Джозеф Флетчер - Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник)
1. Швейцар из Темпла и констебль Дрисколл рассказали о том, как нашли тело.
2. Полицейский врач сообщил, что причиной смерти явился сильный удар сзади, нанесенный каким-то тяжелым предметом. Смерть наступила мгновенно.
3. Полиция и служители морга дали показания, что при осмотре тела в одежде убитого не было найдено никаких вещей, кроме маленького клочка бумаги.
4. Расбери объяснил, как с помощью нового кепи, купленного убитым в модном магазине «Фиски» в Уэст-Энде, вышел на Марбери и отель «Англо-Ориент» в районе Ватерлоо.
5. Мистер и миссис Уолтерс рассказали о пребывании Марбери в отеле «Англо-Ориент».
6. Старший стюард на судне «Уэмбарино» сообщил, что Марбери действительно плыл из Мельбурна в Саутгемптон, вел себя, как все остальные пассажиры, и в день прибытия благополучно сошел на берег, не будучи замечен ни в чем предосудительном или необычном.
7. Мистер Крайдер описал свою встречу с Марбери и разговор о марках.
8. Мистер Майерст дал показания о визите Марбери в депозитную компанию и о том, что сундучок их клиента, после официального вскрытия ячейки, оказался пуст.
9. Уильям Уэбстер снова поведал историю о беседе с Марбери в холле палаты общин и о том, как тот случайно встретился с еще одним джентльменом, которого он, Уэбстер, опознал как депутата парламента мистера Эйлмора.
Все это логично привело к появлению на свидетельской трибуне самого мистера Эйлмора. Именно его выступления, как сразу понял Спарго, ждала сидевшая в зале публика. Благодаря живому и детальном отчету в «Наблюдателе» зрители хорошо знали обо всех фактах и подробностях, изложенных предыдущими девятью свидетелями. Знали они и о том, что мистер Эйлмор разрешил опубликовать свой разговор со Спарго на встрече, устроенной Роналдом Бретоном. Тогда почему их взбудоражило появление в суде представителя палаты общин? Было ясно, что все – от судьи до последнего зрителя, с трудом втиснувшегося в переполненный зал, – жаждали услышать показания человека, который встретился с Марбери в вестибюле парламента, отправился с ним в отель, пропустил стаканчик вина, дал несколько дружеских советов и вышел вместе с ним на прогулку. И Спарго прекрасно понимал и разделял их нетерпение. Только Эйлмор, единственный из всех, мог рассказать суду что-то реальное о самом Марбери: кем он был, чем занимался и что делал в Лондоне.
Когда мистер Эйлмор вышел на трибуну – это был высокий, привлекательный, прекрасно одетый мужчина с благородной бородкой, слегка тронутой сединой, по-солдатски прямой и державшийся уверенно и властно, – Спарго быстро оглядел судебный зал. Две дочери Эйлмора сидели неподалеку рядом с Роналдом Бретоном: встретившись с ним взглядом, они дружески кивнули и улыбнулись. Спарго посматривал в их сторону: он не сомневался, что для них происходящее – развлечение. С таким же успехом они могли расположиться где-нибудь на восточном базаре, слушая басни профессионального рассказчика. Теперь, когда их отец оказался на свидетельской трибуне, щеки девушек порозовели, а глаза заблестели ярче.
«Единственное, что их волнует, – подумал Спарго, – то, что отец оказался связан со всей этой загадочной историей. Вот только как связан?» Потом он повернулся к свидетельской трибуне и с этой минуты больше не сводил с нее глаз. Постепенно у него начали появляться кое-какие идеи насчет того, как можно «разработать» данного свидетеля.
Те, кто ожидал от показаний мистера Эйлмора каких-то сенсаций, были разочарованы. Когда его привели к присяге и задали несколько вопросов, Эйлмор попросил разрешения изложить своими словами то, что ему известно о покойном и об этом печальном деле. Получив согласие, повторил суду ту же историю, которую рассказал Спарго. Звучала она буднично и просто. Он знал Марбери много лет назад. Затем потерял его из виду – да, на двадцать лет. Вечером перед убийством они неожиданно встретились в палате общин. Марбери попросил у него совета. Не имея срочных дел и желая оказать услугу старому знакомому, Эйлмор согласился отправиться вместе с ним в «Англо-Ориент», где какое-то время провел в его номере, изучая австралийские алмазы, после чего оба покинули отель. Он дал Марбери совет, который тот просил; потом они прошли через мост Ватерлоо и вскоре расстались. Это все, что ему известно.
Ни судья, ни присяжные, ни Спарго, ни собравшаяся публика – никто не услышал ничего нового. Все это уже было напечатано в «Наблюдателе». Эйлмор просто повторил свой рассказ и, судя по всему, считал, что на этом его миссия закончена. Ответив на пару формальных вопросов присяжных и судьи, он развернулся и сделал такое движение, словно собирался сойти с трибуны и покинуть суд. Но Спарго уже в самом начале заседания заметил в зале одного известного адвоката, представлявшего интересы казначейства. Журналист поглядывал в его сторону и не удивился, когда тот спокойно встал, вставил монокль в правый глаз и в свойственной ему небрежной и рассеянной манере повернулся к свидетелю. «Представление начинается», – подумал Спарго. Адвокат уважительно поклонился судье, после чего выпрямился и взглянул на Эйлмора. Вид у него был такой приветливый и безмятежный, будто он собирался побеседовать о погоде или осведомиться, как чувствует себя жена какого-нибудь мистера Смита. Но Спарго хорошо знал его приемы и умел читать его настоящие намерения по взглядам, голосу и жестам.
– Если вы не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов насчет вашего знакомства с покойным, мистер Эйлмор, – произнес адвокат обходительным и мягким тоном. – Вы ведь давно с ним знакомы, не так ли?
– Очень давно, – ответил Эйлмор.
– Сколько приблизительно?
– Лет двадцать.
– И за все это время вы ни разу с ним не виделись – до того момента, как столкнулись в палате общин?
– Нет.
– И ничего о нем не слышали?
– Нет.
– И никогда с ним не общались?
– Нет.
– Но когда вы встретились, то сразу узнали друг друга?
– Да… почти сразу.
– Почти сразу. Что ж, наверное, вы очень хорошо знали друг друга двадцать лет назад?
– Пожалуй.
– Являлись близкими друзьями?
– Скорее приятелями.
– Скажите, как его звали в то время, когда вы были с ним приятелями?
– Марбери.
– Марбери – то есть так же, как сейчас. Где вы с ним познакомились?
– Здесь, в Лондоне.
– Что он делал?
– Вы хотите сказать, чем он занимался?
– Да, чем он занимался?
– Его интересовали финансовые вопросы.
– Финансовые вопросы. И вы с ним работали?
– Иногда.
– Какой был адрес у его конторы в Лондоне?
– Не помню.
– А личный адрес?
– Я его никогда не знал.
– Тогда как вы решали свои деловые вопросы?
– Мы с ним встречались иногда.
– Где именно? В клубе, на улице, в отеле?
– Не помню конкретные места. Иногда в Сити.
– Где в Сити? У лорд-мэра, на Ломбард-стрит, в соборе Святого Павла, в уголовном суде?
– Я припоминаю, что мы виделись у фондовой биржи.
– Вот как! Так он являлся ее сотрудником?
– Нет, насколько мне известно.
– А вы?
– Ни в коем случае.
– В чем состоял ваш совместный бизнес?
– Мы заключали финансовые сделки на незначительные суммы.
– Как долго продолжалось ваше знакомство: хотя бы приблизительный период?
– От шести до девяти месяцев.
– Значит, это было мимолетное знакомство?
– Пожалуй, да.
– И все-таки, встретившись с ним через двадцать лет, вы проявили к нему – мимолетному знакомому – немалый интерес?
– Я хотел оказать ему небольшую услугу. Меня заинтересовало то, что он мне рассказывал в тот вечер.
– Понимаю. Надеюсь, вы не станете возражать, если я задам вам пару личных вопросов? Вы человек публичный, а факты из жизни таких людей тоже в определенном смысле принадлежат публике. Итак, вы стали депутатом парламента в 1902 году, прибыв сюда из Аргентины, где заработали большое состояние. Однако, как вы только что сказали, вы знали Марбери в Лондоне примерно в 1890–1892 годах. Значит, потом вы покинули Англию?
– Да. Я уехал в 1891-м или в 1892-м, точно не помню.
– Очень жаль, потому что точность нам бы не помешала, мистер Эйлмор. Мы хотим выяснить очень важный вопрос: кто такой Джон Марбери и почему его убили? Вы единственный человек, который о нем что-либо знает. Чем вы занимались до своего отъезда?
– Финансовыми операциями.
– Как и Марбери. Где вы вели свой бизнес?
– В Лондоне, разумеется.
– По какому адресу?
На лице мистера Эйлмора появилось недовольство. Брови сдвинулись, кончики усов подергивались. Наконец он распрямил плечи и с вызовом взглянул на адвоката.
– Я решительно возражаю против вопросов, затрагивающих мои частные дела! – воскликнул он.
– И все-таки я должен их задать. Повторяю свой вопрос.
– Я отказываюсь на него отвечать!
– Тогда перейдем к следующему. Где вы жили в то время, когда имели бизнес в Лондоне и были знакомы с Джоном Марбери?
