Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года
Сергей Георгиевич задумался, вопрос был неожиданным, поэтому ответ последовал не сразу.
— Думаю, нет, убежден, что ничего не будет. Не будет никакого уголовного дела.
— Так однозначно? — усомнился Владимир Михайлович.
— Не сомневаюсь.
— Можете обосновать? — продолжал интересоваться Владимир Михайлович.
— Постараюсь. Но предварительно сделаю несколько предположений. Первое. Не знаю, за что президент Медведев отказал в доверии мэру Лужкову, которого многие видели пожизненным мэром, но уверен, что не интересы государства лежали в основе отстранения, а, скорее всего, передел собственности или большие деньги. Второе. Не могу доказать, но считаю, что мэр нагрел руки на многих операциях. Им была создана вертикальная система откатов и взяток. Не в моей компетенции собирать компромат, для этого есть специальные органы. Но власть не существует в вакууме, окружение тоже ворует и при удобном случае не стесняется говорить о высокопоставленных чиновниках, которым в клювике приносят определенные конверты. Страна живет молвой, а она говорит о том, что наш доблестный мэр имел свой процент от всех операций, контрактов.
— Такое говорят и о бывшем премьер-министре Касьянове, — неопределенно высказался Владимир Михайлович.
— «Миша — Три процента»? Молва молвит, что в нашем случае процент был выше. Но об этом мы говорить не будем. Третье предположение касается супруги мэра. Удивительное явление, характерное для России, — как только супруг занимает должность, которая позволяет регулировать денежные потоки, или закупки, или заключение контрактов, супруга неожиданно становится выдающейся бизнес-леди, владелицей пакетов различных фирм, обладательницей акций.
— Предполагаете, что это скрытая форма откатов? — осторожно спросил Владимир Михайлович, в его вопросе звучало утверждение.
Сергей Георгиевич ничего не сказал, лишь с иронией посмотрел на Владимира Михайловича. Создавалось впечатление, что Сергей Георгиевич не прореагирует на реплику визави, но он неожиданно вернулся к этой теме:
— Возможно, что у кого-то из высокопоставленного чиновника жена имеет исключительные способности вести бизнес. Возможно, но для очень ограниченного количества. А у нас в России — это поголовное явление, что свидетельствует о фальсификации способностей супруг, если говорить современным и актуальным языком. Здесь все нечисто. Но это не наша тема.
Теперь о главном. Лужкова не тронут. Две причины. Первая причина в политике. Он один из трех основателей партии «Единая Россия», которую в народе часто называют «партией воров и жуликов». Любое раскручивание дела против Лужкова будет подрывать авторитет доминирующей партии, рейтинг которой упал, и Путин не случайно на предстоящих выборах упор будет делать на Общероссийский народный фронт.
Вторая причина связана, я предполагаю, с компроматом. Будучи столько лет во власти, Юрий Лужков, очевидно, многое знает и может опасно раскрыть информацию, которую многие люди власти хотели бы забыть.
— Чем можете подтвердить вторую причину?
— В конце октября бывший мэр Москвы дал интервью телеканалу «Дождь». Тогда он заявил, что на решение о его отставке «в дополнение к политическим неудовлетворенностям, которые испытывал наш президент по отношению к мэру Москвы» могли повлиять структуры, заинтересованные в приобретении активов московского правительства. Бывший мэр предложил присмотреться к покупателям долей мэрии в Мосметрострое, Sibir Energy, аэропорте Внуково и Банке Москвы. Как убежден Лужков, все эти объекты проданы выгодно для покупателя и невыгодно для города.
— Да, я читал это интервью, — признался Владимир Михайлович. — Помню, он рассказал, что находится в Австрии, а в ноябре планирует вернуться в Россию и пообщаться со следователем, который вызвал его в качестве свидетеля на допрос по уголовному делу о хищениях в Банке Москвы.
— Когда я слушал это интервью, я больше обращал внимание на интонации, пытаясь определить то, что он не называет. Чувствовалось, что он осторожно намекал. Поэтому, думаю, следователи, не получив высокого политического указания, протянут время и на тормозах спустят. Закроют уголовное дело, накажут стрелочников в лучшем случае или приговорят заочно людей, которые находятся вне территории России.
— И волки будут сыты, и овцы будут целы, — заключил Владимир Михайлович, не комментируя логический расклад Сергея Георгиевича.
Разговор прервался. В салоне машине воцарилась тишина, которая, учитывая, что собеседники давно не общались, стала тяготить. Сергей Георгиевич решил прервать ее и задал вопрос, который его интересовал:
— Не знаю, правильно ли я делаю, но Олег Борисович как-то сказал, что ваши профессиональные интересы сосредоточены на взаимоотношениях России с США. Это связано с предстоящими выборами?
Владимир Михайлович улыбнулся. Он не стал лукавить и подтвердил:
— В этом нет большого секрета, и Вы никак не подвели Олега Борисовича.
— Предполагается, что отношения будут ухудшаться?
— Есть такое опасение, — Владимир Михайлович сделал осторожное предположение. — Если отбросить всякие мелкие причины, можно выделить две основные причины, которые приведут к такому результату. Первая — избрание Владимира Путина президентом России в следующем году.
— Вы считаете, что изберут его?
— А кого? При всей критике Путина, объективной или субъективной, у него нет конкурента на этих выборах. Согласны?
— В принципе, да, — согласился Сергей Георгиевич. — Трудно представить Жириновского, Зюганова или Миронова в качестве президента.
— Еще труднее представить, что народ будет голосовать за них, кроме членов их партий.
— А внесистемная оппозиция разобщена, нет привлекательной программы, а лозунгами народ не уговоришь голосовать. Тем более что Немцов и Касьянов в свое время были в правительстве и ни чем не запомнились. У оппозиции нет яркого лидера, которому народ поверил бы, пошел за ним.
— Пожалуй, только Навальный может быть привлекательным лидером, но…
Владимир Михайлович не завершил мысль. Какая-то легкая усмешка пробежала по его лицу, и она была замечена Сергеем Георгиевичем, который рискнул напрямую спросить:
— У него нет шансов?
— Москва и Петербург — это еще не вся Россия. Он не наберет голосов, думаю, он и сам это понимает. А вот следующие выборы… Но все мы когда-то что-то делали не так, — неожиданно сказал Владимир Михайлович, — кто знает, где и что всплывет и как повлияет на будущее. Поэтому будем считать, что Путин победит в первом туре.
— Есть такое указание? Где-то я читал интервью Илларионова, он говорил, что Путину нужна победа в первом туре. Второй тур непредсказуем.
— Указаний нет. Просто рейтинги оппозиционных партий показывают, что все они вместе не наберут половины голосов избирателей, а Путин усилил свои позиции тем, что на выборы идет с Общероссийским народным фронтом.
— Должен признаться, что ход неожиданный. От «Единой России» дистанцировался и привлек общественность, — признался Сергей Георгиевич. — Ушел от обвинений в коррупции в структурах власти, которую народ связывает с партией «Единая Россия», и как бы прислушался к голосу народа.
Владимир Михайлович в силу своего положения не был склонен к обсуждению предвыборных шагов Путина, поэтому он заключил:
— Примем за постулат, что Путин в 2012 году в третий раз станет президентом России. Кому-то это не нравится, кому-то это нравится, но американской элите это однозначно не нравится. И ее отношение наиболее откровенно озвучивает сенатор Джон Маккейн.
— Вот про кого не скажешь, что он любит Россию, а особенно Путина. Когда он слышит «Путин», то теряет чувство реальности. Впрочем, он не один, есть куда более злобные, например Збигнев Бжезинский, — заметил Сергей Георгиевич.
* * *Шел 1982 год. Владимир Михайлович, молодой научный сотрудник из СССР, специалист по США, внимательно слушал лекцию Збигнева Бжезинского в Колумбийском университете. Год назад Бжезинский оставил должность советника по национальной безопасности в администрации Картера. Возникшее свободное время он использовал для написания книг и статей, а также выступал с лекциями в ведущих университетах США.
На лекцию Владимира Михайловича пригласил знакомый Майкл Уитни из фонда развития научных связей. Без сомнения это был скрытый тест — определить реакцию молодого советского ученого на критику советского строя и политику СССР. Плотная опека, случайные встречи со знакомыми Майкла, четко подобранная тематика разговоров — все наводило на мысль, что при определенных условиях Владимира Михайловича рассматривали как возможную кандидатуру агента влияния для работы в СССР, возможно, что его кандидатура рассматривались и для более серьезной работы.
