и холода, я обнимаю ее за талию и прижимаю к себе, хотя понимаю, что мне, гораздо более хрупкой, чем она, не справиться с этой задачей.
– На следующей неделе мы вернемся, – говорю я в спину Мии и карабкаюсь на пассажирское сиденье.
Неожиданно громко хлопают двери, щелчки ремней безопасности оглушают, радио разрывается, двигатель работает в этот горький день словно на пределе возможностей. Мия вздрагивает, и я прошу Джеймса выключить радио. Мия устраивается сзади и смотрит в окно. Нас окружили три машины, похожие на хищных акул, следующих за вожделенной добычей. Один из водителей поднимает и направляет на нас камеру. Раздается характерный звук.
– Черт, скажите на милость, где эти копы, когда они так нужны? – спрашивает Джеймс, впрочем не обращаясь ни к кому конкретно.
Сбоку опять мелькает вспышка фотоаппарата, и Мия наклоняется, закрыв уши руками, словно оберегая себя от страшного звука. Треск затворов фотоаппаратов следует один за другим. Трубы машин выбрасывают в серый воздух сизые клубы дыма.
