Агата Кристи - Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник)
– Это звонила мадам княгиня Драгомирова. Она хотела, чтобы я позвал ее горничную.
– И вы ее позвали?
– Конечно, месье.
Пуаро задумчиво посмотрел на лежавший перед ним план вагона.
– На сегодня, – сказал он, наклонив голову, – достаточно.
Мужчина встал и взглянул на месье Бука.
– Не мучайте себя, – мягко сказал последний, – я не вижу здесь никакой вашей вины.
И Пьер Мишель с благодарностью покинул вагон.
Глава 2
Показания секретаря
Несколько минут Пуаро сидел, глубоко задумавшись.
– Думаю, – сказал он наконец, – что нелишне будет пообщаться с месье Маккуином в свете новых данных, которые у нас появились.
Молодой американец не заставил себя ждать.
– Ну, – сказал он, – и как все складывается?
– Не так плохо. С момента нашей последней встречи я кое-что узнал – настоящее имя месье Рэтчетта.
Гектор Маккуин с интересом подался вперед.
– Правда?
– Как вы и подозревали, имя Рэтчетт было только псевдонимом. Настоящее его имя – Кассетти. Он был организатором нескольких похищений, включая известное дело маленькой Дейзи Армстронг.
На лице американца появилось выражение глубокого потрясения, а потом оно потемнело.
– Этот проклятый ублюдок! – воскликнул он.
– Вам что-нибудь было об этом известно, месье Маккуин?
– Нет, сэр, – твердо заявил молодой американец. – Если б я знал об этом, то отрезал бы себе правую руку, только б не идти к нему в секретари.
– Вы принимаете это дело слишком близко к сердцу, месье.
– У меня на то есть причины. Мой отец был окружным прокурором, который вел это дело, месье Пуаро. Несколько раз мне довелось видеть миссис Армстронг – она была очаровательной женщиной. Такой мягкой и такой несчастной. – Лицо американца стало совсем темным. – Если только на свете есть человек, про которого можно сказать, что он получил по заслугам, то это Рэтчетт… или Кассетти. Я счастлив, что он умер именно так. Такие люди не имеют права жить!
– Вы говорите так, как будто сами готовы были выполнить это благое дело?
– Да, готов. Я… – Он замолчал, а потом покраснел, как будто сделал какую-то ошибку. – Я, кажется, сам ставлю себя под подозрение.
– Я бы скорее стал подозревать вас, месье Маккуин, если б вы демонстрировали безутешное горе по поводу смерти вашего работодателя.
– Боюсь, что не смог бы сделать этого даже под угрозой электрического стула, – мрачно произнес Маккуин и добавил: – Не сочтите это наглостью с моей стороны, но как вы узнали? Я имею в виду про имя Кассетти?
– Из обрывка письма, которое мы нашли в его купе.
– Но как же так… то есть я хочу сказать, что держать при себе такое письмо – это было довольно неосторожно со стороны старика.
– Это как посмотреть, – заметил сыщик.
Последняя фраза показалась молодому человеку слегка загадочной. Он уставился на Пуаро, стараясь понять, что тот имеет в виду.
– Передо мной стоит задача, – пояснил маленький бельгиец, – точно установить, где находился и что делал каждый из пассажиров вагона во время убийства. И в этом нет ничего оскорбительного – простая рутина.
– Ну, конечно. Приступайте – и позвольте мне поскорее облегчить душу.
– Мне не нужно спрашивать у вас номер вашего купе, – улыбнувшись, сказал Пуаро, – так как я имел честь провести с вами одну ночь. Это купе второго класса с полками номер шесть и номер семь. Как я понимаю, после моего переезда вы ехали в нем один.
– Именно так.
– А теперь, месье Маккуин, я хочу, чтобы вы рассказали нам обо всех своих перемещениях после того, как вышли с обеда.
– Это несложно. Я вернулся в купе, немного почитал, вышел на платформу в Белграде, решил, что на улице слишком холодно, и быстренько убрался восвояси. Какое-то время я пообщался с молодой английской леди из соседнего купе, а потом разговорился с англичанином, полковником Арбэтнотом. Мне даже кажется, что вы в этот момент проходили мимо. Затем я зашел к мистеру Рэтчетту и, как уже вам говорил, сделал некоторые заметки для писем, которые он поручил мне написать. Потом я пожелал ему доброй ночи и ушел. Полковник Арбэтнот все еще стоял в коридоре. Его постель была уже расстелена, и я пригласил его к себе в купе, потом заказал выпивку, и мы погрузились в обсуждение мировой политики, действий индийского правительства и наших, американских, проблем, связанных с кризисом и ситуацией на Уолл-стрит. Обычно я не люблю общаться с британцами – слишком уж они снобы, – но этот парень мне понравился.
– Вы не помните, во сколько он от вас ушел?
– Довольно поздно. Было, наверное, около двух часов.
– А вы заметили, что поезд остановился?
– Ну конечно. Нас это слегка удивило. А потом мы выглянули в окно и увидели горы снега – правда, тогда нам не подумалось, что все это настолько серьезно.
– А что произошло после того, как полковник пожелал вам доброй ночи?
– Он прошел к себе в купе, а я позвал кондуктора и попросил расстелить мне постель.
– Что вы делали, пока постель готовили?
– Стоял в коридоре рядом с дверью и курил.
– А потом?
– А потом я лег в кровать и проспал до утра.
– А вечером вы выходили из вагона?
– Мы с Арбэтнотом решили выйти на остановке в… как там называется это местечко … в Винковцах, чтобы слегка размять ноги. Но было жутко холодно – настоящая пурга, – и мы почти сразу же вернулись.
– Через какую дверь вы выходили?
– Через ту, которая ближе к моему купе.
– То есть через ту, что рядом с вагоном-рестораном?
– Да.
– А вы не помните, она была заперта?
Маккуин задумался.
– Знаете, мне помнится, что да. По крайней мере, на ручку была надета какая-то скоба. Вы это имеете в виду?
– Да. А когда вернулись в вагон, вы вернули скобу в то же положение?
– Нет. Вы знаете, я не помню, как делал это. Я входил последним, но не помню, как запер дверь. А что, это так важно? – внезапно спросил американец.
– Вполне может быть. Полагаю, месье, что пока вы с полковником беседовали у вас в купе, дверь в коридор была открыта?
Гектор Маккуин кивнул в знак согласия.
– А вы не могли бы вспомнить, проходил ли кто-нибудь по коридору после того, как поезд отошел от Винковцев, и до того момента, как вы попрощались с полковником?
Маккуин сдвинул брови.
– По-моему, один раз прошел проводник, – сказал он. – Он шел от вагона-ресторана. А потом в обратном направлении прошла женщина.
– Какая женщина?
– Не могу вам сказать. Я ее едва заметил. Понимаете, я как раз в этот момент пытался доказать свою точку зрения Арбэтноту. Просто помню, что мимо двери промелькнуло что-то алое. Я не обратил на это внимания, да и в любом случае не мог увидеть ее лица. Как вы знаете, дверь моего купе смотрит в сторону вагона-ресторана, поэтому женщина, которая шла в том же направлении, оказалась ко мне спиной, как только прошла мимо двери.
Пуаро кивнул.
– Она, я полагаю, шла в туалет?
– Возможно.
– А вы видели, как она возвращалась?
– Вы знаете, нет… теперь, когда вы об этом заговорили, я понял, что не видел этого; но, думаю, она должна была вернуться.
– Еще один вопрос. Вы курите трубку, месье Маккуин?
– Нет, сэр, не курю.
Несколько мгновений Пуаро молчал.
– Думаю, что на сегодня достаточно. Теперь я хотел бы поговорить с камердинером месье Рэтчетта. Кстати, вы с ним всегда путешествуете вторым классом?
– Он – да. Я же обычно езжу в первом и, если это возможно, в соседнем купе с мистером Рэтчеттом. Тогда бо́льшая часть его багажа загружается ко мне, и мы, то есть я и багаж, всегда оказываемся у него под рукой. Но в этот раз мы смогли купить только один билет первого класса.
– Понятно. Благодарю вас, месье Маккуин.
Глава 3
Показания камердинера
После американца в вагоне появился бледный англичанин с малоподвижным лицом, которого Пуаро уже видел накануне. Он вежливо остановился возле стола. Сыщик предложил ему присесть.
– Насколько я понимаю, вы камердинер месье Рэтчетта?
– Да, сэр.
– И вас зовут?
– Эдвард Генри Мастермэн.
– Сколько вам лет?
– Тридцать девять.
– Ваш домашний адрес?
– Фрейр-стрит, дом двадцать один, Клеркенуэлл.
– Вы уже слышали, что вашего хозяина убили?
– Да, сэр. Шокирующее событие.
– Расскажите нам, пожалуйста, когда вы видели месье Рэтчетта живым в последний раз?
Камердинер задумался.
– Думаю, сэр, около девяти часов вчерашнего вечера. Или чуть позже.
– Расскажите своими словами, как это произошло.
– Я, как обычно, пришел в купе мистера Рэтчетта, сэр, и прислуживал ему.
– В чем конкретно заключались ваши обязанности?
– Сложить или развесить его одежду, сэр. Положить его зубные протезы в стакан с водой и убедиться, что у него есть все, что может понадобиться ему ночью.
– Он вел себя как обычно?
Камердинер на мгновение задумался.
– Знаете, сэр, мне показалось, что он был чем-то расстроен.
