Юлия Волкова - Мыльная опера для олигарха
— Ладно… — процедил «соседский полковник». — Щac… — Потом достал мобильный телефон, набрал номер и грубым голосом потребовал от кого-то связать его с главным врачом.
— Тут полковник Барсуков, — сообщил он Неделину, не считая нужным обратиться к тому по имени-отчеству. — Желает встретиться с вами.
В трубке послышалось энергичное шуршание, по-видимому, означавшее полный восторг главного врача по поводу визита бывшего пациента.
— Ладно, — проворчал командир охраны. — Я их пропускаю. Вас проводят, — обратился он к нежеланным визитерам.
— Да я, в общем-то, дорогу помню, — невинно отозвался Барсуков. — Второй этаж, направо по коридору.
— Ладно, — командир охраны окинул полковника подозрительным взглядом. — Идите.
Николай Трофимович и Саша не заставили себя ждать и рванулись к дверям больницы в опасении, что страж передумает и приставит к ним своих головорезов.
Им никто не препятствовал. Даже за стойкой в вестибюле, где, вероятно, должен находиться вахтер, никого не было. И вообще больница казалась вымершей — ни звука, ни шороха.
— Как тебе это нравится? — с сердитым видом спросил Барсуков Сашу, когда они поднимались по мраморной, местами изрядно выщербленной лестнице. — Их тут целая рота. И какие орлы! Нашим омоновцам до них, как малолеткам до Тайсона. Ты видела их хари? Не иначе специальное подразделение федеральной службы. Откуда они в Новоладожске?
— Думаю, этот вопрос надо задать главе новоладожской администрации, — хмуро ответила Саша. — Ты зачем ему сказал, что у меня проблемы?
— Для убедительности, — хмыкнул Барсуков. — Школа игры по Станиславскому требует жертв.
— Откуда ты знаешь про Станиславского? — проворчала Саша и резко остановилась. Потому что навстречу им, покачиваясь, спускался худощавый человек с безумным взглядом и ярко-фиолетовым лицом. Саша от неожиданности даже отступила за мощную фигуру отца. Через секунду первый кадр был готов. Человек остановился в двух шагах от визитеров и уставился на них с явным интересом.
— Здравствуйте, — хрипло поприветствовал его полковник, не сумев справиться со смущением. — А-а-а… Вы случайно не из первого отделения?
Фиолетовый человек почему-то рассмеялся, чем еще больше смутил полковника и Сашу, которая в испуге теребила маленькую сумочку.
— Я сказал что-то смешное? — строго поинтересовался полковник, стараясь прийти в себя и придать интонации уверенность.
— Разве я похож на женщину? — продолжал смеяться фиолетовый и почему-то оглянулся по сторонам.
— Первое отделение — женское отделение, — вздохнул Барсуков, рассудив логически. — Значит, мы что-то перепутали. Мы ищем здесь своего знакомого.
Фиолетовый вытаращил глаза еще больше и недоверчиво покачал головой.
— Вряд ли он здесь находится, — проговорил он. — Здесь лежат люди попроще. В основном, работяги.
— Он у нас простой, — уверил его полковник. — У кого можно что-нибудь узнать?
Фиолетовый задумался и медленно покачал головой.
— Персонал почти весь разбежался. Во всем здании если пару сестричек найдете, то считайте: вам сильно повезло. Один Семен Петрович за всех работает. Даже уколы делает. Добрейшей души человек. Всегда куревом угощает. Кстати, у вас сигаретки не найдется? К дуболомам неохота спускаться. Да и жадные они…
— Мы не курим, — с сожалением проговорил Барсуков. — Так что же нам — самим по палатам шастать?
— Это сколько угодно, — фиолетовый резко утратил к ним интерес. — Войти сюда трудно, а уж коли вошли — никто не остановит. И сидеть можно, хоть до ночи. Повезло вашему знакомому. А моих домашних не пустили. Они мне плакат написали, внизу во дворе стояли. Не пускают, мол, Толян, извини. Пирожки передали, а пузырь — не разрешили. Сдохнуть можно от такого поста. Лечить — не лечат, а трезвенников делают.
С этими словами он стал спускаться, печально покачивая головой.
— Подождите, — окликнула его Саша. — А чем вы таким больны, что к вам не пускают?
— Не бойсь, мы не заразные, — хмыкнул фиолетовый. — Все здесь болеют одинаково. Синюхой. А мы, значит, все тут — синяки… А как лечить, никто не знает.
— Повезло! — сказала Саша, когда «синяк» исчез из виду. — Такое в эфире показать и можно на пенсию собираться.
— Ты снимала, что ли? — не без восхищения спросил Барсуков.
— Нет, так, помаду в сумке искала, — ответила она.
— Люблю профессионалов, — хмыкнул полковник. — Ну, что — по палатам прогуляемся или сразу к Семену Петровичу?
— Я бы прогулялась, — ответила она. — Охраны внутри, похоже, нет.
— Да, странно… — пробормотал Барсуков. — Персонал разбежался. Охраны в коридорах нет. Может быть, это действительно что-то заразное?
— Думаешь, синего тебя мама будет меньше любить? — рассмеялась девушка. — А подчиненные слушаться перестанут?
Барсуков немного подумал и развеселился от той картины, которую себе представил: он у себя в кабинете с синим лицом распекает нерадивых сотрудников. И синими руками машет, как Фантомас. Ничего. Люди с малиновыми лицами и фиолетовыми носами во многих кабинетах сидят, и никого это не удивляет. Только не хотелось, чтобы его из Барсука в Синяка переименовали. Да чтобы дома кот Кешка и собака Клякса шерсть вздыбливали.
— А ты моду новую откроешь, — сказал он. — Фиолетовыми волосами уже никого не удивишь. А тут появится телеведущая с новым модным цветом лица.
— И полоски нарисую желтенькие, — не стала спорить Саша. — На подбородке. Ну что же… Экскурсию объявляю открытой. Прошу вас, господин полковник.
— Благодарю, мадемуазель, — фыркнул Барсуков.
Экскурсия оказалась занимательной и плодотворной. Барсуковы, подобно озорникам-школьникам, распахивали двери, валяли дурака и вообще вели себя довольно артистично, не только по системе Станиславского, но и по системе Мейерхольда, Вахтангова и Ежи Гротовского. Одно было неизменным: Саша постоянно копалась в сумочке либо судорожно поправляла мобильник. Завидя новых персонажей в больнице, синие и фиолетовые пациенты стряхивали с разноцветных лиц безнадежную больничную дрему, а узрев полковничий мундир на Николае Трофимовиче, торопились пожаловаться на судьбу и воззвать к справедливости.
* * *Дабы раньше времени не столкнуться с главным врачом больницы, Барсуковы миновали второй этаж и оказались в коридоре третьего, который поражал мертвящей тишиной, мрачностью и совсем не больничным запахом. Почему-то здесь пахло квашеной капустой. Освещался коридор одной-единственной тусклой лампочкой в тупике возле грузового лифта.
— По-моему, это морг, — мрачно пошутила Саша.
— В морге не пахнет кислой капустой, — возразил Барсуков.
— Мне что-то расхотелось посещать болящих, — робко проговорила она. — И здесь слишком темно для съемки.
— Струсила? — бодро произнес Николай Трофимович и со словами «Здравствуйте, товарищи!» решительно толкнул дверь в одну из палат. Александра осторожно протиснулась следом.
Синхронно скрипнули кровати и шестеро мужчин разного возраста приподняли головы с подушек.
— Здравия желаем, товарищ полковник! — просипел сухощавый старичок, лежавший ближе всех к двери, и почему-то захихикал.
— Это не полковник, это твой сон, — отозвался другой больной, мужчина средних лет с острой, слегка голубоватой мушкетерской бородкой. — Скажешь, и девушку красивую видишь рядом с полковником?
— И девушку вижу, — согласился старичок.
— Точно глюк, — сказал «мушкетер». — С какой стати тебя полковник и красивая девушка навещать станут? Эй, ребята, чьи это родственники?
Никто не отозвался.
— Ну вот, а ты говорил, — удовлетворенно произнес «мушкетер» и уронил голову на подушку. — Мульты. Мне вчера еще круче девка привиделась. Воображение у меня богаче.
Больные, похоже, поверили его словам и последовали его примеру.
— Сам ты мульты! — рявкнул Барсуков и прошел в середину палаты, таща за собой Сашу. — Вот стукну тебя по дурной башке, тогда узнаешь, кто кому мерещится.
Больные снова подняли головы, а некоторые даже туловища. В их глазах засветился неподдельный интерес. Старикашка опять захихикал, а «мушкетер» откинул одеяло и спустил ноги на пол. Саша еле удержалась от того, чтобы не зажать нос — судя по всему, мыться в этой больнице у пациентов было не принято. Стараясь дышать пореже, она незаметно сделала кадр.
— Во как… — проговорил молодой парень, лежавший у окна. — Вы по чью душу, товарищ полковник?
— Приятеля ищем, — ответил Николай Трофимович. — Сказали, что он тут, да, видать, ошиблись. Вы тут с чем лежите-то? Я что-то не пойму никак.
— Мы и сами не поймем, — отозвался старичок. — Болячка сия науке не известна. А я так думаю, все дело в мыле. Мыльная у нас болезнь, во!
