Темная игра смерти. Том 2 - Симмонс Дэн

Под взглядами детей она сделала несколько неуверенных шагов в сторону от дома, слабо вскрикнула и упала на замерзшую клумбу. Они подбежали к ней, Джастин потряс ее за плечо. Лицо старухи посерело и исказилось в страшной гримасе. Левый глаз полностью закрылся, в правом виднелся лишь белок. Она тяжело дышала, высунув язык, как собака. С подбородка свисала длинная струйка слюны.

– Она умерла? – с придыханием, шепотом спросил Джастин.

Тара закусила губу.

– Нет. Не думаю. Не знаю. Пойду позову папу. – Она повернулась и бросилась бегом к дому.

Элисон секунду помешкала и тоже побежала вслед за старшей сестрой.

Джастин опустился на колени и приподнял руку пожилой леди. Та была холодна как лед.

Когда из дома на холме появились взрослые, они увидели, что их сын стоит на коленях на клумбе, гладит руку старухи в розовом халате и повторяет:

– Не умирай, добрая тетя. Пожалуйста, не умирай.

Книга третья

Эндшпиль

Глава 36

Всемирный Библейский центр в пяти милях к югу от Дотана состоял из двадцати трех белоснежных зданий, раскинувшихся более чем на ста шестидесяти акрах. Молитвенный дворец находился в огромном здании из гранита и стекла. Полы повсюду были устланы коврами. Амфитеатр одновременно вмещал шесть тысяч правоверных, которые могли с полным комфортом предаваться духовному совершенствованию в помещениях, оснащенных кондиционерами. Каждый золотой кирпич на бульваре Вероисповедания олицетворял пожертвование в пять тысяч долларов, серебряный – в одну тысячу и белый – в пятьсот долларов. Прибывая по воздуху, иногда в одном из трех вертолетов центра, гости взирали сверху на бульвар, напоминавший огромную белую челюсть, с вкраплениями золотых и серебряных коронок. С каждым годом оскал становился все шире и приобретал все больше золотых зубов.

Напротив Молитвенного дворца на бульваре расположилось длинное низкое здание внешних связей центра, которое можно было бы по ошибке принять за большую фабрику компьютеров или исследовательскую лабораторию, если бы не шесть огромных спутниковых тарелок на крыше. Круглосуточные телевизионные программы, транслируемые через один или более спутников кабельными компаниями, телестанциями и церковным телевидением, по утверждению центра, смотрели сто миллионов зрителей более чем из девяноста стран. Здесь был также современный печатный цех, студия звукозаписи и четыре компьютера, постоянно подключенных в общую сеть Всемирного центра информации евангелистов.

Там, где заканчивался серебряно-золотой оскал и бульвар Вероисповедания выходил из зоны повышенной охраны и превращался в окружную дорогу 251, располагались Библейский колледж Джимми Уэйна Сапера и его же школа христианского бизнеса. В этих неаккредитованных заведениях обучались восемьсот студентов, из них шестьсот пятьдесят постоянно проживали в жестко разграниченных корпусах: Западном – Роя Роджерса, Восточном – Дейла Эванса и Южном – Адама Смита.

В других зданиях с бетонными колоннами и гранитными фасадами, напоминавшими нечто среднее между современной протестантской церковью и мавзолеем, трудились легионы служащих. Они занимались административной деятельностью, службой безопасности, транспортом, внешними связями и финансами. Всемирный Библейский центр хранил в тайне суммы своих доходов и расходов, но было известно, что его комплекс, завершенный в 1978 году, обошелся более чем в сорок пять миллионов долларов. Также ходили слухи, что в центр еженедельно поступает в качестве пожертвований около полутора миллионов долларов.

Предвидя быстрый финансовый рост, Всемирный Библейский центр планировал открытие целой сети христианских магазинов, организацию отелей для отдыха и строительство Библейского увеселительного парка в Джорджии, который должен был обойтись в сто шестьдесят пять миллионов долларов.

Хотя Библейский центр являлся некоммерческой религиозной организацией, христианские предприятия создавались с целью будущей коммерческой экспансии, чтобы прибрать к рукам и торговлю. Президентом Библейского центра, его председателем и единственным членом совета директоров религиозных предприятий являлся преподобный Джимми Уэйн Саттер.

Надев свои очки в золотой оправе, Джимми Саттер улыбнулся в третью камеру.

– Я всего лишь скромный сельский проповедник, – елейным голосом начал он, – все эти финансовые и правовые вопросы для меня ничего не значат…

– Джимми, – тут же подхватил его приспешник, грузный мужчина в очках в роговой оправе, с отвисшими щеками, которые начинали дрожать, когда он возбуждался, как это случилось сейчас – Я уверен, что расследования службы внутренних доходов, налоговых служб, эти преследования Федерального совета церквей – все это, бесспорно, дело рук врага рода человеческого…

– …Но я знаю, что такое преследования, – продолжил Саттер, возвышая голос и слегка улыбаясь, чувствуя, что камера продолжает держать его в объективе. Он заметил, как удлинились линзы, когда все три камеры переключились на представителя Европейского таможенного союза. Тим Макинтош, режиссер программы, был хорошо знаком с Сапером, за восемь лет они вместе сделали десять тысяч программ. – И я распознаю зловоние дьявола, когда сталкиваюсь с ним. Конечно, это происки, козни дьявола. Ему ведь ничего так не хотелось, как поставить преграду слову Божьему… Это его мечта – использовать правительство, чтобы не дать слову Иисуса Христа проникнуть к тем, кто взывает к Нему о помощи, кто просит у Него прощения и ищет у Него спасения…

– И эти… эти преследования настолько очевидно являются делом его рук, – подхватил второй приспешник.

– Но Иисус не покидает свой народ в часы бедствий! – возопил Джимми Уэйн Саттер. Теперь он расхаживал взад-вперед, размахивая шнуром от микрофона, словно волочил за хвост самого Сатану. – Иисус за нас… Иисус поддерживает нас и нашу игру и презирает князя Тьмы и его аспидов…

– Аминь! – воскликнула растолстевшая бывшая телезвезда, сидевшая в кресле. Год назад Иисус излечил ее от рака груди во время телевизионного сеанса в живом эфире.

– Слава Иисусу! – добавил с дивана усатый тип. За последние шестнадцать лет он уже издал девять книг о скором конце света.

– Иисус не замечает этих правительственных бюрократов. – Саттер чуть ли не выплюнул эту фразу. – Как благородный лев, не обращающий внимания на укус блохи!

– С нами Бог! – пропел когда-то известный певец, выпустивший свой последний хит в 1957 году. Похоже, все трое пользовались одним и тем же лаком для волос и одевались в одном и том же магазине.

Саттер остановился, подтянул шнур микрофона и повернулся к аудитории. Декорация, по телевизионным стандартам, была грандиозной, она выглядела даже шикарнее, чем большинство бродвейских постановок, – зрители располагались на трех уровнях, покрытых красными и синими коврами и украшенных букетами живых белых цветов. Верхняя площадка, используемая в основном для вокальных номеров, напоминала террасу, огражденную сзади тремя стрельчатыми окнами, за которыми сиял вечный восход или закат. На средней площадке потрескивал камин, который горел даже тогда, когда температура воздуха в Дотане поднималась до тридцати градусов в тени, а вокруг него располагалась сцена для интервью и бесед с позолоченными диваном, креслами и письменным столом эпохи Людовика XIV. За ним обычно восседал преподобный Джимми Уэйн Саттер на резном стуле с высокой спинкой, таком же величественном, как трон Цезаря Борджиа.

Преподобный Саттер спустился на самую нижнюю площадку, представляющую собой полукруглую сцену, покрытую коврами, что позволяло режиссеру давать общие планы дальними камерами, показывая главу Библейского центра на фоне шестисот человек аудитории. Эта студия обычно использовалась для съемок ежедневной программы «Библейское шоу в час завтрака». Сейчас же здесь шла запись более длинной передачи – «Библейская встреча с Джимми Уэйном Саттером». Программы, предполагавшие больший состав участников или большую аудиторию, записывались в Молитвенном дворце.