Сирил Хейр - Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник)
– Да, – вынужден был признать инспектор. – Но мистер Дикинсон затронул в разговоре и другие темы.
– Не сомневаюсь. В детали вы особенно не вдавались, но, я полагаю, смогу восполнить некоторые пробелы. Например, он наверняка сообщил вам, что совершил ошибку, женившись на женщине намного моложе себя, не так ли? Сказал, кроме того, что родом из здешних мест и это значит для него куда больше, чем думают его домашние, поскольку Пендлбери-Олд-Холл – единственное место на свете, где он чувствовал себя счастливым. А под конец он добавил, что чувствует себя улиткой, которая оставляет за собой невидимый след, а потом, со значением посмотрев вам в глаза, задал риторический вопрос относительно того, где и когда этот след оборвется.
– Но я ничего подобного в своих показаниях не заявлял, – заметил Маллет. – Откуда вы знаете про улитку и след, который она оставляет?
– Как не знать, если он постоянно использовал этот образ? Надеюсь, вы не думаете, что он придумал его для вашего удовольствия? В семье разговор об улитке и ее следе всплывал регулярно как минимум раз в месяц. Более того, я написал на эту тему нечто вроде песенки. Начало такое:
Как унылой улитке ободрить друзей?
Посмотреть на свой след и сказать:
Ну кончайся скорей!
Должен признать, не самые лучшие на свете стихи. Но по крайней мере подтверждают мои слова. Так что если вы рассматривали разговор с отцом как доказательство его намерения совершить самоубийство, то можете выбросить это доказательство в мусорную корзину.
– Мои свидетельские показания основываются не только на разговоре, состоявшемся накануне его смерти, – указал Маллет. – Полагаю, и коронер принимал во внимание не только слова, когда готовил дело для рассмотрения присяжными.
– Конечно, нет. Коронер готовил дело для рассмотрения, опираясь в значительной степени на глупейшую из всех возможных улик. Но я его не виню, ведь он мог об этом и не знать. Просто так сложились обстоятельства. Как говорится, не повезло. Совпадение, которое никто не мог предвидеть. Полагаю, вы понимаете, что я имею в виду? Прощальное письмо, предсмертную записку, подходящую к случаю цитату, – назовите эту бумажку как угодно. Ведь вы, насколько я понял, нашли ее рядом с телом?
Маллет кивнул.
– «В нашей власти избежать беды, когда мы сами можем распоряжаться смертью», – процитировал Стефан. И зло рассмеялся. – Ну не забавно ли? Скажите, инспектор, вы не обратили внимания, на какой бумаге это было написано?
– Обратил. Небольшой кусок белой бумаги хорошего качества. Записка написана темными чернилами, насколько я помню. Чернила показались мне достаточно свежими, как если бы надпись была сделана за несколько часов до того, как я ее увидел, возможно, даже раньше. Впрочем, при определении временных рамок многое зависит от типа и сорта чернил. Что касается почерка, то его, если помните, идентифицировала ваша матушка.
– Ну, по поводу почерка у меня нет никаких вопросов, – сказал Стефан. – Но самое смешное, что это вполне мог быть мой почерк. Как вы думаете, если бы эта информация выплыла наружу, коронер испытал бы хоть небольшое смущение?
– Ваш почерк, мистер Дикинсон? Но как такое возможно?
Стефан не ответил на вопрос прямо.
– Вы читаете детективные романы, инспектор? – спросил он. – У Честертона есть одна очень хорошая вещь, в которой человека находят с предсмертной запиской на груди. При ближайшем рассмотрении записка оказывается фрагментом из романа, над которым работал покойный. Убийца украл из рукописи страницу с соответствующим текстом и отрезал уголок, где стоял порядковый номер.
– Но в номере нашли лишь небольшой клочок бумаги, – заметил практичный Маллет, – а не страницу с фрагментом или чем-то в этом роде. Кроме того, я совершенно уверен, что уголки у бумажки отрезаны не были.
– Добавьте к этому совершенно справедливое замечание, что мой отец не писал роман. Но я скажу вам, чем он занимался. Он составлял календарь.
– Календарь?
– Да, календарь цитат. По цитате на каждый день года. А поскольку мой отец был пессимистом, то это был календарь пессимистических цитат. Кстати, можете вообразить самоубийцу, который на протяжении многих лет подбирает для своего календаря мрачнейшие в мире изречения, характеризующие человеческое существование?
– Стало быть, это была цитата?
– Разумеется! Сомневаюсь, что отец обладал способностями, позволявшими самостоятельно формулировать и описывать такого рода мысли и чувства. Слова, обнаруженные вами на полоске бумаги, принадлежат перу сэра Томаса Брауна, жившего около трехсот лет назад. Отец чуть с ума не сошел от радости, когда обнаружил ее. Вернее, я обнаружил ее месяц или два назад, переписал и отдал ему. Определенно он оценил ее по достоинству, поскольку переписал еще раз на один из своих листочков. У него такие цитаты хранились сотнями, и он постоянно раскладывал их по разным местам. Все думал, какие подойдут для задуманного им календаря, а какие нет. Некоторые, не отвечавшие высоким стандартам его понимания депрессии, выбрасывал. Отец получал от всего этого какое-то особенное извращенное удовольствие, которое я не в состоянии понять. Вот почему составление календаря потребовало столько времени. Я захватил несколько страничек, чтобы показать вам.
Стефан извлек из кармана несколько маленьких карточек, исписанных черными чернилами.
– Вот хороший пример, – сказал он, выкладывая одну из них на стол перед инспектором.
«Мой брат, мои бедные братья, вот так;
Нет в этой жизни ничего, за что бы стоило цепляться,
Но наши дни недолги – вот что славно,
Живи хоть сотни лет, магнита не найдешь,
Способного тебя на этом свете удержать».
Между прочим, из романа «Город вечной ночи». Помнится, отец выписал из него довольно много своих лучших цитат. Вот еще одна довольно-таки забавная.
«Как бы то ни было, хочу заверить вас, дорогой друг, что есть множество путей, ведущих в Перу».
Это он взял из «Путешествий» Хоклита. Полагал, что Перу на языке символистов означает «лучший мир»… Кстати, вот еще один неплохой образец. Не желаете ли взглянуть, инспектор?
– Благодарю. Думаю, пока хватит, – отказался Маллет, чувствуя, что эта демонстрация цитат начинает его утомлять. – Полагаю, мистер Дикинсон, этот пункт можно считать доказанным. Но я не могу понять, почему мы нашли именно эту цитату на прикроватном столике покойного. Или вы намекаете, что кто-то другой специально положил ее туда, чтобы представить смерть вашего отца как самоубийство?
С минуту помолчав, Стефан повернулся к инспектору.
– Нет, – ответил он. – Я обдумывал этот вопрос и пришел к выводу, что, как гласит пословица, это ведро протекает. Прежде всего не могу себе представить, откуда этот кто-то знал, где искать отцовские цитаты для календаря. Поэтому вот самое простое объяснение: отец сам достал бумажку из кармана и положил на прикроватный столик вместе с другими вещами. Возможно, для того, чтобы еще раз перечитать цитату перед сном. Знаю, что вам это покажется невероятным, и не представляю, как смогу убедить в этом жюри присяжных, но тем не менее мой отец был эксцентричным человеком. Это вызывало у него приятное возбуждение, подобно тому, как у других людей преклонного возраста аналогичное чувство возникает при рассматривании неприличных фотографий. И, как эти люди, он имел обыкновение держать при себе особенно полюбившиеся записи.
– Возможно, – медленно произнес Маллет. – Вполне возможно.
– Лично я совершенно уверен в этом, поскольку хорошо знал своего отца.
– Хорошо. Предположим – пока только предположим, – что вы правы и ваш отец не покончил жизнь самоубийством. Но эту поразительную теорию почти невозможно доказать.
– А по-моему, тут все очень просто. Если не он убил себя, значит, его убил кто-то другой, – заявил Стефан таким тоном, словно говорил о решенном деле.
– В этой связи хотел бы привлечь ваше внимание также еще к одному пункту. Установлено, и вы с этим согласились, что ваш отец умер от передозировки мединала – препарата, который он регулярно принимал по совету врача. Если мы исключим вероятность того, что он сделал это намеренно, тогда вполне уместно предположить, что все произошло случайно.
– Да, так и должно быть, но удача в данном случае опять не на нашей стороне. Я уже говорил вам, что перспектива доказывать насильственную смерть мне нисколько не улыбается, но постепенно склоняюсь к мысли, что этого не избежать. Поскольку улики и показания свидетелей определенно говорят не в пользу смерти от несчастного случая. Иначе говоря, даже при повторном судебном разбирательстве подобная версия практически не имеет шансов.
Маллет некоторое время обдумывал слова молодого человека.
– Припоминаю, – наконец проговорил он, – что на прикроватном столике находились два флакона с таблетками снотворного. Один почти полный, а другой – совершенно пустой.
