Агата Кристи - Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник)
Остались ли у нас другие подозреваемые? По причинам, указанным полковником Вейнбергом, мы можем исключить из списка двух таинственных посетителей Гамбы. Что же касается Варкоса и двоих его подручных? Не существовало никакой уверенности относительно перемещений двух охранников, не имелось информации, где каждый из них находился в определенный момент времени. А потому не приходится сомневаться, что полковник Вейнберг тщательно проверил показания обоих. На его месте я никак не пренебрег бы подобным расследованием. И мне кажется, они едва ли могли стать убийцами или сообщниками преступника.
Возьмемся теперь основательно за самого Варкоса. Если мотив для убийства имелся у Алмеды, то был он и у капитана, причем не менее существенный. Автор рассказал нам, что именно он возглавлял движение «Свободная молодежь», которое привело Гамбу к власти, а по смерти Гамбы Варкос мог бы претендовать на главенство в государстве. Однако на его пути к трону встал еще один человек – Алмеда, контролировавший армию. Но ведь Алмеда тоже мог погибнуть. Не потому ли генерал все-таки испытал подлинный страх, когда ему донесли о предупреждении: «Алмеда на очереди»? Он мог догадаться, что Гамбу устранил Варкос, а это означало прямую угрозу его собственной жизни.
Мы узнали, что личная охрана Вдохновителя во главе с капитаном Варкосом состояла из вооруженных людей из числа бывших мятежников, а не из солдат регулярных армейских подразделений. Одним из людей, вооруженных револьвером, был, конечно же, и Варкос. Его штаб-квартира располагалась рядом с дверью, которая вела на лестницу к апартаментам Гамбы. Пока у Вдохновителя находился Алмеда, Варкос ждал там в компании доктора Лунаро. Ясно также, что Лунаро уехал одновременно с Алмедой. Если бы доктор оставался там, когда Варкос совершал обход своих охранников, шеф полиции наверняка отметил бы для себя этот факт и допросил Лунаро.
Промежуток между возвращением Варкоса после обхода и сигналом пожарной тревоги составил около десяти минут. Был ли Варкос все это время один? По всей видимости, да.
А если так, то на основе улик, подброшенных нам Рональдом Ноксом, у меня постепенно сложилось убеждение, что убийство, по всей вероятности, совершили именно в этот краткий период времени.
Вот вам, к примеру, вполне логичная версия. Возможно, второй из загадочных посетителей Гамбы доставил ему сведения о неблагонадежности Варкоса или даже о заговорщицких планах последнего. Известные нам факты из жизни заморских диктаторов подтверждают правдоподобие такого предположения. Гамба мог, конечно, не поверить, что его самый преданный сторонник способен строить планы покушения на своего повелителя. Тогда, в тот момент, у него появилась первая возможность бросить в лицо Варкосу обвинения и потребовать объяснений. Никого не поставив в известность, он вызвал Варкоса к себе наверх.
Его первые же слова показали Варкосу, что заговор раскрыт и правда стала известна Гамбе. Одновременно откровенный испуг на лице капитана убедил Гамбу в справедливости обвинений против главного охранника. Но ему вряд ли захотелось продолжить разговор тем же вечером.
«Что ж, – сказал, вероятно, он, – завтра я с тобой разберусь». И отвернулся от врага. А Варкос, поняв, что если Гамба останется в живых, ему самому конец, но если умрет, то капитан будет снова лидером движения и в результате – главой государства, стреляет Вдохновителю в затылок.
Предположу дальнейшее развитие событий. Убив Гамбу, Варкос выбрасывает тело из окна и устраивает поджог либо с целью уничтожить покрытую кровью часть своей одежды, либо для сокрытия иных следов преступления. Кроме того, он мог вовремя вспомнить об угрозах Мстителя и выдать все случившееся за их осуществление. После чего у него осталось предостаточно времени, чтобы спокойно вернуться к себе в караульное помещение. Впрочем, мы можем допустить, что труп из окна выбросил Гомес. Тогда у Варкоса было бы больше времени на разговор с Вдохновителем и организацию пожара.
Проблема, разумеется, в том, что против Варкоса нет прямых улик. Но косвенные доказательства более убедительны в сравнении с подозрениями в убийстве Алмедой. Ведь Варкос принадлежал к числу вооруженных повстанцев, некоторые из них мало чем отличались от обычных бандитов, а генерал был кадровым военным. Если судить по моему личному опыту, настоящий офицер крайне редко становится убийцей. А ведь есть еще данные психометрического теста Варкоса, в которых так и просвечивается его виновность. Чего больше всего опасался человек, выбрасывавший труп из окна? Что его могут заметить из проезжавшего мимо автомобиля. У Варкоса слово «машина» ассоциировалось с «телом». «Лестница» с «шагами», потому что, занимаясь наверху своим черным делом, он предельно напрягал слух, не послышатся ли на лестнице чьи-нибудь шаги. «Воск» вызвал ответ – «фигура». Не оттого ли, что, глядя на мертвое тело своей жертвы, он видел перед собой лицо восковой фигуры из музея?
Ни одно из этих ключевых слов не вызвало столь подозрительных реакций у остальных, кто подвергся тесту. А разве «блеф» Варкоса в ответ на слово «Мститель» не прозвучало куда как более значимо, чем «справедливость» в устах анархиста? Остальные могли считать, что Мститель осуществил свою угрозу, но истинный убийца знал, что все это не более чем блеф, и это слово бессознательно сорвалось с языка.
Я прекрасно осознаю, насколько мои доводы далеки от окончательных и бесповоротных доказательств. Они не удовлетворят ни один суд. Но при этом я уверен, что улики, способные убедить суд и присяжных, обнаружились бы, если бы начальник полиции поискал их как следует. Например, никто не проводил обследования помещений для нахождения отпечатков пальцев. А между тем они должны были остаться на том же окне, из которого выбросили труп, если нигде больше их не было.
Далее. Как насчет пули, убившей Вдохновителя? Ее хотя бы извлекли? Даже пройдя навылет, она должна была быть обнаружена в одной из стен. Тщательный обыск наверняка привел бы к ней. Пуля стала бы неопровержимой уликой против Варкоса, если он действительно убийца. Он мог успеть уничтожить все следы недавнего выстрела из своего револьвера, но после контрольного выстрела из того же оружия на другой пуле остались бы характерные отметины, как и на той, что убила Гамбу.
Отказаться от прохождения теста Варкос не мог. Но начальник полиции обязан был также провести контрольные выстрелы из оружия всех охранников, снять их отпечатки пальцев. Даже генералу Алмеде пришлось бы предоставить для проверки свой револьвер.
Не сомневаюсь, что расследование, проведенное подобным образом, выявило бы виновного. Почему же до этого не дошло? Могу только высказать предположение. Полковник Вейнберг подозревал Варкоса, или Алмеду, или обоих с самого начала, но прекрасно понимал невозможность привлечь их к суду, предвидя катастрофические последствия, которые имело бы для него чрезмерное усердие. Но действуя методом исключения и прибегнув к психометрическому тесту, он установил личность преступника хотя бы для себя.
«Он мог позволить себе предельную вежливость и обходительность. Свою задачу Вейнберг успешно решил» – так выглядит завершающая фраза повествования. И мне почему-то кажется, что позже, оставшись с Алмедой наедине, начальник полиции рассказал генералу о выводе, который сделал, и они в конфиденциальной обстановке обсудили, какие меры следует принять для защиты Алмеды и наказания Варкоса.
Энтони Беркли
Полисмен всегда стучит лишь однажды
(С объяснением, куда именно он стучит)
Это был один из тоскливых деньков, облачных и промозглых, какие часто бывают в этой стране, и я подумал, что разделаюсь с Миртл. Ей и так уже пришла пора откинуть копыта.
И вообще, как мне представлялось, дамочка с такой физиономией, как у нее, будет краше смотреться в гробу. А Миртл отличалась поразительно уродливой внешностью. Почему я и выбрал ее, заранее все продумав.
Нет нужды лишний раз трепать языком, рассказывая, по каким причинам долгий отпуск вдали от Штатов пошел на пользу моему здоровью, и распинаться о том, чем я там зашибал деньгу. Скажу только, что работенка у меня была что надо, пока не пришлось сматывать удочки. Собственное дело. И полицейские ко мне не цеплялись. Я не давал им поводов. Частный бизнес, никакой уголовщины. Я даже не нарушал закона Манна[3]. И, доложу вам, прекрасное это чувство – точно знать, что у легавых на тебя ничего нет, ведь мой близкий кореш служил сыщиком в одном из отделений. Если только прошел слушок обо мне, я обо всем узнал бы первым. Уж он бы мне подал сигнал, не зря я его подмазывал. Но все обстояло тихо и гладко. Да и говорю же вам, иначе просто быть не могло.
Родился я в Коннектикуте, когда там царили жестокие нравы. Поверьте, мальчишке – жителю этого штата в те времена, на том свете асбестовый костюмчик не понадобится. Преисподняя покажется ему прохладным и приятным местечком в сравнении с Коннектикутом.
