Станислас-Андре Стееман - Из дома никому не выходить
— Сколько человек вы убили на сегодняшний день? — спросил у него сэр Джон в самом начале разговора. — Я рассчитываю на вас, чтобы убрать шестерых…
Радикальная мера. Неприятная, но радикальная.
— Придется мне убирать их одного за другим! — вздохнул мистер Венс. Сэр Вейль и сэр Джон одновременно подняли головы. Сэр Вейль утирал лоб. Сэр Джон с трудом скрывал облегчение.
— Главное, чтобы они не догадались, откуда наносятся удары, — поспешно заговорил он, — и не выместили злобу на девочке. Мисс Вейль в их глазах стоит сто тысяч фунтов, и я не думаю, чтобы они как-нибудь ей повредили до тех пор, пока надеются получить эти деньги. Наверное, лучше всего было бы вам попытаться, в свою очередь, похитить малышку, но как это сделать?.. Даже если предположить, что вам удастся войти в дом, выйти оттуда вы точно не сможете. Они, должно быть, глаз с нее не спускают и убьют вас, стоит вам появиться на сцене, — а кто знает, может, убьют и вас с мисс Вейль, обоих, — без малейшего колебания. (Сэр Джон замялся, кашлянул.) Учитывая сверхконфиденциальный и несколько особый характер этой миссии, просто не представляю, к кому бы я мог обратиться, кроме вас…
Комплименты дорого давались ору Джону. Тем большее впечатление его слова произвели на мистера Венса.
— Разумеется, вы даете мне полную свободу действий?
— Полную свободу действий и лицензию на отстрел, — подхватил сэр Джон. — Главное, не промахнитесь! Это в ваших же интересах. Представьте себе, что вам надо истребить клубок змей. Не проявляйте неуместной жалости! Наименее преступные из этих бандитов по десять раз заслужили электрический стул или газовую камеру. Собственно, что от вас требуется? Усыпить их…
Такой уж он человек, сэр Джон. Он сумел бы продать вставную челюсть аллигатору.
Мистер Венс загасил вторую сигарету, из которой, против обыкновения, извлек всего одно кривобокое колечко дыма.
— Выкуп должен быть выплачен в среду, боюсь, меня это застает несколько врасплох, не знаю, понятно ли вам, что я имею в виду… Одно убийство в день, по-моему, составляет вполне приличную среднюю величину. Согласны?
Сэр Джон нехотя согласился. Ему казалось, он хорошо знает своего Джоббинса-Саммерли. Джоббинс-Саммерли в Индии лез по веревке — и скрывался за облаками — с большей непринужденностью, чем признанные факиры. Так что чудом меньше — чудом больше!.. И как бы там ни было, среда — значит, среда. И сам сэр Джон ничего не может здесь изменить.
Мистер Венс встал, почти не удостоив его вниманием. Он обратился к сэру Вейлю.
— Я не позволил бы себе давать вам советы, сэр Ди'Эйт. Но, тем не менее, один все-таки придется: с точки зрения политики, вам, возможно, не помешало бы, начать прямо сегодня симулировать какое-нибудь заболевание, скажем, сердечную недостаточность, причем не забыв сообщить о своем тяжелом состоянии прессе… В конце концов, честным людям тоже иногда требуется алиби.
— Великолепная мысль, сэр Ди'Эйт! — поддержал своего протеже сэр Джон. — Вы не отказываетесь платить, но вы прикованы к постели, и врачи запрещают вам всякое общение с внешним миром. Как бы вы поступили на месте Люка Адама? Люк Адама со всеми своими Вейсами будет молиться о вашем выздоровлении, похитители станут холить и лелеять Памелу как родную дочь, исполнять все ее прихоти, пока…
Сэр Вейль упорно глядел в пол.
— Господь да услышит вас, — сказал он приглушенным голосом, — но боюсь, это невозможно! У Памелы слишком много прихотей.
Мистер Венс уже взявшись за ручку двери, спохватился:
— Последняя подробность! — Теперь он обращался к ору Джону. — Вы мне сказали, что Люк Адама и его шайка укрылись в старом доме в Грин Хиллз, принадлежащем некой вдове Пламкетт, но, по-моему, вы не сказали, как называется этот дом?
Сэр Джон, удивленный, полез в свои записи и читал их довольно долго.
— «Сладостный отдых», — наконец, сообщил он.
Мистер Венс уже стоял на пороге.
Сэр Джон его окликнул:
— Задержитесь на минутку! Наверное, преждевременно задавать вам этот вопрос, но… Имеете вы хотя бы малейшее представление о том, каким образом возьметесь за дело?
Мистер Венс наклонил голову.
— Я постоянно буду находиться среди них, — сказал он. — Начиная с завтрашнего дня.
V
Необычный курьер
Человек, чей силуэт смутно вырисовывался в сером предутреннем свете, приплясывал на обочине, стараясь согреться, и поминутно поглядывал вверх на Грин Хиллз. Спасаясь от пробиравшего до мозга костей холода, он обвязал рот шарфом и поднял воротник пальто. Явно с той же целью он еще и шляпу надвинул на глаза, спрятанные за дымчатыми стеклами очков. Время шло, и он все чаще поглядывал на часы или принимался расхаживать взад и вперед потирая руки в перчатках одну о другую.
В конце концов, он решил закурить, и вскоре за ним лентой потянулся сигаретный дымок, завязываясь узлами всякий раз, как укутанный до носа человек поворачивался. Но он не успел выкурить и половину сигареты, когда с гребня холма, приближаясь и нарастая, донесся топот конских копыт.
Через минуту с невообразимым грохотом, под гром бутылок и кувшинов, щелканье кнута и дикие крики возницы, по склону с бешеной скоростью пронеслась тележка молочника.
Некоторые пессимисты из числа жителей Грин Хиллз, — и, в первую очередь, нотариус Эллсвуд, — утверждали, что Майк Эммотт правит своей повозкой, словно римской колесницей, и предрекали, что рано или поздно это будет стоить кому-то жизни.
В то утро жизнью едва не поплатился сам Майк Эммотт, потому что незнакомец, вынырнув из тени деревьев, бросился на середину дороги и, размахивая руками, призвал молочника остановить коня.
— Хо! Литлджон, хо! — во все горло завопил Майк, натягивая вожжи. — Хо! Хо!
Но Литлджон, привыкший к ежеутренним скачкам с препятствиями, явно вообразил себя рысаком. Взмыленный, скользя по дороге всеми четырьмя копытами, он сумел остановиться только метров через пятнадцать.
Незнакомец, ускорив шаг, догонял повозку.
Майк Эммотт, руки в боки, смотрел, как незнакомец приближается.
— Послушайте-ка! — не дождавшись, пока тот подойдет, в негодовании вскричал молочник. — Вы хотели столкнуть меня в канаву? Вы молоко ненавидите, или что?
Незнакомец ответил вопросом на вопрос:
— Вы ведь в «Сладостный отдых» направляетесь?
— Да. И, если б не вы, то был бы уже там.
— У миссис Пламкетт сейчас гостят несколько человек, — продолжал закутанный. Сунув руку в карман, он вытащил оттуда белый конверт. — Я хотел бы, чтобы вы передали им это письмо…
— И из-за этого вы?.. — начал ошеломленный Майк Эммотт.
Даже Литлджон наставил уши.
Незнакомец кивнул и, поглядев на часы, продолжил:
— Мне очень срочно надо вернуться в Лондон. Я не успеваю туда попасть. Вы с Литлджоном будете в «Сладостном отдыхе» через десять минут. И, поскольку всякий труд заслуживает вознаграждения…
Вместе с письмом он протянул Майку сложенную вчетверо купюру. Майк Эммотт машинально взял у него из рук и то и другое.
— Ничего себе марочка на вашем письме! — недоверчиво произнес он. — Это мне?
— Да. И Литлджону, — бросил странный тип уже на ходу, стремительно удаляясь.
— Эй, gov'nor! — забеспокоился Майк Эммотт. — А вы знаете, что на конверте ничего не написано?
Незнакомец даже не обернулся.
— Главное, чтобы внутри что-то было! — только и крикнул он.
Майк Эммотт продолжал в задумчивости созерцать письмо и деньги, но Литлджон, постукивая левым передним копытом о землю, напомнил ему о необходимости исполнить долг.
Майк Эммотт, как перед тем незнакомец, глянул на часы: луковицу черного серебра с двойной крышкой и романтическим медальоном. Майк, хоть убей, не мог понять, в чем дело, но каждый день происходило одно и то же. С какой бы скоростью ни несся Литлджон по склонам холмов, они неизменно минут на пятнадцать-двадцать отставали от расписания. Конечно, сегодня Майк заболтался с Перселл, рыженькой служанкой миссис Фенвик. Конечно, вчера он рассказывал Кроуфер, беленькой дежурной в приемной Института Таррента, Дома Выздоравливающих и Нервнобольных, историю про епископа и гуся. И все-таки время явно работало против него.
— Вью-вью-вью, Литлджон! — завопил Майк Эммотт, подражая индейцам из вестернов. — Вперед к кобылке! Топай-топай!
В стоявшем у дороги коттедже заплакал разбуженный ребенок.
Незнакомец же, убедившись в том, что Майк Эммотт уже не может его увидеть, свернул с пути и двинулся напрямик через ланды к «Сладостному отдыху», чтобы оказаться там раньше молочника.
Ворота «Сладостного отдыха», давно скучавшие по сурику, как почти каждое утро, были распахнуты настежь. И потому Майк Эммотт у въезда в парк прибавил ходу, обстреляв камешками цветники и фасад дома. Вот разве что поостерегся подгонять Литлджона своими дикими воплями.
