Домик с крокодилами - Степнова Ольга Юрьевна

– Глеб! Хватит меня воспитывать! Я спокоен! Я не паникую! Я смело смотрю опасности в глаза! Но у меня нет ни одной жабры, Глеб, и я не умею дышать под водой! Что там говорят твои правила?!!

– Открывай окно, – приказал я, и сам открыл со своей стороны окно.

Вода хлынула в салон сильным, весёлым потоком.

– Ясно, ты решил меня утопить на глазах родителей и прислуги, – всхлипнул Прохор, но всё же повторил мои действия.

– Набери побольше воздуху в грудь, и когда вода заполнит салон, выбирайся в окно и выныривай на поверхность, – приказал я.

Он всё так и сделал. Я совсем немного помог ему, когда он барахтался как лягушонок, протискиваясь в оконный проём.

– Класс! – вынырнув, заявил Прохор. – Хорошо, что я тормозил как блондинка!

На берегу нас встретили аплодисментами.

– Это входит в программу ваших тренировок, Глеб Сергеевич? – весело уточнила Ирма Андреевна.

– Конечно, – заверил я. – Прохор должен знать, как вести себя в любой экстремальной ситуации.

Ирма по-королевски кивнула и пошла в дом. Арно и кухарка потащились за ней, словно верная свита.

– Спасибо, что не на моей машине нырнули, – подошёл к нам Никас.

– Я хотел! – похвастался Прохор. – Но Глеб не дал. Он сказал, что твой «Гелендваген» плохая машина, и ездить нужно только на «Волгах»!

– Ладно, я распоряжусь, чтобы вашу хорошую машину выудили из бассейна и просушили на солнце. Впрочем, лучше сразу отправить её на свалку, – усмехнулся Никас. Сегодня он был во всём чёрном, а длинные светлые волосы стягивала в хвост красная резинка. – А пока вот, – Никас протянул мне ключи. – Если понадобится, берите в гараже зелёный «Вольво», на нём всё равно никто не ездит. Только, пожалуйста, не пускайте больше Прохора за руль!

– Спасибо, – искренне поблагодарил я, забирая ключи.

– Сын, переодевайся, мы поедем с тобой в дельфинарий, – распорядился папаша.

– Ур-ра! – заорал Прохор.

Он радостно побежал в дом, а я вдруг с раздражением подумал, что у Никаса входит в привычку прерывать наши занятия.

– Вечером, когда стемнеет, займёмся ночным ориентированием! – крикнул я в спину Прохору. Кажется, он меня не услышал…

– Бросил бы ты это дело, – хмыкнул Никас. – Дельфины – вот что нужно моему сыну. Дельфины помогают развиваться ненормальным детям!

– Прохор нормальный ребёнок, – отрезал я и пошёл в свой домик.

Я полюбил свою конуру, полюбил комфорт, который меня окружал, полюбил приятные часы безделья, когда я варил крепкий кофе, принимал душ, смотрел телевизор, читал автомобильные журналы и… думал, думал об Элке.

О прошлой Элке, о настоящей и будущей, к которой, скорее всего, я не буду иметь отношения, ведь она при заключении брака даже фамилию мою не взяла… Я чувствовал, что в жизни нужно что-то менять, но – что, как, в какую сторону, понятия не имел. Между тем, этот город и эта работа были лишь перевалочной базой, временным пристанищем, возможностью немного придти в себя и оглядеться, чтобы идти дальше. Осенью Прохор пойдёт в школу – непременно пойдёт, я уверен, что домашнему обучению будет положен конец! – а я…

Снова ткну фломастером в карту и поеду учиться жить без Беды?!

С этими грустными мыслями я в тот вечер сварил себе кофе, сделал тосты и завалился смотреть автомобильные гонки по кабельному каналу. Не прошло и минуты, как вырубился свет.

Я встал, подошёл к окну. На территории дома не горело ни одной лампочки, значит, это была авария на подстанции. Подсвечивая себе мобильником, я спустился на первый этаж и вышел на улицу.

Ночь была чудная.

Впрочем, здесь все ночи были чудные. Совсем рядом шумело, дышало море. Я слышал его могучее шевеление, ощущал мощное присутствие. В окнах хозяйского дома замелькали огоньки свечей, наверное, перебои с электричеством в доме Громовых происходили регулярно, и свечи всегда находились под рукой. Где-то далеко послышался мелодичный смех Ирмы Андреевны и звонкий голос Никаса. Я хотел вернуться в свою конуру, но вдруг услышал душераздирающие крики со стороны пляжа. Крики нарастали, захлёбывались и опять нарастали, словно кто-то зажимал орущему рот, а потом отпускал.

Я бросился к калитке. Без электричества искать нужную кнопку, чтобы открыть её было долго и бессмысленно, поэтому я перемахнул через двухметровый забор и помчался вниз по лестнице, к пляжу.

Крики то стихали, то снова возобновлялись, приводя мою психику в полный раздрай.

– Эй! – забежав по колено в воду, закричал я. – Эй, кто здесь?!

– По-ом! Гите!

Следовало сделать вывод, что нужно кому-то помочь, но на пляже была тьма-тьмущая, и я ничего не видел. Впрочем, крики неслись со стороны моря, в этом не было никаких сомнений, поэтому я скинул одежду и поплыл примерно в том направлении, откуда орали.

Вопли неожиданно прекратились. Повисла тишина, которую не нарушал даже плеск волн. Я растерялся. Похоже, спасать уже некого… Я нырнул, и на всякий случай проплыл под водой несколько метров. Это было правильное решение, потому что я наткнулся на обмякшее тело. Схватив тело за волосы, я вытащил его на поверхность. Даже в темноте я узнал Настю. Несмотря на обилие кругом воды и свежие дуновения ветра, от девчонки сильно несло алкоголем. Придерживая её согнутой рукой за подбородок, я поплыл к берегу, где уже толпились все обитатели дома.

– Что случилось? – крикнула Ирма Андреевна.

Дыхалка у меня совсем сбилась, поэтому я не ответил. Просто молча вытащил Настю на берег и быстро начал реанимацию, вытряхивая из неё литры морской воды. Я делал искусственное дыхание и… молился, чтобы всё обошлось.

– «Скорую»! – крикнул кто-то.

Начались беготня и суетливые советы мне под руку, на которые я старался не обращать внимания.

– Она жива? – наклонилась ко мне Ирма.

– Точно могу сказать только одно – она пьяна, – ответил я, толчками в грудь выталкивая из лёгких великой соблазнительницы очередную порцию воды.

– Идиотка, – пробормотал подошедший Никас. – Я и раньше замечал, что она любит купаться пьяной.

– И в одежде? – уточнил я. На девчонке была короткая юбка, топик и босоножки. – Она всегда, когда купалась пьяной, не раздевалась? – повторил я вопрос.

– Н-не знаю, – вдруг попятился Никас. – Почему ты меня спрашиваешь? Я ей не нянька!

– Ой, да ладно вам, – отмахнулась Ирма Андреевна. – Разве можно искать логику в поступках пьяной девчонки? Эй! – Она похлопала Настю по щеке. – Ты меня слышишь? – Настя замычала и отвернулась, словно не желая никого видеть.

В поведении Ирмы не было ни паники, ни страха за дочь, и это меня удивило.

«Скорая» приехала быстро.

– Жить будет, – диагностировал врач и крепко пожал мне руку, поблагодарив за «грамотные действия».

– Когда-то я работал спасателем на пляже, поэтому знаю, как это делать, – объяснил я.

Когда Настю погрузили на носилки, она вдруг открыла глаза.

– Он! – прошептала она, указав на меня пальцем. – Он меня бросил! Он меня бросил, а я без него жить не могу! Я люблю его! Я всё равно утоплюсь, если он ко мне не вернётся! – Она потеряла сознание. Носилки втолкнули в «Скорую» как пирожок в печку.

– Это неправда, – обалдев от такой наглости и неблагодарности, пробормотал я. – Она врёт!

– Предупреждал я тебя! – ткнув меня в бок, шепнул на ухо мне Арно. – Не надо было спасать её!

– Не надо было, – согласился я, чувствуя себя идиотом.

– Видела, видела, как он совращал девчонку, – всхлипнула кухарка, утирая передником слёзы.

– Да ты не промах, дружище! – хлопнул вдруг меня по плечу Никас.

– Между мной и Настей ничего не было, и быть не могло, – процедил я. Оправдываться было мерзко и унизительно, но молчать я не мог. – Настя сама набросилась на меня на кухне! Я булки ел, а она разлила мой кофе, сняла халат и набросилась! – сорвался я на крик. – Ещё скажите, что она от меня беременна! – Зря я это сказал, но нервы мои после разрыва с Бедой были на пределе, а мозги вообще рассосались…