Любовь Овсянникова - Наследство от Данаи
И тогда Низа решила в третий раз побеспокоить Юрия Мефодиевича Соломина. Он выслушал ее заинтересованно, а затем дал служебную машину и посоветовал, не экономя время, горючее и терпение водителя, объездить все Кунцево и без результата не возвращаться.
— К сожалению, из-за Жанны он не афишировал подробности своей личной жизни. Его московскую квартиру мы все хорошо знали, а загородное имени нет. Поэтому ищите сами.
— Так, может, Жанна хотя бы теперь скажет, где была дача ее отца, — спросила Низа. — Ведь это, должно быть, ей известно. Неужели она и после смерти родного брата будет мстить ему за то, что он у нее был?
Юрий Мефодиевич прищурил глаза, лучась теплой улыбкой:
— Максим — точная копия своего отца, молчаливый, замкнутый и, как говорится, себе на уме. Виталий Мартынович очень радовался рождению сына. Почему он не вступил в брак с его матерью, не знаю, но Максиму он отдавал предпочтение перед законными детьми — дочками. Так вот знаю с абсолютной точностью, что свой загородный дом он сразу решил оставить Максиму и новой жене о нем не говорил. Было здесь шуму, когда они узнали, что Максим на законном основании унаследовал недвижимость своего отца! Враждовали! Нет, ищите сами, они вам не друзья. — Ну, теперь дом, послуживший яблоком раздора, наверняка имеет другой вид. Максим, как выразилась Юлия Егоровна, ревитализировал его, обновил, модернизировал, наверное, и расширил. Участок в порядок привел.
Конечно, предложенным Соломиным методом было легче и быстрее найти дом Максима Дорогина, чем делать официальный запрос в бюро недвижимости, предъявлять туда сотни документов о том, что ты имеешь основания интересоваться этими данными, потом ждать очереди, пока чиновники удовлетворят твою просьбу. А время не ждет, уже и так пролетело больше года со дня смерти владельца, и надо было спешить.
На третьем круге вокруг аккуратного и броского своими крышами поселка московской творческой элиты Низа нашла то, что искала. За высоким забором из белого кирпича виднелся трехэтажный дом, о котором не скажешь, что он перестроен из послевоенной советской дачи. Собственно, просто на старом месте Максим поставил новый дом. В стороне от него виднелись еще какие-то сооружения, но Низа не стала останавливаться на том, что имело второстепенное значение. Она увидела кнопку звонка и с силой всей своей отваги нажала на нее.
Неслышно приотворилась массивная металлическая калитка, врезанная в ворота, и из нее выскользнул симпатичный мужчина весьма крестьянского вида. На нем не было ни пятнистой одежды бойцов спецназа, какую носили другие охранники, ни спортивной надутой курточки, ни штанов а’ля казаки, заправленных в армейские ботинки, короче, ничего такого, что отпугивало бы человека с преступными намерениями.
— Это дом Максима Дорогина? — спросила Низа, переминаясь с ноги на ногу и старательно избавляясь от терпкости в ногах. — Вот мои документы, — сказала она, не ожидая ответа, и подала свой паспорт и доверенность Мазур Юлии Егоровны, а заодно присовокупила к ним Максимову метрику, чтобы уж окончательно убедить этого мужичка, что она не с неба упала, а прибыла сюда по поручению законных владельцев этого имения.
— Что-то вас долго не было, тетя, — хмыкнул мужчина, а скорее парень, как убедилась Низа, присмотревшись. — Я собственно водитель. Максим Витальевич не любил сам за рулем ездить: берег нервы и силы. Заодно поддерживаю в исправности все строения, а мой отец обрабатывает сад и грядки, территорию то есть. Мы здесь все вместе живем, — объяснил он. — Вон в томе домике, — показал на небольшое двухэтажное здание слева от основного дома. — На первом этаже — мои родители, а мы с женой — наверху. Сидим здесь без зарплаты, уже думали бросить все и устраиваться в другом месте.
В его произношении угадывался южнорусский диалект, и Низа догадалась, почему эти люди не покинули пост и не уехали отсюда.
— Вы приезжие? — спросила.
— Да, из Украины. Ни черта там заработков нет, вот мы все и прислонились к порядочному человеку, а он взял да и помер, на наше несчастье.
— Ничего, теперь все у вас будет хорошо, — пообещала Низа. — А что, хозяин ваш ничего не велел передать его матери, если с ним случится неожиданная беда?
— Как же не велел? — возмутился водитель Максима. — Тут у нас за поворотом, километра за два до этого поселка, какое-то проклятое место. Там все время случаются аварии, хоть езжай, хоть пешком иди, а все равно, как судьбой положено, то попадешь в переплет. Максим Витальевич очень боялся этого дела, и все напоминал мне: «Если, не дай бог, случится что, передай Юлии Егоровне, что она все найдет по трем кю. Прямо поедешь к ней и скажешь, дескать, вы все найдете по трем кю».
— А вы что?
— А я смеялся. Ведь в аварии я бы первым погиб.
— Я имею в виду, почему вы не выполнили просьбу хозяина?
Мужчина в замешательстве замолк и смотрел на Низу, как на призрак.
— Так он же только в случае аварии предупреждал. А у нас аварии не было...
***
Разобранный компьютер находился в нижнем отделении книжного шкафа, придвинутого вплотную к письменному столу Максима в его кабинете, поэтому Низа о нем и не подумала. О том, что в доме должен быть компьютер, она догадалась, отдав в конце концов отчет потому, что письменный стол был угловым с овальной выемкой с рабочей стороны и с местом под процессор в правой тумбочке. Ловко собрав компьютер, Низа нажала большую синюю кнопку на процессоре и услышала легкий шум кулера, как называли вентилятор заправские компьютерщики.
Незатейливый обзор дисков показал, что лишь одна папка должна была открываться по паролю, а другие оставались доступными всем пользователям. С трепетом введя в окошко для пароля qqq, Низа проникла в папку и увидела два документа: обычный Word’s-файл и графический, выполненный в Corel. Но текстовый файл тоже должен был закрыт паролем, и здесь Низа растерялась. Как прочитать информацию? И так и сяк она крутила сведения, полученные от Максимового водителя: набирала три тройки, снова набирала три q, записывая их то малыми буквами, то прописными. Ничего не получалось. И вдруг она поняла, что надо набрать kkk в английском регистре. О счастье, файл открылся!
И там она увидела информацию, не много говорящую постороннему человеку. Собственно, там был закодирован намек на какой-то адрес и набор цифр и букв. Очевидно, Максим хотел указать банк или камеру хранения, где держал документы и ценности. А другие знаки записи могли означать PIN банковского сейфа или шифр ячейки камеры хранения.
А что содержал графический файл? Уже не раздумываясь, Низа набрала в строке пароля три английских буквы u, и файл, как по волшебной палочке, начал загружаться. И ей открылась картинка лицевой стороны какого-то значка, медали, монеты или жетона. Или это был чей-то родовой герб? Или логотип какой-то фирмы? Низа растерялась. Потом присмотрелась внимательнее: нет, фигура явно не была векторного происхождения, эта картинка сканировалось с какого-то физического предмета. Значит, надо найти этот предмет. Осмотр всех ящичков письменного стола ничего не дал, и Низа принялась искать по квартире любые сундучки или шкатулки, в которых по обыкновению хранят мелкие сувениры. Но и здесь она не добилась успеха. Зашла в спальню и всего лишь для очистки совести окинула ее рассеянным взглядом, вдруг зацепившись за клочок ткани, к которой было прицеплено несколько значков. Тот клочок висел на ковре, украшающем стенку в изголовье кровати. Присмотревшись, Низа узнала среди них значок, снимок которого видела в запрятанном за паролем файле. Она сняла его и прикрепила к внутреннему карману своей сумочки.
С сильным душевным трепетом переступила порог грандиозного нового сооружения известного банка.
— Мне надо пройти к своему сейфу, — сказала менеджеру отдела обслуживания клиентов и медленным, умышленно небрежным движением открыла сумочку, ненавязчиво демонстрируя прикрепленный там значок. И съежилась, так как вдруг бы она ошиблась, что этот значок является пропуском в банк, и от нее потребовали бы документы, договора и прочее. Но нет, она все правильно расшифровала.
— Остроумно вы придумали, — сказал менеджер банка. — Не боитесь, что у вас сумочку вырвут из рук.
— Вы правы, — сквозь дрожание во всем теле ответила Низа. — Я непременно исправлю эту легкомысленность.
К счастью, сейф арендовался на предъявителя, и ее под охраной провели в отдельное помещение, где не было ничего кроме зеркально блестящей двери лифта и небольшого столик с креслом около него. Охранник опустился в кресло, а она с менеджером банка зашла в лифт и спустилась в подвальное помещение. Впрочем, может, они и поднимались. Низе это трудно было определить, так как она еще не отошла от пережитого при входе в банк страха, повергшего ее в полуобморочное состояние, а ведь она еще и скоростного лифта испугалась, вспомнив посадку Як-40 в аэропорту Минска. Ее проводник долго возился с замками, которые щелкали, шипели и тенькали, и в конце концов распахнул дверь.
