Heлe Нойхаус - Кто посеял ветер
От внезапного облегчения у нее подкосились ноги.
— Спасибо вам, что вы пришли, а не послали на штурм спецназ, — тихо сказал Марк. На его лице мелькнула робкая улыбка. — Они постоянно лгали мне. Мне все лгали. Я был таким глупым.
— Ты не был глупым, — возразила Пия. — Просто ты верил им.
— Наверное, я уже больше никому не буду верить, — глухо пробормотал он.
Пия положила ему руку на плечо.
— К сожалению, люди, в большинстве своем, лгут, — сказала она. — Это причиняет боль и вызывает разочарование. Мне тоже часто приходилось сталкиваться с этим. Нужно всегда помнить об этом и научиться распознавать лжецов.
Марк тяжело вздохнул.
— Родители, наверное, буду рвать и метать. — В его голосе вдруг прозвучал испуг. — Я приносил им одни лишь разочарования.
— Думаю, они не будут злиться. — Пия погладила его руку. — Скорее обрадуются, что с тобой ничего не случилось.
— Вы так считаете?
— Да, я так считаю.
Он смотрел на нее несколько секунд с сомнением в глазах.
— А где ты, собственно говоря, взял пистолет? — поинтересовалась Пия.
— Он лежал в платяном шкафу Рики. Вместе с ружьем, которое раньше было спрятано в конюшне.
Это был явно тот самый пистолет, который пропал из оружейного шкафа Людвига Хиртрайтера. Он стал последним доказательством, в котором нуждалась Пия. Она повернулась к госпоже Францен, с лица которой исчезло выражение страха, поскольку непосредственная опасность ее жизни миновала. Теперь его искажала гримаса ярости.
— Может быть, вы развяжете меня? — спросила она.
— Потерпите немного, — ответила Пия. — Ах да, вы задержаны. По подозрению в убийстве Людвига Хиртрайтера.
Глаза Марка округлились от изумления.
— Она убила… нет, я не верю в это! — Он потряс головой.
— И тем не менее она его убила.
— Но… она так переживала! Так плакала! — Марк бросил на Рики взгляд, исполненный отвращения. — Какая же ты…
Рики смотрела мимо него. Пия передала Марку камеру и извлекла из пистолета обойму. У нее закружилась голова. Обойма была пуста.
31 декабря 2008 года
Она сунула в отверстие магнитную карту и стала ждать, когда поднимется шлагбаум. Неожиданно рядом с ее автомобилем словно из-под земли вырос одетый во все черное человек и через открытое окно схватил ее за руку. Один из охранников! Точно! Она смертельно испугалась и рефлекторно нажала на педаль газа. Автомобиль рванулся вперед, желтый шлагбаум с треском сломался.
— Черт возьми! — выругалась она и отчаянно вцепилась в руль, чтобы не потерять контроль над автомобилем.
В зеркало заднего вида сверкнуло отражение вспыхнувших фар. На своем «БМВ» она имела все шансы уйти от преследователей. Она прибавила газу. Наверняка гориллы Дирка оказались в институте не случайно! Может быть, сработал какой-нибудь датчик, а она не заметила? Или они приехали сюда на всякий случай, после того как она вчера ночью ускользнула от них из отеля? Ей было ясно, что от Дирка можно ждать чего угодно, поскольку он понимал, какая опасность ему угрожает. Он сделает все, чтобы воспрепятствовать публикации документов Сьерана.
Игнорируя знаки ограничения скорости, она мчалась по шоссе В1 в сторону Целендорфа, постоянно поглядывая в зеркало заднего вида. Хотя до Нового года оставалось всего два часа, движение было весьма оживленным. Которые из горевших сзади многочисленных фар принадлежали черному микроавтобусу «Фольксваген» ее преследователей? Из-за высокой скорости она проскочила в Целендорфе выезд на AVUS[39]. Проклятье, теперь ей придется ехать по Потсдамерштрассе через Штеглиц и Фриденау, а эти районы она совсем не знала! Как назло, стрелка показала, что бензобак почти пуст, и очень скоро она не сможет ехать.
— Не подведи меня, — прошептала она, обращаясь к своему автомобилю.
Только на улице 17 июня она растворилась в предновогодней суматохе, царившей перед Бранденбургскими воротами. Перед ней вспыхнули желтый, затем зеленый огни светофора, и она нажала на педаль газа. Водитель стоявшего сзади автомобиля сделал то же самое. В свете уличных фонарей она увидела, что это был черный микроавтобус. Ей не удалось оторваться от преследователей. На следующем перекрестке она резко повернула руль влево, не включив сигнал поворота, перелетела на встречную полосу и помчалась в глубь той части города, в которой прежде никогда не была. Двигатель заработал с перебоями, и автомобиль начал подпрыгивать, словно норовистая лошадь. Она свернула в переулок, выключила фары и на последних каплях бензина вкатилась на парковочную площадку.
Не медля, она схватила сумку, открыла дверь и устремилась прочь. Возможно, ей удастся поймать такси или присоединиться к группе людей. Она шла быстро, глядя под ноги. Только достигнув перекрестка, осмелилась поднять голову. Впереди текла Шпрее, между домами виднелась телебашня. Если ей повезет, она сможет добраться до нее! Боковым зрением она увидела, как рядом с ней замедляет ход автомобиль. У нее упало сердце. Они нашли ее! Чуть впереди на другой стороне улицы светилась синяя табличка с белой буквой «U»[40] . Это был шанс!
— Стой! — раздался голос сзади. — Вот ты и попалась нам!
Это мы еще посмотрим, подумала она и рванулась вперед.
— Сейчас мы выйдем,—донесся из динамика голос Пии. — Оружие у меня.
Напряжение сразу спало и сменилось огромным облегчением. Даже Шефер выдавил из себя улыбку, после чего сообщил своим людям, что преступник разоружен и стрелять в него не нужно.
Все поднялись и вышли из автобуса. Солнце клонилось к закату, скоро должны были наступить сумерки, но улица и двери дома были ярко освещены. Боденштайн стоял рядом с Николя Энгель возле автобуса и наблюдал за тем, как Пия и Марк выходят из дома. Юноша вышел с поднятыми руками и безропотно позволил двум полицейским увести себя. Родители Марка протиснулись сквозь группу полицейских к дому. Пия стояла на ступеньках и разговаривала с одним из спецназовцев. Она позвала врача «Скорой помощи» и вместе с Шефером и одним из его подчиненных скрылась в доме. В течение нескольких секунд улицу заполнили люди. Мигали синие проблесковые маячки. Боденштайна раздирали потребность быть рядом с Пией, которая собиралась арестовать госпожу Францен, и желание отправиться к Аннике. Наконец он сделал выбор в пользу Пии. В первый момент он едва не задохнулся в душной атмосфере дома. Сотрудница полиции подняла ставни и открыла окна. Пия и спецназовцы в своем темном обмундировании прошли в кухню. Она разговаривала по телефону и наблюдала за тем, как госпожу Францен освобождают от пут. Неожиданно Боденштайн замялся и остановился в прихожей. Оба убийства были раскрыты, но он не имел к этому никакого отношения. В решающий момент он бросил Пию и свою команду на произвол судьбы. Интересно, какое влияние это окажет на его дальнейшую судьбу? В его отсутствие Пия проявила недюжинные волевые качества и наглядно продемонстрировала, что вполне способна руководить К-2. Наверное, он уже не годится для этой работы.
— Куда нам идти? — спросил кто-то за его спиной.
— В кухню, — ответил он.
Мимо него протиснулись врач и два санитара. В этот момент Пия повернула голову и увидела его. Оливер с облегчением увидел, как ее измученное лицо озарилось улыбкой.
— Привет, шеф. — Она убрала мобильный телефон в карман.
— Поздравляю, Пия, — тихо сказал он. — Это действительно была чертовски хорошая работа.
Они взглянули друг на друга, и Боденштайн протянул к ней разведенные в стороны руки.
— Осторожно, — предостерегла она его. — Я насквозь пропотела.
— Ничего. Я тоже. — Боденштайн усмехнулся и крепко обнял Пию, после чего внимательно посмотрел на нее. — С тобой все в порядке?
— Сейчас — да. Правда, допрос госпожи Францен я перенесу на завтра. Кристоф наверняка сходит с ума.
— Он здесь. Ждет тебя, — сказал Боденштайн. Они отступили в сторону, чтобы пропустить спецназовцев, выводивших из кухни Рики в наручниках.
— Ты только представь, — сказала Пия Оливеру. — Когда Марк отдал мне пистолет, я вытащила обойму, а она оказалась пустой. С самого начала там было всего два патрона.
— Как так? — Госпожа Францен остановилась возле них. — Получается, этому маленькому засранцу нечем было стрелять?
— Нечем, — подтвердила Пия. — Н-да, об этом никто не мог знать.
Глаза Рики Францен сощурились, а губы сжались в тонкую полоску.
— Попадись он мне, я сделаю из него отбивную, — злобно пробормотала она.
— Такая возможность вам представится еще очень не скоро, — сухо возразила Пия. — Лет этак через пятнадцать.
