Вирус «Мона Лиза» - Роде Тибор

Словно в трансе, она записала варшавский адрес, позволила уверить себя, что доктор Рейд сообщит в полицию, а затем положила трубку. Прошло несколько минут, в течение которых она отчаянно пыталась успокоиться, после чего позвонила Патрику Вейшу в Варшаву.

– Чего-то подобного я как раз и опасался, – с грустью прокомментировал он новость об исчезновении ее дочери. – Похоже, они сбежали вместе.

При мысли об этом в животе у Хелен все сжалось. Не прошло и получаса – она как раз направлялась в свою квартиру, – как ей снова позвонил Патрик Вейш.

– Один мой друг работает в службе безопасности полетов, у него есть доступ к данным, к которым у него вообще-то не должно быть доступа. Он только что подтвердил, что некая Мэйделин Морган вчера вечером улетела в Варшаву через Вену.

Как только Хелен осознала, что ее дочь одна отправилась в Варшаву, у нее закружилась голова. Конечно, Мэйделин – уже не та маленькая девочка с чудесными кудрями и большими изумленными глазами, которую Хелен все еще представляла себе, думая о ней. Мэйделин исполнилось шестнадцать, столько же, сколько было ей самой, когда в ней увидели модель… Ей стало зябко. В ее случае детство закончилось в мире моды, в случае Мэйделин – болезнью. Болезнь отняла у нее Мэйделин какое-то время назад. Теперь дочь жила в тысяче миль от нее, в клинике. Не проходило ни одного дня и даже часа, чтобы она не тосковала по дочери. Однако Хелен пыталась утешать себя мыслью, что там она находится в надежных руках. Поверила врачам, что у них ей будет лучше, чем дома. Но то, что Мэйделин, не позвонив ей, сбежала из клиники, улетела одна в Европу, без присмотра, – эта мысль до смерти напугала женщину.

– Приезжайте сюда! – потребовал Патрик, когда она рассказала ему о еще одном звонке с номера, имевшего такой же код, как у клиники.

Это звонил полицейский. Директор клиники дал номер ее мобильного телефона местным копам. «Были ли у Мэйделин проблемы?» – поинтересовался полицейский, и Хелен ответила грубее, чем намеревалась: «Разумеется, иначе моя дочь не оказалась бы в психиатрической лечебнице!» После этого его интерес к расследованию заметно угас. «В ее палате нашли любовное письмо, есть ли у вас какие-то предположения по поводу того, кто его отправил?» – спросил он.

Хелен заставила себя рассказать об отце Патрика Вейша, жившем в Польше. Ей было нелегко признать, что, возможно, ее дочь связалась с человеком, который старше ее на пятьдесят лет. Кто же отнесется всерьез к исчезновению Мэйделин? Она решила рассказать и о сведениях, добытых другом Патрика нелегальным путем. Ее не волновало, что у него будут неприятности.

Как и ожидалось, это ввело полицейского в ступор. Знает ли она фамилию этого человека? Как так вышло, что он раскрыл служебную информацию? Это федеральное преступление. В этот миг нервы Хелен не выдержали. Она заорала в трубку, пытаясь заставить полицейского вернуться к поискам ее дочери. В конце разговора тот вежливо, но без особого энтузиазма попрощался. «Судя по всему, – добавил он, – заявление о пропаже поможет скорее нашим польским коллегам». Он собирался узнать, как установить связь с Варшавой.

Взбешенная пассивностью полиции, Хелен, оказавшись в квартире, налила себе коньяка и залпом выпила его. Она не увлекалась алкогольными напитками, но в такой ситуации не помешает пропустить стаканчик. Спустя два бесконечных часа, в течение которых она выпила еще два бокала коньяка, глядя на лежащий перед ней мобильный телефон, Вейш-младший позвонил снова. Рассказ о разговоре с полицейским его не особенно удивил. О том, что касалось его друга из службы безопасности полетов, она ему сообщать не стала.

– Что ж, вы можете, сидя дома на диване, ждать вестей от польских властей, но лучше вам приехать в Варшаву, и мы будем искать вашу дочь вместе, – предложил он. – Я арендую для вас частный самолет, и вы окажетесь на месте в считаные часы.

В ту же ночь она отправилась в аэропорт, а вскоре после этого уже поднялась на борт самолета, арендованного Патриком Вейшем.

Взгляд ее упал на багаж, лежащий напротив нее на свободном кожаном кресле. Она быстро собрала вещи на неделю. Сумку с шаблонами для исследований в Лувре она тоже взяла с собой. Если все будет хорошо, она найдет Мэйделин в Варшаве и вместе с ней полетит в Париж. Похоже, им необходимо какое-то время провести вместе. Если все будет хорошо…

Хелен снова едва не заплакала. За минувшие часы она всячески пыталась успокоиться, прогнать страшные образы прочь, но у нее не слишком хорошо получалось мыслить позитивно. Ее дочь и старый миллиардер вместе? В Польше? Ей все еще не верилось в это. Хелен уже слыхала о подобных отношениях, завязывающихся в интернете. О похотливых стариках, которые пытались познакомиться с несовершеннолетними девушками. Но ее Мэйделин? Бежать в Варшаву из закрытой клиники в США? Все это казалось Хелен невероятным. Что ж, она хотя бы нашла союзника в лице сына Павла Вейша, который был так же напуган случившимся, как и она.

Глядя в окно салона, она наблюдала за облаками, видневшимися на горизонте и похожими на мрачные тени.

«Где бабушка?» – спросила Мэйделин, когда семь лет назад умерла мать Хелен, Рут. Смерть ее не была внезапной, этого ждали. Рут храбро боролась с раком, но в какой-то момент проиграла. И хотя у Хелен было достаточно времени, чтобы подготовить Мэйделин к этому дню, когда из клиники позвонили, она не знала, что сказать. Бабушка была для Мэйделин второй матерью. Если быть до конца честной, то, возможно, даже первой. Пока она училась, о Мэйделин заботилась Рут. Бывали дни и недели, когда Мэйделин проводила больше времени с бабушкой, чем с ней.

– Все, что ты делаешь, – это ради нее, – пыталась утешить ее мать, когда Хелен, всхлипывая, в очередной раз осознавала, что превратилась в мать-кукушку. – Мэйделин будет очень гордиться тобой, когда ты станешь доктором. И ты сможешь обеспечить ей прекрасное будущее.

Потом мать гладила ее по волосам, словно прогоняя из головы мрачные мысли. Точно так же она поступала и сама с того дня, когда Рут ушла навеки. Она гладила Мэйделин по волосам, если той становилось грустно. Хелен тяжело вздохнула.

– Бабушка на небе. Над облаками, – наконец ответила она дочери. – Смотрит на нас, наблюдает за нами сверху.

Мэйделин подбежала к окну, отодвинула в сторону гардину, поглядела на затянутое тучами небо, прижала ладошку к стеклу.

На глаза снова навернулись слезы, когда Хелен посмотрела на горизонт.

– Позаботься о нашей малышке, мама! – прошептала она и коснулась ладонью холодного стекла.

На какой-то краткий миг Хелен испытала нечто вроде облегчения, но затем тревога вернулась снова. Она опустила жалюзи и, чтобы отвлечься, взяла в руки ежедневную газету, лежавшую в самолете. Пролистала ее в задумчивости. Драма Мисс Массачусетс, которая пропала в Мексике вместе с остальными королевами красоты, продолжалась вторую неделю. Сегодня слово предоставили родителям исчезнувшей девушки. На третьей странице разместили их фото в комнате дочери, мать – вся в слезах. Трагическая история вновь напомнила Хелен о Мэйделин. Точно так же могли сфотографировать и ее в опустевшей комнате дочери.

Хелен торопливо пролистала дальше. На глаза попался снимок множества мертвых пчел. В Бразилии неизвестный вирус уничтожил целые пчелиные колонии. Странно, но в данный момент похожие сообщения поступали и из Китая. Ужасно. Она отложила газету в сторону, не в силах сосредоточиться на чтении, и закрыла глаза.

Хелен провалилась в тревожный сон, полный мрачных сновидений.

12. Акапулько

Даррен, которого благодаря его сходству с президентом Обамой команда называла исключительно Бараком, сидел на ящике с бутылками колы. По прибытии в Акапулько они почти сразу же заказали восемь ящиков колы у ближайшего торговца. В отличие от США, в Мексике колу делали из настоящего тростникового сахара и продавали в настоящих стеклянных бутылках. В Вашингтоне за мексиканскую колу в первоклассных ресторанах или барах приходилось платить в десять раз больше обычного.