Джеймс Чейз - С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король
Сомбреро стоял у окна, а Рейз с другим удалились в маленькую комнатку. Прошло порядочно времени, когда оттуда выглянул Козья шкура и поманил пальцем Сомбреро. Тот тоже нырнул туда.
Вышел Рейз со связкой ключей в руке и подошел к столу. Усевшись в кресло, он принялся отпирать ящики.
Появился Козья шкура с охапкой картонных коробок, дошел до грузовика и сунул их в кузов, затем вернулся назад, по дороге встретившись с Сомбреро, который делал то же самое.
Я наблюдал за Рейзом. Он просматривал какие-то бумаги, которые он вытащил из одного ящика стола. Движения у него были торопливые. То и дело он откладывал бумаги в сторону.
Двое негров сновали от грузовика в офис и обратно. Это была быстрая, хорошо организованная операция.
Рейз выдвинул другой ящик и извлек из него папку, проверив ее содержимое, он отложил ее в сторону. Открыв и торопливо посмотрев все до единого ящики, он снова запирал их. Я решил, что он нашел то, что его интересовало.
Он поднялся из-за стола. Я услышал, как он кричит:
— Живее, живее! Что вы там так долго копаетесь?
Козья шкура что-то буркнул в ответ и снова скрылся в маленькой комнатушке.
Поскольку Сомбреро тоже вошел в дом, я решил, что это мой единственный шанс. Вытащив пистолет, я выскочил из-за бочек, в три прыжка добрался до кузова грузовика, схватил одну из коробок и вернулся назад за бочки. Когда уже все было кончено, на крыльце появились негры, нагруженные коробками.
Рейз потратил еще несколько минут на то, чтобы все запереть, затем достал из кармана носовой платок и самым тщательным образом обтер все ручки и верх стола.
Козья шкура закрывал грузовик парусиной. Сомбреро уже сидел за рулем.
Забрав папку и бумаги, Рейз выключил там свет. Он вышел на крыльцо, запер на ключ входную дверь и быстро пошел к своей машине.
— О’кей. Поехали!
Он первым проехал через ворота. Сомбреро, оказавшись на улице, остановился и подождал, — пока второй негр не закроет ворота.
Я затаился за бочонками, прижимая к себе коробку и ждал, пока вдали не стих шум обоих моторов.
Выйдя со двора через заднюю калитку, я быстро побежал в отель.
В вестибюле горела всего одна лампа: над столом администратора. В помещении никого не было. Двое коммерсантов, видимо, легли спать. Старый Абрахам даже похрапывал, руки у него были сложены на коленях. Я его осторожно разбудил. Он с трудом открыл глаза и заморгал на меня, потом его черная физиономия расплылась в улыбке.
— Должно быть, немного задремал. Вам что-нибудь надо, мистер Уоллес?
— Консервный нож, — ответил я.
Он заморгал глазами.
— Не понял…
— Консервный нож. У вас найдется?
— Консервный нож?
— Совершенно верно.
Я говорил негромко. Абрахаму было за восемьдесят, я его безжалостно разбудил, возможно, он видел приятные сны о своей молодости или, наоборот, о внуках.
— Самый обычный консервный нож.
Он потер себе лоб, закрыл и открыл глаза, потом кивнул:
— Сейчас найду. Если вы голодны, мистер Уоллес, я могу принести еду.
— Нет, спасибо. Только нож.
Он медленно поднялся на нош, качнулся вбок, потом зашаркал к ресторану.
Я ждал. Прошло минут пять, прежде чем он вернулся.
— Кухарке это не понравится, мистер Уоллес, — сказал он, протягивая мне неказистый нож. — Вы не сможете вернуть мне его до завтрака?
— Непременно.
У меня в руке был десятидояларовый билет.
— Спасибо, Абрахам. Когда вы ляжете спать?
— Мистер Вьетт любит, чтобы мы были открыты всю ночь. Он говорит, что никогда не знаешь, когда появятся клиенты. Кому-то может понадобиться постель, на то и существуют отели.
Он ахнул, когда я положил деньги перед ним на стол:
— Что вы, мистер Уоллес, в этом нет необходимости!
— Спокойной ночи!
Я похлопал его по плечу и поднялся на лифте в свой номер.
Включив свет, я запер дверь на ключ, затем поставил коробку на стол. Она была довольно большой, примерно шесть на четыре дюйма. Наклейка на коробке гласила:
«Продукция Моргана и Везерспуна.
Сирл. Флорида».
Миссис Люсилле Бенберри.
1445, Вест Драйв.
Лос-Анджелес.
Я использовал нож и осторожно снял ленту, которой была заклеена крышка, и откинул ее. В двух отделениях находились две консервные банки с блестящими верхушками. Вытащив одну из них, я прочитал:
«Лягушачьи лапки».
Роскошное блюдо. Готовое жаркое на двоих, которое можно быстро приготовить согласно прилагаемой инструкции.
Инструкции были точно такие же, какие я слышал недавно от мисс Смит.
Консервным ножом я удалил крышку с жестянки и осмотрел аккуратно уложенные лягушачьи лапки, казавшиеся золотистыми в масле. Они и правда выглядели вполне съедобными. Потыкав лезвием ножа, я обнаружил малюсенький пакетик, содержащий белый порошок. Я выудил его, затем пройдя в ванную, обмыл его.
Я догадывался, что в нем находится, но я должен был удостовериться. Спрятав пакетик к себе в бумажник, я выбросил остальное содержимое консервной банки в туалет, туда же попала и наклейка. И спустил воду.
Приблизившись к окну, я открыл его, удостоверился, что на улице никого нет, и швырнул пустую банку как можно дальше. Потом запечатал снова коробку, в которой теперь оставалась всего одна банка, и спрятал ее к себе в кладовку.
Возможно, мне и не удастся найти Джонни Джексона, говорил я себе, раздеваясь, но все же моя поездка в Сирл не окажется бесплодной.
Приняв душ, я лег спать.
Глава 7
Гарри Медоуз, высокий худой человек лет семидесяти, одно время руководил полицейской лабораторией в Парадиз-Сити. Когда подошло время выходить ему в отставку, полковник Парнелл предложил ему возглавить небольшую, но хорошо оснащенную лабораторию в агентстве. Он ухватился за это предложение. Его считали лучшим патологоанатомом во Флориде и до сих пор, несмотря на возраст, он находился в ведущих ролях и к нему часто обращались за консультацией его последователи в полицейской лаборатории.
Когда я вошел, Медоуз что-то исследовал под микроскопом.
Я примчался в Парадиз-Сити из Сирла, захватив с собой коробку с оставшейся одной банкой лягушачьих лапок.
— Привет, Гарри! — воскликнул я, врываясь в комнату. — У меня есть для тебя работенка.
Он знаком показал, чтобы я ему не мешал. Глаза его были прикованы к микроскопу.
— Гарри! Это очень важно и очень срочно!
Он вздохнул, повернулся на вращающемся табурете и улыбнулся мне.
— Вы, молодые люди, вечно спешите. Что там у тебя?
Я достал из бумажника мешочек и положил его на стол.
— Ты можешь это быстро проанализировать, Гарри? Предполагается, что здесь находится быстро приготовляемый соус, который идет вместе с лягушачьими лапками.
— Правда? Совсем неплохо, если соус вкусный. Знаешь, мне нравятся лягушачьи лапки. А где ты это взял, Дирк?
— Здесь может оказаться совсем не соус, Гарри. Работа срочная. Я буду у себя. Ты мне позвонишь?
Он кивнул и взял в руки мешочек.
Вернувшись к себе в кабинет, я обнаружил, что Чика нет на месте. Всю дорогу из Сирла я мысленно сочинял донесение полковнику. Сейчас, усевшись за стол, я принялся его печатать на машинке и успел написать до половины, когда раздался звонок Гарри.
— Подойди ко мне, Дирк! — сказал он.
Голос его прозвучал резко.
Оставив отчет, я прошел по длинному коридору до лаборатории.
— Что за чертовщина? — воскликнул Гарри, глядя на меня даже с каким-то возмущением. — Где ты взял этот мешочек?
Я закрыл за собой дверь и подошел к нему.
— Что это?
— Пятьдесят процентов чистого героина и столько же глюкозы.
— Я предполагал, что должно быть что-то в этом роде. Ты не знаешь рыночную стоимость этого мешочка?
— Знаю отлично: триста долларов.
Я произвел некоторые расчеты в уме. В каждой коробке по две банки, итого шестьсот долларов. Грузовик нагружен приблизительно пятьюстами коробками, то есть товаром на три сотни тысяч долларов. Если доставки производились всего раз в месяц, в чем я далеко не был уверен, то доход Везерспуна выражался фантастической цифрой в три миллиона шестьсот тысяч в год!
— Гарри, ты уверен в отношении цены?
Он кивнул.
— Это же настоящий героин. Ну а стоимость я узнаю ежемесячно у ребят из отдела по борьбе с наркотиками. Этот мешочек стоит триста долларов!
— Благодарю, Гарри! Сейчас я пишу отчет для полковника. Большего я не могу тебе сказать. Положи это снадобье назад в мешочек, это будет вещественным доказательством.
Я побежал назад к себе в кабинет. Еще полчаса у меня ушло на то, чтобы закончить отчет. Затем, положив его в конверт, я отнес его и коробку Гленде Карри.
Она была личным помощником полковника. Высокая, темноволосая, хорошенькая, лет тридцати от роду, с самой простой прической и в строгом костюме, она и внешне была тем, чем была в действительности: образцовым работником, настолько преданным своему делу, что никто из мужчин не замечал в ней женщины.
