Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)
Я метнулся к ней.
— Ступай на нос, — сказал я. — Ложись на палубу вдоль передней стенки каюты и лежи, не двигайся. Если со мной что-нибудь случится, кливер ты сможешь поднять сама. Разверни яхту кормой к ветру и иди по прямой. Так ты доберешься до побережья Мексики или Техаса…
— Нет, — прошептала она. — Нет… Я вырвался из ее рук и подтолкнул ее.
— Скорей!
Она начала было что-то говорить, но, взглянув мне в лицо, повернулась и побежала на нос. Поднялась с кокпита на палубу, обогнула каюту с правой стороны. Один раз она споткнулась и чуть не упала. Мне показалось, что ветер вдруг стал черным. Я знал, что мне не спастись. Все, что мне нужно, — на пару минут завладеть одним из пистолетов. Может быть, она доберется до берега. Они меня все равно убили бы, так что мне терять нечего. Надоело быть простофилей, который все время случайно попадает на линию огня.
Надо спешить. Они могут выйти в любую минуту. Я скользнул вперед, к люку, ведущему в каюту, и уставился в него.
— Буруны! — заорал я. — Смотрите, буруны!
Как только они появятся на ступеньках, я прыгну на них, и мы, все трое, свалимся клубком в проход между кушетками. Он уже гроба и только чуть-чуть длиннее. Оба пистолета будут там. Как ни странно, при всем накале страстей я вдруг подумал о том, сумеет ли Шэннон извлечь нас оттуда. Ей неделю добираться до берега, а то и все десять дней. Она может сойти с ума. Они поднимались наверх. Первым шел Баркли. Я не прыгнул.
— Буруны! — снова заорал я. И ткнул рукой куда-то на горизонт.
Он вышел на палубу и стал поворачивать голову в ту сторону, куда я указывал. Я ударил. Его голова продолжала поворачиваться в том же направлении, и я почувствовал, как при ударе у него хрустнула челюсть. Он потерял равновесие и полетел вниз, перевернувшись в воздухе. В этот момент яхта дала крен на правый борт, и он упал в воду. Я тоже упал. В люк. На голову поднимающегося по трапу Барфилда. Это было все равно что свалиться на поднимающийся грузовой лифт: он не остановился и далже не замедлил движения.
Вот это был бугай! Прежде чем свалиться, он добрался до самой верхней ступеньки. Мы грохнулись на палубу. Яхта накренилась на левый борт, и на какое-то мгновение мы зависли на перилах. Я увидел воду всего в нескольких дюймах от своего лица. За борт мы почему-то не свалились, а покатились, сцепившись, сначала на скамейку, идущую по периметру кокпита, а потом вниз, на решетчатый люк. Здоровенный кулак хрястнул мне по физиономии. Я старался ухватить Барфилда за горло. Он отжался вверх, и мы стали кататься в пространстве между скамейками. Пистолет был у него в боковом кармане. Он его достал и попытался ударить меня им по лицу. Я перехватил его руку с пистолетом и стал выворачивать ее обеими руками. Пистолет выстрелил, потом выпал у него из руки, загрохотав по решетке люка.
Он саданул меня по виску, так что я сильно треснулся головой о доски палубы. Он поднимался на колени, стараясь нашарить позади себя пистолет. Я было тоже попытался подняться, как вдруг увидел Шэннон. Она пробежала по палубе, спрыгнула на кокпит. Я открыл рот, чтобы крикнуть ей, но не смог издать ни звука. А может быть, я и крикнул, да не услышал собственного голоса: в ушах еще звенело после пистолетного выстрела. Все происходило в полной тишине и ужасно медленно, как в фильме с замедленной съемкой, как будто мы были тремя частицами, оказавшимися в застывающем желатине. Она подняла пистолет и ударила им Барфилда по голове. Он должен был бы отрубиться, но не тут-то было. На него это оказало не большее действие, чем оброненный шоколадный эклер. Он приподнялся повыше и ударил ее. Она упала, ударившись головой о комингс в передней части кокпита. Я вскочил и бросился на него. Перелетев через Шэннон, мы упали на край палубы. Яхта как раз накренилась, и мы соскользнули за борт.
Погружаясь в теплую зеленоватую воду, мы продолжали что есть силы тузить друг друга. Мы едва заметили, что оказались в воде: главным для обоих была в этот момент взаимная ненависть. Мимо нас с шумом протарахтел мотор яхты, оставляя за собой шлейф из крошечных пузырьков воздуха. Одной рукой Барфилд по-прежнему «обнимал» меня за шею, другой пытался бить, но вода смягчала удары. Ни он, ни я не сделали попытки оторваться друг от друга и выплыть на поверхность. Его безобразная рожа была всего в нескольких дюймах от меня. Я снова попытался добраться руками до его горла. Мы погружались все глубже, медленно поворачиваясь, наподобие цевочного колеса. Вдруг он судорожно дернулся и резко усилил захват на моей шее. В этом было что-то совсем уж дикое, безумное. Я что было сил оттолкнулся от него ногами. Ощущение было такое, будто у меня отрывается голова. Легкие болели. Я знал, что еще секунда, и я не удержусь — сделаю вдох. Он уже вдохнул. Лягнув его еще раз, я вырвался из его захвата и рванулся вверх.
Я достиг поверхности. Яркий солнечный свет, голубое сияние моря. Первый вдох, больше похожий на всхлип. Я стряхнул воду с лица и вдохнул еще раз. По всему телу прошла судорога, легкие, казалось, вот-вот лопнут. Он еще не вынырнул. Я посмотрел по сторонам, но его не было видно. Небольшая волна подняла меня, потом мягко опустила вниз. Время шло. Я понял, что он больше не вынырнет. Он выдохнул при ударе о палубу, как раз перед тем, как мы упали в воду, и из-за этого захлебнулся.
Сзади послышался шум мотора. Странное дело — он был тише, чем раньше. Я оглянулся, чтобы посмотреть, в какую сторону поворачивает яхта. У меня глаза полезли на лоб. Она вовсе не поворачивала. Она была уже ядрах в двухстах и продолжала двигаться прочь от меня в направлении Юкатанского пролива. На руле никого не было. Шэннон, видимо, потеряла сознание, когда ударилась головой. А руль я сам закрепил.
Я попробовал было кричать, но не стал. Даже если она в сознании, то не услышит меня за шумом мотора. Слишком далеко. Я ощутил полнейшую беспомощность, ничего нельзя было изменить. Если она не придет в себя, прежде чем яхта уйдет слишком далеко, ей меня никогда не найти.
Я машинально принялся стаскивать с себя брюки и сандалии. Я был совершенно спокоен. Ярость, владевшая мной, вдруг прошла, и я постарался взглянуть на все объективно. Счастливого конца просто не могло быть. Мы были обречены с самого начала. Это был неумолимый рок, что-то вроде того, что математики называют «бесконечной серией с ограничительным фактором». Попробуйте к 0,1 прибавить 0,01, потом 0,001, потом 0,0001 и так далее. Можно складывать до бесконечности, а единицу так и не получишь, даже если использовать все имеющиеся в мире вычислительные машины.
Тут случилось такое, что я подумал было, что тронулся умом. Я услышал выстрел! И тут же что-то с шипением врезалось в волну в десяти футах от меня. Я стал дико озираться. Это же безумие. «Балерина» уже исчезала вдали, я был один, кругом, насколько хватало глаз, только синь залитого солнцем моря, легкие, бегущие одна за другой волны да безоблачное небо. А звукоряд, как в вестерне. Господи, я же забыл про Баркли.
Он был ярдах в сорока от меня. Он тонул, его тянул вниз намокший твидовый пиджак и пистолет, который он по-прежнему держал в руке. Он не пожелал расстаться ни с тем, ни с другим, он, казалось, даже не замечал существования Мексиканского залива, настолько сосредоточился на главной цели: убить меня. Я наблюдал за ним, затаив дыхание. Даже забыл испугаться. Это было фантастическое зрелище.
Вот он уходит под воду. Потом из воды появляется пистолет — он его держит над головой, — потом его лицо с отвисшей сломанной челюстью. Изо рта у него бежит вода. Он спокойно поворачивает пистолет стволом вниз, чтобы вытекла вода — иначе при выстреле пистолет может взорваться. Потом стреляет. Прицелиться как следует он не может — ему приходится прилагать отчаянные усилия, чтобы удержаться на плаву и выстрелить. Поэтому пуля с диким визгом, рикошетя от волны, уходит в синюю пустоту позади меня. Гильза падает в воду справа от него. Он уходит под воду. Потом из последних сил вновь выплывает, и все повторяется сначала. В этом было что-то величественное. Я даже почувствовал, что не могу больше его ненавидеть. И как-то забыл, что стреляет он именно в меня.
Он выстрелил еще три раза. В четвертый раз не получилось. Пистолет показался было на поверхности, но потом опять скрылся под водой, и тут же раздался взрыв. Он спустил курок, не сумев выплыть. Больше он уже не показывался.
Я остался один. Оглядевшись, я увидел, что «Балерина» находится у самого горизонта и продолжает удаляться от меня.
ГЛАВА 15
В таких случаях надо плыть, даже если знаешь, что никуда не приплывешь. Я поплыл за исчезающей за горизонтом яхтой в направлении побережья Юкатана, до которого было сто двадцать миль. Солнце стояло слева от меня. Оно поднималось все выше.
Я не паникер, но сейчас мне надо быть особенно осторожным: нельзя поддаваться устрашающему действию этого бескрайнего пустого пространства, нельзя думать о том, как близки мы к победе. Может быть, она мертва или серьезно ранена, подумал я. И тут же понял, что эта тема тоже небезопасна. Я прогнал от себя всякие мысли и сосредоточился на своих движениях.
