Эллери Куин - Тайна греческого гроба. Грозящая беда
— Пожалуйста, будь со мной терпеливой. Пока я не могу объяснить…
— Неумение объяснять входит у тебя в скверную привычку, — промолвила Вэл. — Отпусти меня. Ты делаешь мне больно.
Уолтер разжал руку.
— Я сожалею о своем поведении в понедельник вечером. Я напился и наговорил глупостей… Если бы ты хоть немного верила в меня, Вэл…
— Полагаю, тебе известно, — сказала Вэл, — что кто-то подложил рапиру и папино пальто в наш стенной шкаф и предупредил полицию, что они там.
— По-твоему, это сделал я? — тихо спросил Уолтер.
Вэл нервно дернулась. Из этого ничего не выйдет.
— Я ухожу, — заявила она.
— Подожди…
— Не могу. Мне только что дали здесь работу. Специальные статьи об этом деле. Я собираюсь провести собственное расследование.
Уолтер побледнел под двухдневной щетиной.
— Вэл! Почему?
— Потому что процесс стоит денег, а адвокаты дороги.
— Но у тебя же есть деньги, которые я вам дал. Я имею в виду…
— Мы не можем принять их, Уолтер. Деньги в банке, но я попрошу папу выписать чек на всю сумму.
— Я этого не хочу! Черт возьми, Вэл, не делай ничего, что может привести тебя…
— К чему? — спросила Вэл.
Уолтер молчал, закусив нижнюю губу.
— Ну? — снова сказала Вэл с легким оттенком презрения. Но ей не удалось полностью изгнать из голоса нотки жалости.
Уолтер не ответил.
Вэл нажала кнопку лифта. Вскоре дверца открылась, она вошла в кабину и отвернулась. Лифтер начал закрывать дверцу.
Уолтер стоял неподвижно.
Глава 10
Фиц вошел в вестибюль студии «Магна» и обратился к дежурному:
— Привет, Боб. Эллери Квин здесь?
— Кто? — переспросил дежурный.
— Эллери Квин.
— Квин, Квин… Он здесь работает? — осведомился дежурный, протягивая руку за справочником.
— Насколько я знаю, у него сложилось такое впечатление, — ответил Фиц.
— Ах да, писатель. Сценарный флигель, комната 25. Одну секунду. — Дежурный взялся за телефон.
Ирландец сунул ему в рот сигару и сказал:
— Прекрати паясничать. Кто я, по-твоему, — продавец рекламной газетенки? — И он двинулся дальше.
Фиц прошел по цементной дорожке перед четырехугольником административных зданий, мимо будки чистильщика обуви и свернул на аллею, обозначенную как «Улица А», возле просмотрового павильона номер 1. В конце аллеи примостилось узкое двухэтажное здание с красной крышей и грязными стенами.
Поднявшись по ступенькам на открытую террасу, Фиц некоторое время бродил по ней, пока не обнаружил дверь с номером 25.
За ней оказалась великолепно отделанная комната с двумя великолепными письменными столами, великолепным ковром, великолепными портьерами и великолепными картинами на стенах. И она была столь же великолепно пуста.
На рабочем столе красного дерева напротив двери стоила пишущая машинка; стул с полированными подлокотниками и великолепной резьбой лежал опрокинутым на полу около стола. В каретку машинки был вставлен лист бумаги с напечатанными на нем словами.
Фиц наклонился и прочитал текст:
«Если случится чудо и кто-то войдет в эту одинокую келью отшельника, то я в данный момент нахожусь в офисе его святейшества Сеймура Э. Хаггера, великого ламы сценарного отдела студии «Магна», предоставляя в его распоряжение жалкие остатки моего ума. Ради бога, приятель, подождите меня.
Эллери Квин».
Фиц усмехнулся и вышел. По дороге к ступенькам террасы он увидел через окно длинноногого литератора в широких брюках и желтой спортивной рубашке. Джентльмен казался поглощенным изучением рекламы зубной пасты в «Космополитен». Но, присмотревшись, Фиц понял, что он спит.
Вернувшись в административное здание, ирландец стал обыскивать коридор, пока не нашел дверь с табличкой, извещающей о местоположении мистера Хаггера.
Открыв дверь, он увидел комнату с тремя большими письменными столами, за которыми три красивые молодые женщины полировали свои ногти, и мужчину, нервно листавшего пачку бумаг, озаглавленную «Эпизод А».
— Да? — осведомилась одна из женщин, не поднимая взгляда, но Фиц открыл дверь с надписью «Личный кабинет» и, не тратя время на разговоры, вошел во владения мистера Хаггера.
За обитым воловьей кожей письменным столом восседал, словно на троне, молодой человек с редкими волосами и благожелательным выражением круглого лица. Помещение, ковер, стол, портьеры, книжные полки и objets d’art[67] были еще великолепнее, чем в комнате 25 сценарного флигеля. Более того, великолепен был сам мистер Хаггер, который, казалось, хотел, чтобы все вокруг знали, как он счастлив, а особенно побагровевший от гнева бородатый маньяк, размахивающий руками и скользивший взад-вперед по комнате, как яхта на воскресной прогулке.
— Если вы хотя бы на минуту успокоитесь, мистер Квин, — самым любезным тоном говорил мистер Хаггер, когда вошел Фиц.
— Будь я проклят, если успокоюсь! — завопил мистер Квин. — Я хочу знать только одно: почему я не могу видеть Бутчера?
— Я уже объяснил вам, мистер Квин. Мистер Бутчер очень своеобразный человек. Он сам выбирает время. Имейте терпение, мистер Квин. Никто вас не торопит…
— В этом-то и вся беда! — рявкнул мистер Квин. — Я хочу, чтобы меня торопили! Я хочу работать днем и ночью! Хочу слышать человеческий голос! Хочу разговаривать о погоде! Какого черта вы меня сюда вызвали?
— Прошу прощения… — начал Фиц.
— О, привет, — сказал Эллери, опускаясь на десятифутовый диван и теребя бороду.
— В чем дело? — недовольно осведомился мистер Хаггер.
Эллери устало махнул рукой.
— Мистер Хаггер — мистер Фицджералд. Фиц — главный редактор «Индепендент».
— А, представитель прессы! — вновь просиял мистер Хаггер. — Возьмите сигару, мистер Фицджералд. Не будете ли вы любезны подождать немного за дверью? Мистер Квин и я…
— Спасибо, но я подожду здесь, — дружелюбно отозвался Фиц, облизывая кончик сигары, взятой со стола мистера Хаггера. — Что случилось, великий детектив?
— Судите сами! — воскликнул Эллери, вскакивая на ноги. — Меня вызвали сюда писать киносценарии, дали мне двадцать четыре часа на сборы и схватили прямо у поезда. Я даже не имел возможности принять ванну — моему агенту было велено сразу везти меня на студию. Я спешил сюда с насморком и болью в горле, а они предоставили мне для работы Дворец дожей, гору карандашей и бумаги и в придачу хорошенькую стенографистку, от которой я отказался. Ну и что, по-вашему, произошло после этого?
— Не знаю, — ответил Фиц.
— Я торчал здесь больной, ожидая, что меня вызовут на совещание с его светлостью Жаком Бутчером — продюсером, на которого я должен работать. Но после неимоверной спешки я просидел в этом чертовом монастыре целых две недели, а он даже не позвонил мне! Я сам пытался ему позвонить, поймать его в офисе или еще где-нибудь, но все бесполезно. В итоге мне приходится просто отсиживать задницу, моля о встрече с каким-нибудь человеческим существом, и медленно сходить с ума!
— Мистер Квин не понимает, как делаются дела в Голливуде, — быстро объяснил мистер Хаггер. — Мистер Бутчер в некотором роде гений. Правда, у него странные методы…
— Ах вот как — странные методы? — возмутился Эллери. — Ну так позвольте сообщить вам кое-что, ваше величество. Ваш гений провел прошедшие две недели, играя днем в гольф, а вечером — в Ромео с вашей кинозвездой Бонни Стюарт! Что вы на это скажете?
— Выйдем, и я угощу вас выпивкой, — предложил Фиц, зажигая сигару.
— Да, идите, — с радостью подхватил мистер Хаггер. — Вы нуждаетесь в чем-то, что успокоило бы ваши нервы. Уверен, что мистер Бутчер очень скоро свяжется с вами.
— Не нужны мне ни вы, ни ваш мистер Бутчер, — в сердцах заключил Эллери и вышел из комнаты в сопровождении Фица.
— Вижу, — заметил Фиц после третьей порции виски с содовой в «Тайре» напротив студии, — к вам вернулся нормальный голос.
— Помогло здешнее солнце. — Эллери с мрачным видом осушил стакан.
— Устали от вашего времяпрепровождения?
— Если бы не контракт, я бы уехал первым поездом!
— А вы бы не хотели заняться чем-нибудь по-настоящему интересным вместо этого кинематографического безумия?
— Чем угодно! Дайте мне бутылку.
— К тому же это как раз по вашей части, — добавил Фиц, с удовольствием попыхивая сигарой из кабинета мистера Хаггера.
— Вот оно что?.. — Эллери поставил бутылку и посмотрел на Фица сквозь сифон. — Дело Спета?
Фиц кивнул. Эллери откинулся на спинку стула.
— Что там сейчас творится? — спросил он.
— Вы, конечно, знаете, что Рис Жарден угодил в кутузку по обвинению в убийстве Спета?
