Артур Дойл - Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)
Ничего не скажешь, хороший набор для добропорядочного джентльмена, решившего прогуляться вечерними улочками окутанного туманом города. Я аккуратно разложил инструменты по карманам пальто и отправился прямиком по указанному адресу. Холмс сидел за небольшим круглым столиком у входа в этот ярко освещенный итальянский ресторан.
– Вы успели поесть перед выходом? Тогда выпейте со мной кофе с кюрасо. Здесь угощают сигарами, попробуйте, они не так отвратительны, как можно было бы ожидать. Принесли то, что я просил?
– Все здесь, у меня в пальто.
– Превосходно. Позвольте, я вкратце опишу вам, чем занимался в это время и для чего мне нужна ваша помощь. Итак, мы знаем, что тело молодого человека положили на крышу поезда. Это стало понятно после того, как я установил, что он не выпал из вагона, а упал с крыши.
– А что, если его сбросили с какого-нибудь моста?
– Это исключено. Если вы внимательно осмотрите крыши вагонов, то увидите, что они немного закруглены и не имеют ограждения. Так что мы можем уверенно заявить: тело Кадогена Вэста туда положили.
– Как же его туда затащили?
– Вот этот вопрос и не давал мне покоя. Есть только один способ это сделать. Вы знаете, что в Вест-Энде в некоторых местах подземка выходит из туннеля. Я припоминаю, что, когда мне как-то раз довелось проехаться на метро, я видел прямо у себя над головой окна домов. Далее, предположим, что поезд остановился под одним из таких окон. Трудно будет переложить из него тело на крышу вагона?
– По-моему, это совершенно неправдоподобно.
– Тут нужно вспомнить старую аксиому: когда все остальные версии отпадают, та, что остается, и является истинной, какой бы невероятной она ни казалась. В данном случае все остальные версии отпали. Обнаружив, что крупный иностранный шпион, который только что покинул Лондон, жил на улице, дома которой примыкают к линии подземки, я так обрадовался, что даже несколько удивил вас своей неожиданной веселостью.
– А, так вот в чем дело!
– Да, именно в этом. Внимание мое привлек мистер Гуго Оберштейн, проживавший по адресу Колфилд-Гарденс, 13, Кенсингтон. Первым делом я отправился на станцию «Глостерроуд», где очень любезный представитель метрополитена прошелся со мной по путям, и с его помощью я не только выяснил, что окна черной лестницы дома на Колфилд-Гарденс выходят прямо на линию, но и получил гораздо более важную информацию о том, что из-за пересечения с другой более крупной железнодорожной веткой именно в этом месте поезда метро часто останавливаются на несколько минут.
– Изумительно, Холмс! Поздравляю вас!
– Не спешите, Ватсон. Это большой шаг вперед, но до окончания дела еще очень далеко. Далее, насмотревшись на задворки Колфилд-Гарденс, я отправился обследовать фасад и убедился, что птичка действительно упорхнула из гнездышка. Это дом внушительных размеров, верхние комнаты в нем, насколько я могу судить, не меблированы. Оберштейн жил там с единственным слугой, который, скорее всего, был его сообщником. Нельзя забывать, что Оберштейн уехал на континент, чтобы сбыть с рук добычу. Это вовсе не побег, потому что у него не было причин опасаться обыска у себя дома. Думаю, что мысль о том, что к нему влезут обычные домушники, ему и вовсе не приходила в голову. А это как раз то, чем мы с вами займемся.
– А что, нельзя получить ордер и сделать все официально?
– При таких уликах – вряд ли.
– И что нам это даст?
– Если повезет, найдем какие-нибудь его письма.
– Холмс, мне это не нравится.
– Дорогой друг, вы останетесь на улице и будете караулить. Всю «преступную» часть я беру на себя. Не время сейчас думать о мелочах. Вспомните записку Майкрофта, морское министерство, правительство, ту персону, которая ожидает новостей. Мы обязаны пойти на такой шаг.
В ответ я решительно поднялся из-за стола.
– Вы правы, Холмс. Мы обязаны сделать это.
Он вскочил и крепко пожал мне руку.
– Я знал, что могу на вас положиться, – сказал мой друг, и мне на секунду почудилось, что его глаза засветились каким-то добрым светом, которого я никогда раньше не замечал. Но в следующий миг к нему вернулись его обычное деловитое спокойствие и самоуверенность. – Его дом почти в полумиле отсюда, но время у нас есть, поэтому давайте прогуляемся, – сказал он. – Только, умоляю вас, не уроните инструменты. Если вы вызовете подозрение и вас арестуют, это станет крайне неприятным осложнением.
Колфилд-Гарденс была одной из тех улочек, образованных домами с украшенными колоннами фасадами и портиками, которые столь характерны для лондонского Вест-Энда застройки середины Викторианской эпохи. В соседнем с тринадцатым доме, похоже, проходил какой-то детский праздник: ночную тишину нарушал доносящийся из него приглушенный шум веселых юных голосов и бренчание фортепиано. Туман все еще не рассеялся, его гостеприимные объятия позволяли нам оставаться незамеченными. Холмс зажег свой фонарик и направил его на массивную дверь.
– Это серьезно, – сказал он. – Наверное, закрыто не только на замок, но и на задвижку. Лучше попробовать через подвал, чтобы нас не заметил какой-нибудь рьяный патрульный. Вон там есть спуск. Помогите-ка, Ватсон, потом я вам помогу.
Через минуту оба мы уже стояли у входа в подвал, и как только мы спустились к темной двери, в тумане над нашими головами послышался стук шагов полицейского. Когда шаги стихли, Холмс приступил к работе. Я разглядел, как он немного наклонился и с силой налег на дверь. В следующий миг, издав громкий треск, дверь распахнулась, и мы нырнули в открывшийся темный коридор. Закрыв дверь, Холмс устремился вверх по голым ступеням изогнутой лестницы. Тонкий желтый луч его фонарика упал на низкое окно.
– Мы на месте… Кажется, это оно. – Холмс распахнул окно, и как только он это сделал, мы услышали быстро нарастающий шум, который превратился в оглушительный грохот, когда прямо под окном в темноте замелькали вагоны поезда. Холмс посветил на подоконник, густо покрытый черной жирной копотью. В некоторых местах она была смазана. – Видите, здесь они положили тело. Смотрите-ка, Ватсон! А это что такое? Похоже, кровь. – Он указал на небольшое пятнышко на деревянной раме окна. – Вот и на каменной ступени тоже.
Доказательства налицо. Давайте теперь дождемся, пока поезд остановится под окном.
Ждать пришлось недолго. Следующий же поезд выехал из туннеля с таким же грохотом, но стал сбавлять ход, пока, заскрипев тормозами, не остановился прямо под нами. От края подоконника до крыш вагонов было не больше четырех футов. Холмс аккуратно закрыл окно.
– Пока наша версия подтверждается, – произнес он. – Что вы об этом думаете, Ватсон?
– Холмс, это шедевр! До таких высот вы еще не поднимались.
– Тут я с вами не согласен. С той секунды, когда мне в голову пришла мысль о теле на крыше вагона (не Бог весть какая догадка!), все остальное уже было очевидно. Если бы не серьезные интересы, которые затрагивает это дело, оно было бы вполне заурядным. Сложности нам только предстоят. Возможно, здесь мы найдем что-нибудь такое, что поможет нам.
Мы поднялись по кухонной лестнице на второй этаж, где были расположены несколько комнат. В первой, аскетически обставленной столовой, мы долго задерживаться не стали. Вторая, спальня, тоже не заинтересовала моего друга. Но последняя комната показалась ему более достойной внимания, и он приступил к кропотливому обыску. Здесь повсюду громоздились книги и газеты: скорее всего, эта комната служила кабинетом. Быстро и методично Холмс просматривал содержимое ящиков столов и шкафов, но напряженное лицо его ни разу не озарилось радостной улыбкой. Час работы не принес никаких результатов.
– Хитрый лис, он хорошо спрятал следы, – с досадой в голосе произнес он. – Не оставил никаких улик. Переписку свою он либо уничтожил, либо перевез в какое-то другое место. Это наш последний шанс.
Холмс указал на небольшой жестяной ящичек на письменном столе. Когда, поддев крышку стамеской, он его вскрыл, мы увидели внутри несколько бумажных свитков, испещренных цифрами и расчетами. Озаглавлены эти документы не были, только повторяющиеся в нескольких местах слова «давление воды» и «давление на квадратный дюйм» указывали на возможную связь с подводными лодками. Холмс нетерпеливо отложил их в сторону. На дне ящичка остался лишь конверт с несколькими небольшими газетными вырезками. Он высыпал их на стол, и по его загоревшимся глазам я понял, что к нему вернулась надежда.
– Что это, Ватсон? А? Что это? Тайная переписка через газету. Из колонки частных объявлений в «Дейли телеграф», судя по шрифту и бумаге. Вырезано из правого верхнего угла страницы. Дат нет… но они сложены по порядку. Вот это, должно быть, первая:
