Фридрих Незнанский - Договор с дьяволом
Он помотал головой и полез в бардачок машины…
– А никто из них там случайно появиться не может? – после долгой паузы спросил вдруг он.
– Лето. Ребятня его где-то отдыхает. А Кикимора сюда практически не ездит.
– Это значит?…
– Ничего не значит, дурачок! Просто сам привык здесь работать. А ты разве не в курсе?
– О том, что он где-то здесь торчит постоянно, знают даже наши уборщицы. А у тебя-то какая роль?
– Самая главная! Фигаро здесь, Фигаро там! Странно, что он до сих пор тебя сюда не приглашал…
– Может быть, потому, что у нас не настолько доверительные отношения.
– Ну это дело мы, конечно, поправим. С одним условием.
– Каким?
– Ты должен быть умным и не ревновать. Вообще лучше смотреть на меня, как на пустое место. Сумеешь?
– Если дело потребует, буду стараться. Но не уверен.
– В чем же?
– В том, что мы наконец доедем. Слушай, а может, не станем ждать?
– Ты сошел с ума!
– Похоже на то… А ты разве не видишь?
– Еще как вижу!… Терпи, казак!
– Ненавижу казаков!
– Это почему?
– Ты не поймешь… – Он вздохнул. – Это слишком глубоко в крови сидит… Толстого читай, у него все написано…
– Ага, поэтому вы на наших баб как оголтелые кидаетесь?
– Ты – особая статья. Ладно, не отвлекай, а то я уже весь не в себе…
– Вэс нэ в сэбэ! – передразнила она. – Ох, все вы – кобели порядочные…
Дача стояла за высоким зеленым забором на четвертой линии Серебряного Бора, рядом с излучиной Москвы-реки. Поистине райское место в столице. По соседству с домом Самарина находились шикарные дома патриарха, иностранных послов и каких-то совсем уже новых русских. В общем, заповедное место.
«Жигули» подъехали к воротам и остановились. Мужчина и женщина вышли из машины. Он проверил дверцы и «вякнул» сигнализатором. Она тем временем открыла ключом калитку, и они удалились на территорию дачного участка.
Там было тихо. Собаки не лаяли, похоже, и сторожа отсутствовали.
Щербак подогнал машину почти вплотную к высокому забору. Филя легко вскочил на капот, затем на крышу, взялся за кромку ограды и через миг, перемахнув ее, мягко опустился… в глухие заросли крапивы. А вот на это он никак не рассчитывал.
Двухэтажный деревянный дом с длинной застекленной верандой находился в глубине участка, заросшего высоченными соснами и большими купами уже отцветшей сирени.
Агеев плечом раздвинул крапиву – приходилось двигаться почти на корточках – и снова огляделся. У ограды, возле ворот, находилась сторожевая будка. Это был небольшой одноэтажный домик с маленькими окнами, закрытыми деревянными ставнями. От него асфальтированная дорожка вела к веранде, дверь которой была открыта настежь.
«Нет, – подумал Филя, – туда нельзя». И он, пригибаясь, как это делал всегда во время проведения разведопераций еще там, в Чечне, где короткими быстрыми перебежками, а где медленно скользя через кусты, но так, чтобы колебание веток сходило за дуновение ветерка, приблизился к задней стене дома.
Здесь ставни на окнах были тоже наглухо закрыты. А к слуховому окну в высоком мезонине вела обыкновенная деревянная лестница-стремянка.
Еще раз внимательно осмотревшись, Филя ужом скользнул наверх. Полукруглое окошко было закрыто, но не заперто. Отворить его – дело нескольких секунд. И вот он уже спокойно, плавными шагами заскользил к лестнице, ведущей со второго этажа вниз, внутрь дома.
Послышались голоса. Смеялась женщина, и что-то невнятное бормотал мужчина. Они были так беспечны и заняты собой, что вряд ли услыхали бы какие-то посторонние шумы. И вот это уже было Филе на руку.
Он достал из-за пазухи плоскую коробочку, вытащил из торца ее и раздвинул в стороны усики антенны, а в открытый люк, отсекающий первый этаж от второго, опустил на тоненьком, почти паутинном, поводке крохотный микрофон. Вставленная в ухо «улитка» сразу перенесла Филю в центр событий. И в их разгар. Он усмехнулся и нажатием кнопки послал сигнал в машину, к Николаю, пусть и он заодно уж послушает эротические всхлипы и восклицания вошедшей в раж парочки…
Видимо, обоюдное желание тех было настолько сильно, что насыщение наступило быстро. Первой пришла в себя женщина и заговорила вполне нормальным и даже заметно суховатым голосом. Вероятно, в ее планы слишком уж продолжительный секс не входил. Чего совсем нельзя было сказать о мужчине, которого ей теперь приходилось останавливать, проявляя определенное недовольство его настойчивостью.
Филе давно наскучили бесконечные «охи» и «ахи», и слушал он монолог Ангелины безо всякого интереса. Там, на улице, Николай все записывает. Потом Денис Андреевич прослушает всю эту галиматью и если найдет что-то стоящее для себя и соответственно для дела, то и обратит на это внимание. Тем более что ее рассказ про какого-то американца, который чего-то хотел купить у них в институте, как показалось Филе, не имел отношения к тому заданию, которое «Глория» выполняла по заказу Самариной. Кстати, и имя ее мужа тоже ни разу не поминалось. Вероятно, парочка обсуждала какие-то свои сугубо личные дела.
Можно было, по идее, все это бросить и выбраться наружу, а затем и к машине, чтобы уже на колесах продолжать дальнейшие наблюдения за любвеобильной мадам. Филя чувствовал по настроению любовников, что этой фигней они уже пресытились и должны скоро расстаться. И потому удерживало его здесь исключительно одно: профессиональная привычка разведчика – ничего не оставлять на середине, а любое наблюдение доводить до конца. Хотя, может, никому это уже и не нужно.
Наконец они стали собираться. В смысле одеваться. Филя легко переместился в угол, за старинный комод: вдруг им придет охота заглянуть зачем-нибудь на второй этаж. Но их теперь интересовала только работа.
– У тебя с Ваней-то какие отношения? – спросила она.
– Нормальные. А в чем дело?
– Он вообще как – доволен работой? Зарплатой?
– Ну ты скажешь! Покажи мне того, кто сегодня удовлетворен своей зарплатой!
– Вот посмотришь на самого себя в зеркало и увидишь. Уж это я тебе твердо могу обещать. К примеру, сто тысяч «зелененьких», так, через недельку-другую. Устроило бы?
– Смеешься?
– Абсолютно железно. И Ване столько же. Может, чуть меньше. Как говорится, от вклада.
– А о чем вы договорились?
– О том и договорились. Встретимся днями и поставим точку. Бандура ваша очень их интересует.
– Ты имеешь в виду шестьдесят восьмую?
– А другие им не нужны. Причем условия диктуем мы. Они согласны. Там и надо-то… Господи, о чем разговор!
– А сам как отнесся?
– Так его ж идея.
– Ага. Понимаю…
– Ничего еще ты, Махмудик мой дорогой, не понимаешь, – засмеялась женщина. – И поймешь только тогда, когда получишь от меня десять пачек по десять штук в каждой. Вот тогда и мозги у тебя прочистятся, и глаза станут зоркими, как у настоящего горного орла… Эй, парень! Спокойно!… А что ты станешь делать с такими деньжищами?
– Ну ты скажешь? Деньжищи… На хороший дом, конечно, не хватит, но большую квартиру куплю. Четыре девочки, а? Каждой своя комната скоро нужна будет! И ханум вот здесь у меня уже сидит! Дышать совсем не дает… Машину хорошую куплю. Стыдно в «семерке» кататься… А еще? Я хорошо с тобой погуляю! Не в Пятигорск поедем – за границу! На Канарские острова! А?
– Достойные планы… Вот ты что-нибудь эдакое нарисуй и Ване. Или мне самой за него взяться?
– Давай я поговорю, а там посмотрим. Прикинем. Он должен согласиться. Поможет… Это вы хорошо придумали.
– Цени, кавалер! Ну, ты готов? Поехали?
– Так не хочу никому тебя отдавать!
– Махмудик! Ты ведь настоящий мужчина! И должен понимать, где главное, а где просто удовольствие. Я же тебе ни в чем не отказываю – сам видишь! Но всему свое время.
По полу застучали ее быстрые каблучки и его тяжелые шаги. Хлопнула дверь, послышался щелчок замка.
Агеев со Щербаком «довели» Махмудика с Ангелиной до ее дома на Кутузовском проспекте, где и оставили. Махмуд тут же уехал, а женщина поднялась к себе в квартиру. На сегодня практически работа закончилась, Филипп договорился с Самариной, что под окнами их дома они торчать не будут, но если ее муж куда-нибудь соберется, она им просто позвонит.
Кассету с записью они отдали Грязнову и удалились, плотоядно улыбаясь: они уже предчувствовали, какое «удовольствие» получит их шеф во время прослушивания. Сами же, за неимением пока других срочных заданий, отправились в буфет Сандуновских бань – попить свежего бочкового пивка, с которым не идет ни в какое сравнение ни бутылочное, ни тем более баночное. Но это для тех, кто действительно понимает.
С их точки зрения, наблюдение не дало практически ничего. Если не считать, правда, того обстоятельства, что мадам Нолина не просто вхожа на дачу своего шефа господина Самарина, на чем, собственно, и настаивала супруга академика, но и считает вполне возможным устраивать там любовные свидания. Однако, по ее же словам, сам академик давно и прочно потерял мужскую потенцию и, следовательно, опасности для семейной жизни Самариных с этой стороны не представляет. Что, в общем, косвенно подтвердила и сама Людмила Николаевна, открыто заявив Денису Андреевичу, что давно уже не вступала с мужем в интимные отношения.
