Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе
Доркас принесла свежезаваренный чай. После ее ухода Пуаро отошел от окна и присел за стол напротив мисс Говард.
– Мадемуазель, – сдержанно произнес он, – вы позволите поговорить с вами?
– Говорите, – ответила эта дама, неприязненно глянув на него.
– Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?
– Я охотно помогу вам повесить Альфреда, – мрачно бросила она, – хотя виселица слишком слабое наказание для него. Этого убийцу следовало бы выпотрошить и четвертовать, как в добрые старые времена.
– Тогда наши цели совпадают, – заметил Пуаро, – поскольку я тоже стремлюсь предать преступника казни.
– Альфреда Инглторпа?
– Его или кого-то другого.
– Никого другого и быть не может. Пока этот прощелыга не появился тут, никто и не думал убивать бедняжку Эмили. Не скажу, что ее не окружали зубастые вымогатели… окружали. Но они охотились только за ее деньгами. А жизнь ее оставалась в безопасности. Но вот появляется мистер Альфред Инглторп… и буквально через пару месяцев – вуаля!
– Поверьте мне, мисс Говард, – с особой убедительностью произнес Пуаро, – если убийство совершил мистер Инглторп, то, честное слово, я обеспечу ему виселицу не менее впечатляющую, чем то дерево, на котором повесили Амана![19]
– Так-то лучше, – воодушевляясь, бросила мисс Говард.
– Но я должен попросить вас довериться мне. Сейчас ваша помощь может оказаться весьма ценной. И я скажу вам причину. Так вот, причина в том, что, хотя в этом доме царит траурное настроение, только ваши глаза покраснели от слез.
Мисс Говард моргнула от удивления, и в ее грубоватом голосе проявился новый оттенок.
– Вы правы, если намекаете на то, что я любила ее… Понимаете, по-своему Эмили была эгоистичной особой. Она щедро оказывала благодеяния, но далеко не бескорыстно. Она не позволяла облагодетельствованным забывать о ее щедротах, но из-за этого теряла их любовь. Впрочем, не думаю, что сама она осознавала это или же страдала от недостатка любви. Во всяком случае, надеюсь, что не страдала. Я же поступила сюда на других условиях. С самого начала я твердо определила свою позицию. «За мои услуги вы будете платить столько-то фунтов в год. И больше никаких подачек… не надо мне ни перчаток, ни билетов в театр – в общем, никаких подарков». Она не поняла меня… порой даже обижалась. Называла меня глупой гордячкой. Гордость тут ни при чем, но я не сумела объяснить ей свои мотивы. Короче, я сохранила чувство собственного достоинства. И потому, в отличие от всей этой своры, только у меня не было повода не любить ее. Я заботилась о ней. Защищала от их алчных притязаний, а потом появился этот пронырливый мерзавец, и – фьють! – мои многолетние заботы пошли прахом.
– Я понимаю вас, мадемуазель, – Пуаро сочувственно кивнул, – отлично понимаю ваши чувства. Они вполне естественны. Вам кажется, что мы тут зря прохлаждаемся, что нашим действиям не хватает рвения, но поверьте мне, это не так.
В этот момент появился Джон и пригласил нас с Пуаро подняться в спальню миссис Инглторп, поскольку они с мистером Уэллсом уже закончили изучать бумаги в столе будуара.
Когда мы поднимались по лестнице, Джон оглянулся на дверь столовой и, понизив голос, произнес:
– Кошмар… Как вы думаете, что произойдет, когда эти двое встретятся?
Я удрученно покачал головой.
– Я уже попросил Мэри постараться по возможности держать их подальше друг от друга.
– Вы думаете, она справится?
– Одному богу известно. Остается надеяться, что сам Инглторп не горит желанием столкнуться с ней.
– Ключи еще у вас, не так ли, Пуаро? – спросил я, когда мы подошли к запертой двери спальни.
Взяв у бельгийца ключ, Джон открыл дверь, и мы вошли внутрь. Адвокат направился прямо к столу, и Джон последовал за ним.
– Полагаю, самые важные бумаги моя мать хранила в этом бюваре, – заметил он.
Пуаро вытащил небольшую связку ключей.
– Позвольте мне, – сказал он. – На всякий случай я запер его нынче утром.
– Но бювар уже открыт.
– Невозможно!
– Смотрите, – сказал Джон, спокойно поднимая крышку.
– Mille tonnerres![20] – ошеломленно воскликнул Пуаро. – Как глупо… зачем же я таскал в кармане эти ключи!
Он бросился к бювару и, взяв его в руки, вдруг точно оцепенел.
– En voilà une affaire![21] Замок-то взломали.
– Что?
Пуаро положил бювар на стол.
– Но кто взломал его? И зачем? Когда? И как? Ведь дверь-то была заперта! – в смятении восклицал каждый из нас.
Пуаро отвечал нам практически машинально, но твердо:
– Кто? Хороший вопрос. Зачем? Ах, хотелось бы мне знать. Когда? Я запер бювар всего час тому назад. А что до запертой коридорной двери, то в ней самый простой замок. Вероятно, он открывается практически любым другим дверным ключом.
Мы беспомощно переглядывались друг с другом. Пуаро перешел к камину. Лицо его выглядело спокойно, но я заметил, как сильно подрагивали его руки, когда в силу давней привычки он машинально начал выравнивать ряд вазочек на каминной полке.
– Послушайте, дело, по-моему, было так, – наконец нарушил он молчание. – В этом бюваре лежало нечто важное, какая-то улика, незначительная по сути, но тем не менее достаточно веская, чтобы связать нашего убийцу с преступлением. Для него было жизненно важно уничтожить улику прежде, чем кто-то успеет обнаружить и оценить ее значение. Поэтому он пошел на риск, большой риск, и проник сюда. Обнаружив, что бювар заперт, он был вынужден взломать его и тем самым выдал свое присутствие. Раз уж он решился на такой риск, значит, в бюваре хранилось нечто весьма опасное для него.
– Но что?
– Ах! – раздраженно взмахнув рукой, бросил Пуаро. – Этого как раз я не знаю. Какой-то документ, несомненно; возможно, тот самый листок бумаги, что Доркас видела у нее в руках вчера днем. А я… – его раздражение наконец выплеснулось, – какой же я жалкий, щепетильный болван! Я ни о чем не подозревал! Повел себя как идиот! Мне не следовало оставлять тут бювар без присмотра. Следовало забрать его с собой… Нет, троекратный дурак, безмозглая ищейка! И вот теперь улика пропала. Ее уничтожили… или не уничтожили? Может, есть еще шанс? Мы должны использовать любую возможность и…
В каком-то безумном порыве он вылетел из комнаты, а я, слегка опомнившись, последовал за ним. Но, выйдя из коридора, обнаружил, что Пуаро уже и след простыл.
На развилке лестницы стояла Мэри Кавендиш, глядя в холл, видимо, в том направлении, где исчез наш порывистый бельгиец.
– Мистер Гастингс, что случилось с вашим замечательным маленьким другом? Он пролетел мимо меня с каким-то безумным видом.
– Его очень расстроило одно дельце, – туманно ответил я.
На самом деле я просто не знал, что Пуаро предпочел бы пока скрыть от домочадцев. Увидев выразительную улыбочку, скользнувшую по губам миссис Кавендиш, я попытался перевести разговор на другую тему, спросив:
– Они ведь еще не виделись, правда?
– Кто?
– Мистер Инглторп и мисс Говард.
Она как-то странно глянула на меня.
– А вы думаете, что если они встретятся, то произойдет нечто ужасное?
– Неужели вы так не думаете? – опешив, поинтересовался я.
– Нет, – заявила она, одарив меня своей мягкой улыбкой. – Я предпочла бы увидеть бурную ссору. Она могла бы разрядить атмосферу. Ведь сейчас все мы напряженно о чем-то думаем, но жутко мало говорим.
– Джон думает иначе, – заметил я. – Ему хотелось удержать их от встречи.
– Джон слишком многого хочет.
Что-то в ее тоне возмутило меня, и я выпалил:
– Старина Джон крайне порядочен и справедлив.
Она помолчала, с любопытством разглядывая меня, а потом заявила, к моему изумлению:
– Так вы верны старому другу… Такая черта достойна восхищения.
– А вы разве не отличаетесь верностью?
– Ах, я отношусь к дружбе менее щепетильно.
– Почему вы так говорите?
– Потому что это правда. Сегодня я могу быть очарована моими друзьями, но завтра, возможно, уже вовсе забуду о них.
Не знаю, что на меня нашло, но я страшно разозлился и заявил, довольно глупо и бестактно:
– Однако доктора Бауэрштайна вы, видимо, неизменно считаете очаровательным!
Мне пришлось мгновенно пожалеть о своих словах. Мэри точно окаменела. На ее лицо будто опустилось забрало шлема, полностью скрыв черты реальной женщины. Она молча развернулась и быстро пошла вверх по лестнице, а я стоял, как последний идиот, пялясь ей вслед.
Донесшиеся из холла суматошные крики вывели меня из оцепенения. Я услышал, как Пуаро громогласно рассказывает о пропавшей улике. Подумав, что моя дипломатичность оказалась напрасной, я испытал досаду. Этот маленький безумец, казалось, решил посвятить всех домочадцев в тайны расследования, хотя я лично сильно сомневался в разумности такой огласки. И вновь мне невольно стало жаль того, что мой разволновавшийся друг настолько потерял голову. Я быстро сбежал по ступенькам. При виде меня Пуаро практически сразу успокоился.
![Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе [with w_cat]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
