Так крошится печенье - Чейз Джеймс Хедли

Пляж с холмиками дюн, желтеющими пучками высохшей травы и широкой лентой сырого песка, обозначавший полосу прилива, простирался на многие мили, безлюдный и пустынный. Морской бриз крепчал, закручивая сыпучий песок в маленькие воронки. Так неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом росли покатые дюны, нарушая однообразие ровной поверхности пляжа.

Норена сама не заметила, как нажала на ручку дверцы машины. Дверца распахнулась, и девушка выскочила из машины. Алджир попытался схватить ее, но она увернулась и побежала по рыхлому песку так быстро, как только могла.

А бегать Норена могла очень быстро. Недаром она хорошо играла в травяной хоккей и баскетбол. Недаром выигрывала стометровку у сильных соперников в колледже. К тому же до сих пор не случалось, чтобы от результата забега зависела ее жизнь. Сейчас же, мчась по пляжу, она понимала, что на карту поставлена ее жизнь. Подгоняемая этой мыслью, Норена бежала со скоростью, в сравнении с которой меркла скорость ее победного спринта.

Застигнутый врасплох, Алджир смотрел ей вслед. Он никак не ожидал, что эта девчонка может так бегать.

А если она убежит и все расскажет?!

Он выскочил из машины и бросился за ней. Расстояние между ними было ярдов сто, и оно увеличивалось. Кто бы мог подумать, что эта сучка такая прыткая? Казалось, ее длинные ноги едва касаются песка. У него уже появилась одышка.

Единственной разминкой для него была игра в гольф время от времени. От такой пробежки он совсем задохнулся. И хотя продолжал бежать, понимал, что Норена удаляется от него все больше и больше. Наконец она совсем исчезла за высокой дюной.

Алджир добежал до дюны. Он дышал с трудом, сердце бешено колотилось. Он вскарабкался на дюну и осмотрелся.

Сквозь пот, заливавший ему глаза, Алджир разглядел далеко впереди фигурку, которая вырисовывалась на фоне лазурного неба. Она все еще легко бежала длинным маховым шагом, но, сменив направление, больше не мчалась наобум по протянувшемуся на несколько миль пляжу, который переходил в болотистые кипарисовые леса. Теперь она удалялась от моря в сторону гряды невысоких холмов, поросших дубом, ивой и иногда кленом, которому с трудом удавалось подняться над зарослями подлеска.

Алджир исследовал эти холмы несколько дней назад. Через густой подлесок вилась тропинка, в конце концов приводившая к грунтовой дороге, по которой они ехали от шоссе 4А.

Знала ли она об этой тропинке, которая поможет ей выйти к шоссе? Вот он, шанс поймать ее. Его единственный шанс.

Алджир спустился по склону дюны и побежал к «бьюику». Добравшись до машины, он вставил трясущейся рукой ключ зажигания, завел мотор и погнал «бьюик» назад по грунтовой дороге. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до места, где тропинка выходила на дорогу. Алджир поставил «бьюик» в тени ивового дерева, сняв пиджак, швырнул его в машину и трусцой побежал по тропинке к подножию холмов. Там он остановился и оглянулся назад. За высокой пампасной травой «бьюика» не было видно. Удовлетворенно кивнув, Алджир углубился на несколько ярдов в подлесок и, подыскав кустарник погуще, притаился за ним. Оттуда он видел тропинку на двадцать ярдов вперед.

Ему оставалось только ждать, и он вернулся мыслями к Тики Эдрису и этой девице, Айре Марш, которой Тики, похоже, доволен. Успех плана полностью зависел от нее. Если Тики в ней ошибся, Джонни Уильямс, Мюриэль Марш и ее дочь будут убиты напрасно. Наверное, он ненормальный, что согласился с планом Тики, но карлик убедил его. «Я видел ее, а ты — нет, — твердил Тики. — Она создана для этой работы. Насчет ее не волнуйся, Фил. Эта куколка сделает все ради денег».

Алджир считал, что Тики рехнулся, пообещав сопливой девчонке пятьдесят кусков. Зачем выкидывать такие деньги на ветер? Наверняка она вошла бы в дело и за десять.

«Да какая разница? — Тики злобно усмехнулся. — Кто сказал, что она получит хоть что-то? Расслабься, Фили-мальчик. Что значит еще один труп, когда у нас их три».

Алджир отер пот со лба. Он не доверял Тики. За карликом нужен глаз да глаз. Уж не замыслил ли он чего против него, Алджира? Тики ведь может и так рассуждать: «Что значит еще один труп, когда теперь у меня их четыре».

Алджир считал, что у Тики не все дома. Карлик помешался на жажде мести. С тех пор как он начал работать в «Ракушке», он мечтает свести счеты с богачами, твердил он Алджиру.

— Знаешь что? — однажды вечером сказал Тики, когда они вдвоем сидели в его квартире. Это было в четверг, как помнилось Алджиру, в выходной Тики. Они уже много выпили, и к тому времени Тики был здорово пьян. Лицо у него покраснело, глаза стали стеклянные, на лбу выступил пот. — Я все никак не мог придумать, как же мне отплатить этим проклятым богачам. Чтобы поквитаться с ними, мне надо иметь столько же денег, сколько у них… даже больше. Но я не представлял себе, как их раздобыть, пока не оказался у миссис Форрестер. Какие были возможности у меня, урода карлика, свести счеты с обществом презрительно насмехающихся богатых ублюдков, которые относятся ко мне как к шуту? И вот однажды я пошел к этой старой дуре, и случилось чудо! Теперь я больше не сам по себе. Теперь я могу все обсудить с этим парнем, а он гораздо умнее меня. Ты даже не представляешь, какая это хитрая бестия.

Захмелевший Алджир уставился на карлика:

— О чем ты? Какой парень?

Эдрис с многозначительным видом надул щеки и начал обмахивать пылающее лицо толстой короткой ручкой.

— А я не знаю, кто он. Я никогда его не видел, зато слышу его голос. Он прямо здесь. — И Эдрис постучал по выпуклому лбу. — Он разговаривает со мной, Фил. Это он придумал наш план. Он сказал мне, что нужно делать. Все это он… а не я.

Алджиру совсем не понравилось услышанное. Он решил, что Тики либо чокнутый, либо издевается над ним. Но в любом случае Алджиру это не понравилось.

— А кто такая миссис Форрестер?

— Она вызывает духов. Каждый четверг вечером проводит спиритические сеансы. Приходят десять человек. Каждый платит доллар. На это она и живет. Как-то в четверг я тоже пошел, так, ради потехи. Нечем было заняться. Ну, пришел я и заплатил доллар. — Лицо его приняло мечтательное выражение. — Этот доллар оказался самым прибыльным из всех моих затрат в жизни.

— А что дальше было? — спросил Алджир, подливая себе хозяйского виски.

— Мы все сели за огромный стол с тусклым красным огоньком посредине. Допотопный проигрыватель заиграл какой-то псалом. Мы положили руки на стол — так, чтобы наши пальцы соприкасались. Старая карга впала в транс. И все начали задавать ей вопросы. Совершенно идиотские. Эти дебилы хотели знать о своих чертовых умерших родственниках. Если ответ был «да», стол двигался один раз, если «нет» — два раза. Просто детский сад. Не заплати я доллар, сбежал бы сразу. Но тут подошла моя очередь, и я спросил, будут ли у меня в скором времени большие деньги. Все за столом, конечно, были шокированы. Согласно их правилам такие вопросы задавать нельзя. Даже дурацкий стол забастовал. Перестал двигаться. А старуху чуть ли удар не хватил. Она свалилась со стула. Все вскочили и столпились вокруг нее. Я был сыт по горло всей этой чепухой и вышел в прихожую забрать свою шляпу. И вот когда я ее надевал, то услышал мужской голос, причем так отчетливо, как слышу твой. Голос сказал: «Тики, у тебя будут большие деньги, но наберись терпения. Возможно, пройдут годы, прежде чем ты их получишь». Я страшно удивился, потому что в прихожей никого не заметил. Там никого не было. Я подумал, что голос мне послышался, но, когда пришел домой, он снова начал со мной разговаривать. И тогда я понял, что он мне не почудился. — Тики умолк и покосился на Алджира. — Ты думаешь, я псих, да?

— Я думаю, ты сильно перебрал, — ответил Алджир.

С тех пор Тики больше никогда не говорил о таинственном голосе, но Алджир был уверен, что карлик воображает, будто по-прежнему его слышит, и это тревожило Алджира.

Комар, неожиданно зажужжавший над ухом Алджира, прервал его мысли. Он только собрался прихлопнуть насекомое, как увидел Норену. Она шла по тропинке бесшумно, как привидение, и испуганно озиралась по сторонам. Алджир, замерев, напряженно наблюдал за ней, его загорелые руки непроизвольно сжались в кулаки.