Эллери Куин - Тайна американского пистолета. Дом на полпути
— Понятно.
— Компания уведомила душеприказчика Гимбола — одного близкого друга семьи, — что она готова выплатить ему за полис Гимбола отступного в сумме стоимости полисов с условием отказа от всяких дальнейших претензий. Насколько я понимаю, это уже было сделано.
— Приговор аннулирует полис?
— Абсолютно верно.
— А как дела с апелляцией?
— Мы добились, чтобы Нью-Джерси финансировал ее. Полагаю, об этом ты читал в газетах. Мне удалось всякими правдами и неправдами добиться отсрочки. Окончательное решение будет на следующий год. А пока, — хмуро закончил Билл, — Люси в Трентоне. Куда уж лучше. — Он уставился в потолок, затем проговорил: — Как это тебе в голову взбрело притащить ее?
— Кого?
— Андреа, черт побери!
— Послушай, Билл, — спокойно сказал Эллери. — Почему Андреа с таким ужасом отнеслась к предложению выступать в качестве свидетеля?
— Хоть убей, не знаю. Ее показания ничего особенного не дали — ничего для нее опасного или порочащего.
— Близко к правде. Но именно это делает ее такое упорное нежелание еще более странным. Ведь она явно сопротивлялась не потому, что не хотела сообщать о своем посещении места преступления. Это нежелание могло бы объяснить, почему она помалкивала о своем визите, пока мы сами не докопались до этого, но это не объясняет ее сопротивление, когда ты попросил ее выступить в качестве свидетеля. Напротив, она скорее имела все основания пойти тебе навстречу.
— Еще как! — усмехнулся Билл.
— Не будь ребенком. Ты ей нравишься — не буду употреблять более сильное слово, чтоб у тебя снова мозги не поплыли.
Билл покраснел.
— Она очень сочувствует Люси.
— Игра! Все игра. Она и мною играла.
— Билл, на самом деле ты умнее, чем твое высказывание. Андреа хорошая девушка. У нее есть здоровая основа, которую ее окружение не смогло в ней изменить. И она не лицемерка. В нормальных обстоятельствах она была бы, как я говорю, рада помочь Люси. А вместо этого… Да что говорить, ты сам видел, как она вела себя.
— Она палец о палец для нас не ударит. Андреа по ту сторону барьера. Она зла на нас обоих из-за Гимбола.
— Ерунда! В ту ночь она была единственной в этой хижине, кто по-человечески посочувствовал Люси.
Билл теребил простыню, сминая ее и расправляя складки.
— Ну ладно. Так в чем ответ?
Эллери подошел к окну.
— Как тебе кажется, какое основное чувство проявляется в ее поведении с тех самых пор, как история ее посещения хижины всплыла на поверхность?
— Страх.
— Вот именно. Но чего она боится?
— Спроси чего-нибудь полегче, — буркнул Билл. Эллери подошел к кровати и положил руки на спинку изножья.
— Ясно, боится рассказать эту свою историю. Но почему так этого боится?
Билл недоуменно пожал плечами и снова затеребил простыню.
— Но разве ты не видишь, что этот страх идет не изнутри бедной девушки, а как бы снаружи? Страх под давлением! Страх, рожденный от угроз!
— От угроз? — встрепенулся Билл.
— Ты забыл о жженой пробке.
— Угрозы! — Билл вскочил с кровати; в глазах его вспыхнула надежда. — Боже мой, Эллери! Бедное дитя! — Он начал вышагивать перед кроватью, разговаривая сам с собой.
Эллери бросил на него ироничный взгляд:
— С какого-то момента меня осенило. Это единственное объяснение, позволяющее свести воедино все факты — и физические, и психологические. Она хотела помочь нам, но не могла в это ввязаться. Если б ты видел ее лицо в ту ночь! Но ты не видел, ты слеп как летучая мышь. За ней словно все силы ада гнались. Как она могла пройти через такую пытку, если б жуткий страх не заставлял ее держать язык за зубами? И страх не за себя, понимаешь?
— Так вот, значит, почему она…
— Эта проблема требует серьезнейшего анализа. Если ей кто-то угрожал, если он велел ей помалкивать, следовательно, этот некто боялся, что она могла что-то раскрыть. И это обусловило мое поведение. Монополизировав все ее время, я пытался убить сразу двух зайцев: первое, играя на том, что в ней лучшего, заставить ее в конце концов рассказать то, что она знает. Второе, — Эллери выпустил облачко дыма, — спровоцировать того, кто ей угрожает!
— Но, Эллери, это ведь значит… — бурно отреагировал Билл.
— Да, это значит, что я, — согласился Эллери, — так или иначе ставлю Андреа под удар. Верно.
— Но у тебя нет такого права!
— Ага, твой тон меняется. Теперь к оружию на ее защиту! — ухмыльнулся Эллери. — Но что поделаешь, Билл, мы не должны брать личности в расчет. Тот, кто предостерегает Андреа, теперь знает, что я ее обхаживаю. И они прекрасно знают, что я вовлечен в это дело. Их не может не волновать, чего я хочу от девушки. Естественно, они начнут нервничать. Словом, они предпримут какие-то шаги.
— Какого черта? — заревел Билл, хватая пиджак. — Какого черта мы прохлаждаемся здесь?
Эллери улыбнулся и смял сигарету в пепельнице.
— Как бы то ни было, я так все умудрился устроить, что мы на пути к истине. Вчера я привез Андреа в Трентон, чтобы пробить последние заградительные редуты. Я знал, что лицезрение Люси в ее нынешнем положении сделает свое дело. Она плакала всю дорогу до Нью-Йорка. Думаю, сегодня дело решится.
Билл был уже в коридоре и нажимал кнопку лифта.
* * *Безликий человек нахмурился.
— Мисс Андреа нет дома. — По его тону можно было понять, что мисс Андреа никогда не будет дома, когда он видит в дверях Билла.
— А ну, давай отсюда, — вежливо потребовал Билл, отталкивая безликого.
Они вошли в двухэтажную гостиную в квартире Бордена-Гимбола. Билл быстро оглядел помещение.
— Где она? Не искать же ее целый день?
— Простите, сэр?
Билл схватил безликого за цыплячью грудь. Нос лакея направился вниз, и он отшатнулся с испуганным видом.
— Будете говорить или я вышибу из вас дух?
— Простите, сэр, но мисс Андреа нет дома.
— Где она? — рявкнул Билл.
— Она вышла с час назад, сэр, совершенно неожиданно.
— Она не сказала куда?
— Нет, сэр. Она не сказала ни слова.
— Кто дома?
— Только мистер Борден, сэр. Сиделка ушла на перерыв, и он там у себя спит. Я прошу прощения, сэр, но в его состоянии его действительно нельзя беспокоить.
— Где миссис Гимбол?
Лакей совсем растерялся.
— Она уехала, сэр. Поехала в поместье мистера Бордена на Ойстер-Бей.
— Одна? — встрепенулся Эллери.
— Да, сэр, уехала в полдень. На несколько дней. Отдохнуть, как я понимаю, сэр.
Эллери нахмурился. Билл, посмотрев на него, весь похолодел.
— Мисс Андреа была дома, когда мать уезжала?
— Нет, сэр.
— Вы говорите, мисс Андреа уехала с час тому назад без всяких объяснений? Одна?
— Так точно, сэр. Видите ли, сэр, она получила телеграмму.
— Этого только не хватало! — воскликнул Эллери.
— Мы опоздали! — закричал Билл. — Ты добился своего, чтоб тебе, Эллери. Почему ты…
— Спокойно, Билл, это еще ничего не значит. Где эта телеграмма?
Безликий человек будто проснулся.
— Я принес ее ей в будуар, сэр. Она, должно быть, еще там.
— Веди нас в ее комнату!
Лакей побежал к лестнице, ведущей на второй этаж. Он указал пальцем на нужную дверь и боязливо отступил в сторону. Эллери открыл дверь. Комната, отделанная в холодных зелено-белых тонах, была пуста, и в ней висела зловещая тишина. Повсюду виднелись следы спешных сборов.
Билл вскрикнул и бросился к смятому листку желтой бумаги, валяющемуся на ковре, где его, очевидно, бросили. Это была телеграмма. В ней говорилось:
«Случилось нечто ужасное приезжай немедленно одна никому не говори тчк я в отеле Северный берег между Рослин и Ойстер-Бей на главном шоссе поторопись.
Мама».
— Плохи дела, — медленно протянул Эллери. Отель «Северный берег» — это место Бена Даффи, руководителя оркестра. Он уже несколько месяцев закрыт.
Билл окаменел на секунду и тут же, не говоря ни слова, швырнув телеграмму на пол, бросился к двери. Эллери нагнулся, подхватил желтый листок, подумал секунду, сунул его в карман и последовал за Биллом.
Билл был уже внизу. Эллери спросил лакея, который стоял словно пригвожденный к месту:
— Сегодня были какие-нибудь необычные визиты?
— Визиты, сэр?
— Да, да. Визиты. Да говори же ты!
— О да. Был, сэр. Дама из газеты. Такое чудное имя.
Эллери бросил:
— Уж не мисс ли Элла Эмити?
— Точно, сэр! Она самая.
— Когда? Кого она видела?
— Она была рано утром, сэр. Мне не кажется, чтобы она с кем-нибудь виделась. Но точно не скажу, сэр. Меня не было.
— Черт! — выругался Эллери и быстро сбежал вниз.
* * *Солнце уже садилось, когда «дюзенберг» Эллери подкатил по дорожке к вытянутому нелепому строению отеля с полосатой надписью «Северный берег». Окна и двери его были заколочены. Не чувствовалось никаких признаков жизни ни в самом здании, ни вокруг.
