Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)
Суини разглядывал свои ногти, а потом вскинул взгляд, и по его лицу стала заметна борьба противоречивых эмоций, владевших им поочередно.
– А что же черный бриллиант, Уэстлейк? Вы хотите сказать, что он завладел им в ту ночь? Достал из могилы после убийства мисс Хейвуд?
– Как раз нет! И в этом заключалась его огромная ошибка. По какой-то причине он убил мисс Хейвуд, когда она еще была далека от того, чтобы выкопать гроб. А после убийства у него не оставалось времени продолжить ее работу. Да он и не считал это необходимым. Теперь, когда ему больше не мешала Лена Дарнелл, убийца мог достать бриллиант в любой подходящий для этого момент. И продолжил действовать в соответствии с первоначальным планом. Он поднял трезвон с помощью церковного колокола, чтобы привлечь к месту преступления людей. Это стало заключительным мастерским штрихом в создании образа маньяка. После чего в нем отпадала надобность. И попал впросак. Но откуда ему было знать, что назавтра налетит ужасающая буря, которая смоет в море вместе с другими гроб старика Митчелла, прежде чем он успеет добраться до него?
– Вы, стало быть, считаете, – спросил Гилкрайст, – что бриллиант все еще находился внутри гроба, когда этим вечером мы достали его из моря?
– Несомненно, – ответил я.
Гилкрайст посмотрел на Суини, который посмотрел на Барнса. Все трое казались полностью измотанными теми умственными усилиями, которые потребовались для восприятия моей версии. Гилкрайст заговорил первым. Он едва слышно сказал:
– Вы не думаете, что нам всем не помешает немного выпить, прежде чем мы продолжим?
Барнс поддержал идею. Даже Суини отбросил официальную мину, чтобы согласиться:
– Превосходная идея!
Доктор вышел и скоро вернулся с четырьмя высокими стаканами на подносе. Затем раздал напитки. Суини сделал большой глоток, после чего сказал с возродившимся сарказмом в голосе:
– Что ж, Уэстлейк, к вам можно относиться по-разному, но уж скучным человеком вас никто не посмеет назвать. Объясните нам теперь все, что связано с пресловутыми родинками. Это осталось для меня непостижимым. Вы сказали, он намеренно избрал Нелли и Мэгги своими жертвами, потому что у них были родинки. Но зачем? Если конечная цель состояла в том, чтобы смерть мисс Хейвуд выглядела как еще одно из серии убийств, то в этом не было смысла. Из ваших слов я понял, что у мисс Хейвуд родинки не было.
– Здесь вы ошибаетесь, – сказал я. – И именно таким образом наш убийца совершенно неосознанно с головой выдал себя. Я видел личное дело Лены Дарнелл в тюрьме. На самом деле у нее все-таки была прежде крупная родинка на спине, место которой преступник уже начал было обводить алым кругом. Но женщина, по всей видимости, ее удалила, когда делала операцию на коже лица. Родимое пятно слишком броская примета для идентификации личности. Она пожелала избавиться от такой особенности, чтобы начать новую жизнь как мисс Хейвуд.
– Выходит, что убийца… – начал Суини.
– Выходит, что убийца достаточно близко знал Лену Дарнелл до того, как она стала мисс Хейвуд, что видел даже родинку на спине. Но такого тесного контакта он уже не имел с этой женщиной после пластической операции. Видите, как один незначительный факт разрушил столь сложный план преступника. Он ведь все построил на утверждении, что существует маньяк, одержимый страстью убивать женщин с родинками. И план срабатывал безупречно и был, казалось, доведен до конца убийством мисс Хейвуд. Вообразите себе преступника в тот момент. Вот он, дрожа от возбуждения в предвкушении близкого успеха, переворачивает тело, разрезает платье и прикладывает яркую губную помаду к коже, где, как он знает, растет родинка. Но внезапно, когда круг почти завершен, замечает, что ее больше нет. В результате, убийство Лены Дарнелл не стало еще одним, подобным первым двум, а привело к противоположному выводу. Мисс Хейвуд стала единственной жертвой, не имевшей родинки. Такое обстоятельство навело меня на правильный ход рассуждений – одно только это заставит убийцу расплатиться за содеянное и понести заслуженное наказание.
Последняя фраза произвела на моих слушателей ошеломляющее впечатление. Они молча потягивали свои напитки. Затем Суини вспомнил, что он здесь старший, и снова взял слово:
– Что ж, должен признать, ваша версия звучит потрясающе правдоподобно. Она действительно снимает все вопросы. Дело можно считать раскрытым, но при условии, что вы располагаете уликами для ее подтверждения.
Я был готов к этому. У меня легкий морозец пробежал по коже, потому что самая важная часть игры только предстояла. Быть может, если смогу предъявить доказательство, то стану подлинным триумфатором, а иначе… Мне становилось жутковато от подобной мысли. Я не представлял себе, что произойдет в таком случае.
– У меня есть необходимая улика, – завил я с некоторой долей напускной бравады.
– Отлично, Уэстлейк! Так не пора ли вам назвать имя преступника?
Время для этого пришло, разумеется. Я сделал еще глоток виски для храбрости. Меня действительно пугала финальная стадия. Пугала до чертиков.
– Хорошо, – сказал я. – Но сначала давайте суммируем все, известное нам об убийце. Во-первых, у него нашелся способ выведать, где Кора Митчелл спрятала черный бриллиант – в гробу отца. Во-вторых, он знал, что Лена Дарнелл тоже владеет этим секретом и собирается завладеть бесценным камнем. Преступник был знаком с мисс Хейвуд, когда она еще была Леной Дарнелл и имела на спине крупную родинку. Кроме того, он видел родинку на бедре Мэгги Хиллман, хотя она никогда не носила коротких юбок, чтобы эту примету мог разглядеть каждый. – У меня бешено колотилось сердце. Я посмотрел на Суини. – И есть только один человек, не правда ли, который имел возможность знать все это?
Суини же, глядя на меня ничего не выражавшим взглядом, ответил:
– Сейчас нам нужны ваши доказательства, Уэстлейк.
– Отлично! – и я бросился как в омут с головой. – Давайте по порядку. Митчелл, Ашер и сержант Барнс присутствовали в комнате в тот момент, когда Кора Митчелл тайком бросила бриллиант внутрь гроба. Теоретически любой из них мог это заметить. Но мы говорим о том, что произошло двадцать лет назад. Если бы кто-то уловил ее трюк и захотел присвоить себе бриллиант, он не стал бы ждать двадцать лет, верно? А потому их можно смело исключить из числа подозреваемых. Человек, совершивший убийства, не находился среди тех, кто мог заметить, как бриллиант оказался в гробу. Он это узнал иным способом. Каким же? Только одним. У самой Коры. Но ведь тайник с бриллиантом Кора считала своим величайшим секретом. При обычных обстоятельствах она бы не рассказала о нем ни одной живой душе. Но перед смертью она металась в бреду. Рядом с ней находилась Лена Дарнелл, и таким образом тайна стала известна соседке. И только так же о бриллианте мог узнать убийца. Потому что Лена Дарнелл присутствовала в камере умирающей Коры не одна.
Я сделал паузу, нервничая и чувствуя всю важность момента. Потом повернулся к Гилкрайсту:
– Вам это отлично известно, Гилкрайст, потому что вы оказывали Коре медицинскую помощь в тюрьме. И были с ней до самого наступления смерти. Или я ошибаюсь?
На мясистом лице Гилкрайста пока читалось только удивление.
– Да, разумеется, я там присутствовал.
– Тогда, как и Лена Дарнелл, вы имели возможность узнать правду о черном бриллианте из предсмертного бреда Коры. К тому же, как тюремный медицинский консультант вы не раз осматривали Лену Дарнелл за годы ее заключения. Кто, кроме вас, мог знать, что у Лены Дарнелл, заключенной тюрьмы в Халинге, имелась родинка на спине? А в случае с Мэгги Хиллман? Вполне вероятно, Бак Валентайн, крутивший с ней легкомысленный романчик, мог видеть родинку на ноге. Но не он один. Этим летом Мэгги обожгла ногу ядовитым плющом, а вы стали врачом, лечившим ее. Немаловажная деталь, как считаете, Гилкрайст? Все свидетельствует о том, что именно вы убили Нелли Вуд, Мэгги Хиллман и Лену Дарнелл, осуществляя хитроумный план заполучить бриллиант Хогана.
Мои слова прозвучали завершающим и разящим ударом. Суини вскочил на ноги. Не усидел на месте и Барнс. Только сам Гилкрайст оставался в кресле, глядя на меня холодным и пристальным взглядом.
– Это что, какая-то нелепая шутка, доктор Уэстлейк?
– Мне понятно, почему вы так отчаянно жаждали добраться до бриллианта, – продолжал я. – Талантливый врач, застрявший в жалком захолустье на долгие годы. Огромные амбиции, но ни малейшей возможности осуществить их. У вас появился последний шанс получить достойную работу в Бостоне несколько недель назад, но ничего не вышло. Вы поняли, что обречены оставаться лекарем в заштатном городишке до конца дней своих. Но еще до поездки в Бостон вам удалось подслушать, как Кора на смертном одре выдала тайну черного бриллианта. Вероятно, тогда, еще имея надежду стать уважаемым доктором в солидной больнице, вам и в голову не приходило, что придется пойти на убийства. Но из Бостона вы вернулись, исполненный горечи и отчаянной решимости. Будущее виделось в самом мрачном свете. Хотя имелся один шанс. Нужно было только заполучить черный бриллиант, достав его из гроба старика Митчелла, чтобы наслаждаться той жизнью, о которой мечтали. Разумеется, простой обыватель воспринял бы камень Хогана как большого белого слона, не зная, что с ним делать. Слишком известная вещь, чтобы сбыть с рук незаметно. Вы же обладали через тюрьму в Халинге обширными связями с преступным миром и без труда продали бы его. Но вот беда, две недели, потерянные в Бостоне, лишили вас возможности добыть камень простейшим способом, потому что к тому времени на свободу вышла Лена Дарнелл. И хотя она старалась избежать встречи, вы знали о ее желании завладеть бриллиантом. И даже если бы вы, Гилкрайст, добрались до него первым, она получала возможность для шантажа. Вот почему вам понадобился столь сложный план, очень умный и тщательно продуманный план! В какой-то степени вы стремились доказать самому себе, что вовсе не неудачник, каким представали после провала в Бостоне, а способны совершить нечто опасное, дерзкое и выйти победителем в схватке с судьбой. Думаю, разработка утонченных деталей плана доставила вам не меньшее наслаждение, чем мечты о том, что будет, когда вы завладеете бриллиантом. – Я посмотрел ему прямо в глаза. – Так что отчасти вы были правы, Гилкрайст, настаивая на маниакальном характере преступлений.
