Джеймс Чейз - Том 15. Саван для свидетелей. Лапа в бутылке
Он быстро пошел по направлению к Пэлл Мелл, украдкой окинув на ходу освещенные окна его клуба. Ему очень хотелось зайти туда выпить и посмотреть последний раз… Но вся его смелость улетучилась при мысли о швейцаре, который знал каждого члена клуба, его имущественное положение. Он помедлил, чтобы взглянуть в окно курительной комнаты. Большие кресла, попарно стоящие в комнате, мягкий свет, спокойные движения старого официанта, несшего поднос с напитками группе членов клуба, тесным кружком сидящих перед одним из каминов — все это образовало картину, которую он унес в своей памяти, картину, которая оставила в его душе еще один рубец. Эта комната еще неделю назад являлась частью его жизни. Уэсли забрал ее у него. Глаза Бентона лихорадочно блестели, когда он выбежал на дорогу, махая рукой такси, только что высадившему пассажира и теперь медленно отъезжавшему от тротуара.
Вначале шофер не хотел ехать так далеко, но когда Бентон сунул ему фунтовую бумажку, неохотно согласился.
Пока такси, гремя и подпрыгивая, мчалось по улице, Бентон смотрел в окно. Голова была пустая и легкая, во рту пересохло. Он нуждался в глотке спиртного, и, когда такси проезжало мимо станции метро, он наклонился и приказал шоферу остановиться. Он взял для шофера пинту пива, и сам с жадностью проглотил два двойных виски.
Шофер, плотный пожилой человек, выпил пиво с недовольным выражением лица. Бентон видел, что вызывает у него неприязнь, но уже привык к этому. Ни один из них не произнес ни слова, исключая обычное "доброго здоровья", но ни один из них не имел в виду это в самом деле. Теперь было около десяти. Куча времени, подумал Бентон. Он расплатился и вернулся с шофером к такси.
Когда они проезжали станцию метро «Вуд-Грин», Бентон вдруг вспомнил, что ехал этим путем на похороны Бланш. Он не зашел в маленькую часовню, Уэсли был в трауре, и он не мог заставить себя делить с ним свое горе. А когда все ушли, он прошел к могиле и положил на нее букет фиалок. Мысль о том, что только его цветы будут лежать на сырой рыхлой земле, принесла ему удовлетворение. Он остановил такси в четверти мили от фабрики и, не взглянув на шофера, быстро зашагал в темноту. Широкое двухстороннее шоссе было еще очень оживленным, и он держался у обочины, отворачиваясь от слепящих огней фар.
Ворота фабрики были заперты на замок, как Бентон и ожидал. Он знал, что дальше от дороги в заборе есть отодвигающаяся доска. Тайный проход использовался рабочими, чтобы купить фрукты у останавливающихся у аэродрома грузовиков.
Он отодвинул доску, протиснул свое худое тело через щель и быстро направился к лаборатории. Фабрика была погружена в темноту. Все было закрыто, он шел по траве с тревогой в светлых глазах, глубоко засунув руки в карманы пальто.
Научно-исследовательская лаборатория, одноэтажное кирпичное здание под черепичной крышей, была скрыта основным зданием и находилась совсем рядом с главным входом. Подойдя к ней, Бентон насторожился, увидев одинокое светящееся окно. Луна бросала на здание белый холодный свет, оттеняя мертвую неподвижность камня. Бентон вспомнил, как гордился зданием, когда оно возводилось. Он отдал ему весь свой талант организатора. Он вспомнил тысячи бумаг, заготовленных им, чтобы получить необходимые материалы, споры с поставщиками, специалистами. Теперь все это в прошлом. И теперь он собирался предать это, что считал своим детищем, огню. Это прикончит Уэсли, как тот прикончил его. Все деньги Уэсли были связаны с этой лабораторией. Немного погодя здесь будет бушевать пламя. В одной из внешних пристроек есть цилиндр с бензином. Он подтащит его к зданию, и спички довершат дело.
Он стоял и смотрел на освещенное окно, гадая, там ли еще Уэсли, и, пока он смотрел, свет погас. Он ждал, скрытый в темноте, и, через несколько минут из дома вышел человек. Это был старший сторож, который шел ужинать.
Глава 4
Любой, кто мог заглянуть в эту комнату, легко принял бы то, что увидел, за одну из домашних идиллий. Уэсли сидел в кресле. Время от времени он брал со столика одну из бумаг и изучал ее, делая на полях аккуратные пометки. Напротив сидела. Джуди. Она вязала сложный двухцветный узор, голубое с белым. Два разноцветных клубка лежали у нее на коленях, а блестящие спицы пощелкивали в ее руках. Если не считать постукивания спиц и шелеста бумаги, в комнате уже давно царило молчание. Джуди хотелось в этот вечер куда-нибудь пойти, но Уэсли отказался. Тогда она со своим вязанием пришла к нему в комнату и без разрешения уселась у огня. Бросив на нее лишь один удивленный взгляд, он снова уткнулся в какие-то чертежи и тут же, она была уверена в этом, забыл о ней. Она весь вечер была одна и жаждала компании. Даже молчаливое присутствие Уэсли было лучше, чем одиночество, и теперь, когда вязала, она чувствовала, что отдыхает, и впервые за последние недели в ее душе установился покой.
И вдруг раздался пронзительный телефонный звонок. Этот резкий звук сразу внес тревогу в спокойную атмосферу комнаты. Даже Уэсли вздрогнул, оторвавшись от своих вычислений.
— Иногда я жалею, что вообще был изобретен телефон, — сказал он, откладывая бумагу. — Ты не ответишь, Джуди? Скажи, что я занят.
Джуди отложила вязание и с ледяным ведом подошла к аппарату. Попросили Уэсли.
— Это очень срочно, я звоню с фабрики, — голос звучал взволнованно.
— Это с фабрики, — сказала она и протянула ему трубку.
Когда он ее брал, их пальцы встретились. Джуди отдернула руку и вернулась к камину.
Она слышала голос говорящего, но ухватила только одно слово — «пожар» и, быстро взглянув на Уэсли, сразу почувствовала какую-то беду.
— Я еду.
Человек продолжал кричать.
— Хорошо, хорошо, — спокойно сказал он. — Держите его там до моего приезда. Я еду. — Он положил трубку.
Джуди испугали его помертвевшие глаза.
— В чем дело?
— Бентон поджег лабораторию. Нужно туда ехать.
— Бентон? Но почему?
— Разве это важно?
— Хочешь, я поеду с тобой? — она предложила это, не думая.
— Пожалуй да. Мне стоит продлить свое притворство еще немного, во всяком случае до тех пор, пока не увижу размеров разрушений. Будет странным, если меня кто-нибудь не привезет. Кроме того, пожар может тебя позабавить. Это грандиозное зрелище.
Холодная безжизненная нотка в его голосе заставила ее вздрогнуть.
— Значит, так плохо?
— Кажется, да. Идем, если повезет, поймаем такси.
Они поймали машину на Пиккадили.
Уэсли молча смотрел в окно, пока такси мчалось в потоке других машин, потом проговорил:
— Странно, как меняются обстоятельства. Я думал, что все предусмотрел и не может случиться ничего непредвиденного. Лаборатория, конечно, была ключом ко всему, и все же я ничего подобного не предполагал. Похоже, твоему другу Глебу не придется ждать суда.
Джуди вопросительно посмотрела на его бледное лицо.
— Не понимаю.
— Если лаборатория погибла, в моей работе нет больше смысла. Все кончено.
— Ты хочешь сказать, что у тебя не будет больше времени?
— Или денег.
Джуди отпрянула от него, будто ее ударили.
— При чем здесь деньги?
— На оборудование лаборатории я занял деньги. И дал гарантии. Если не будет лаборатории, отпадут гарантии.
— Ты хочешь сказать, что у тебя больше не будет денег? А что тогда будет со мной? Ты обещал перевести на меня деньги.
— Знаю. Мне очень жаль, но я не мог предвидеть такого поворота дела, верно? От моих денег ничего не останется. Все, что у меня было, я вложил в лабораторию. Но ты получишь меха и драгоценности. Они стоят огромную сумму. Если ты будешь аккуратной, все будет в порядке.
— Ты меня обманул, — злобно крикнула она. — После всего, что я для тебя сделала, после всех твоих обещаний! Ладно, больше ты не получишь отсрочки. Я иду в полицию. Ты за это заплатишь!
— Прости меня, Джуди, я, конечно, не заслужил таких слов, но обещание есть обещание. Я обязательно сдержал бы слово. И хочу, чтобы ты верила в это.
— Болтовня! Это все, на что ты способен. Болтун! — Слезы гнева стекали по ее лицу, и она поспешно отодвинулась в угол салона.
— Ты получишь меха. Я надеюсь, они принесут тебе счастье. Оно нужно тебе, но иногда мне кажется, что ты не сможешь им владеть. Что ты будешь делать, Джуди? Ждать, пока Глеб выйдет из тюрьмы? Ты ведь любишь его, не так ли?
— Да, — с силой бросила она. — Он стоит шестерых таких, как ты. И можешь думать о нас, когда тебя будут вешать.
— Постарайся не воспринимать это с такой горячностью, Джуди. Похоже, Бланш после всего этого смеется последней. Убивать ее было ошибкой. Видишь, это не принесло мне пользы. Утром зайди в мой банк. Там есть письмо для тебя и заявление для полиции. Я все привел в порядок.
Она заметила, что его руки дрожат, но не чувствовала к нему жалости. По крайней мере, она получит меха. Арктическую лису она оставит себе, а остальные продаст. С этими деньгами она может неплохо устроиться.
