Николай Оганесов - Играем в «Спринт»
— Насчет валюты не обещаю, но попробую тебе помочь. Сам я такими делами не занимаюсь, разве что переговорю кое с кем. Придется немного подождать, как у тебя со временем: надолго приехал?
— Хорошо, — согласился я после подобающих в таких случаях колебаний. — Немного подождать я могу. Только немного!
— Годится, — произнес «толстяк», скрепляя наш договор. — Есть у меня один человек. Если он согласится… В общем, заходи на днях.
— Куда?
Он расплылся в улыбке:
— На кудыкину гору. Сюда, куда ж еще…
В это время, бочком и сильно сутулясь, к нам подошел загорелый дочерна парень в ярко-голубых джинсах и мятой рубахе с сержантскими нашивками на рукаве и клеймом на груди.
Мой английский не выходил за рамки школьной программы, но его хватило, чтобы перевести надпись: «Полицейский патруль. 14-е отделение полиции. Бирмингем, штат Алабама».
«Толстяк» не обратил на него внимания.
— Я их толкнул, Герась, — сообщил ему «полицейский». — За сто сорок.
— Ну и дурак, — отозвался Герась, употребив при этом весьма крепкое выражение.
Полчаса спустя я уже знал основные жизненные вехи Герася.
Помог телефонный звонок по номеру, который помнил не хуже, чем дату своего рождения, ибо это был единственный оставленный мне канал связи с розыском.
Человека по кличке Герась в милиции отлично знали. Там он значился как Герасимов Юрий Антонович. В прошлом его неоднократно задерживали и привлекали к административной ответственности за мелкую спекуляцию. Однако, к моему разочарованию, в данных о нем не содержалось даже намека на связи с покойным кассиром. Тофик Шахмамедов среди его знакомых тоже не числился. Правда, они проживали на одной улице, хотя и в разных ее концах.
Стопроцентной уверенности, что Тофик, о котором, между прочим, обмолвился Герась, и Шахмамедов, с которым дружил Сергей Кузнецов, одно и то же лицо, конечно, не было, и все же контрольная лампочка продолжала подавать тревожные сигналы. Интуиция подсказывала, что такое совпадение вполне возможно.
Чутье — советчик не очень надежный, это верно, но ведь и строгие логические обоснования далеко не всегда продуктивны. Словом, я решил попробовать и под тем же предлогом, что так удачно сработал на «сходняке», выйти на таксиста. Попытка не пытка, и терять мне было нечего.
В первой попавшейся гостинице я выпросил телефонный справочник и выписал оттуда номера всех абонентов, носящих фамилию Шахмамедовы. Их оказалось трое.
В двух случаях на просьбу позвать к телефону Тофика мне ответили, что я не туда попал, и посоветовали правильно набирать номер.
В третьем к телефону подошел сам Тофик.
— Слушаю, — с легким акцентом сказал он, когда я, не представившись, поздоровался и сообщил, кто мне нужен.
— Мы должны увидеться, у меня к тебе дело.
— Кто со мной говорит?
— Неважно.
— Я хочу знать, кто со мной говорит! — потребовал он сердито.
— Зачем? — Я возражал скорей из духа противоречия, чем из желания сохранить инкогнито: необходимости скрывать свое имя не было — Симаков на всякий пожарный снабдил меня легендой с богатым «валютным» прошлым.
— Сейчас я повешу трубку, — пригрозил Шахмамадов, и, судя по тону, он не шутил.
— Ладно, — сказал я, — раз для тебя это так важно. Меня зовут Володя, фамилия Сопрыкин. Я друг Кузнецова. Нам с тобой надо встретиться по очень важному делу.
— Что за дело?
— По телефону сказать не могу. Надо встретиться лично. И чем скорее, тем лучше. Ты тоже в этом заинтересован.
Тофик как воды в рот набрал.
— Ты слышишь?
— Слышу…
В трубке снова стало тихо. Очевидно, он обдумывал мое предложение.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Я согласен.
— Вот и отлично. Ты когда свободен?
— Позвони завтра, в два.
— А почему не сегодня?
— Сегодня я занят, — и, не вдаваясь в подробности, Тофик отключился.
* * *
После того разговора минули ровно сутки.
За это время мои попытки нащупать связи покойного не принесли никаких результатов. В активе значились лишь невнятные обещания Герася, знакомство с Ниной и пока что несостоявшееся свидание с Шахмамедовым. Не густо, конечно, но я не отчаивался: в конце концов неизвестно, какова роль Герася, Нины и Тофика в этой темной истории — что, если они и есть те самые люди, на встречу с которыми мы с Симаковым рассчитывали?..
Я сидел под зонтиком на террасе кафе. Наискосок, через дорогу, у старинной пушки, направленной жерлом в сторону моря, толпились туристы. Оттуда доносились обрывки английской речи. Экскурсовод повествовал о русско-турецкой войне, а англичане — если то были англичане — без устали щелкали затворами фотокамер.
Что делать: у каждого свои заботы.
Я оставил на столе початую бутылку «Фанты» и поплелся к телефонной будке.
Рослый, одетый в униформу швейцар, стоявший у дверей «Лотоса», окинул меня суровым неодобрительным взглядом. Как видно, моя наружность резко расходилась с его представлениями о прекрасном. Немудрено: я выглядел как помятый больной пес, которого за дряхлостью выгнали из дома. Впрочем, до сих пор в этом городе бездомных собак мне лично видеть не приходилось.
Избегая смотреть на блестящий вращающийся диск, я набрал нужный номер. На первом же длинном гудке Тофик снял трубку.
— Это ты? — Впечатление такое, что он не отходил от телефонного аппарата со вчерашнего дня. Нелепая мысль, но, видно, я был не так далек от истины: едва заслышав мой голос, Тофик на едином дыхании выпалил явно заранее заготовленное: — Через полчаса жду у кинотеатра «Стерео». Справа. В руке буду держать «Огонек».
И все. Отбой.
Это ж надо, до чего самоуверенный тип!
Естественно, после вчерашнего я не ждал от него ни особой учтивости, ни дружеских излияний, но уж поздороваться-то он мог?!
Швейцар проводил меня более благосклонным взглядом, взглядом почти ласковым. На его широкой рыхлой физиономии читались самые теплые пожелания: иди, мол, парень, подальше. Чувствуй я себя чуть получше, обязательно бы задержался, чтобы высказать этому чванливому субъекту несколько соображений на его счет. Может, этот дядя с галунами отлично знал Кузнецова? Ну конечно! Почему и нет? Спрашивается только, где была его бдительность пятнадцатого? Куда он ее подевал? Глазел, раззявив рот, на прохожих? Мух ловил? А в это время преступник прошмыгнул мимо его недремлющего ока на улицу, в толпу, за угол и поминай как звали… А Тофик? Тоже еще тот гусь! Все предусмотрел: и время, и место, и опознавательный знак изобрел, небось уже и кукиш в кармане скрутил…
— Не хотите узнать свой вес? — перебил кто-то мои и без того сумбурные мысли.
Я обернулся. На обочине тротуара, у белых медицинских весов, сидела аккуратненькая старушка в белых нитяных чулках и теплой шерстяной кофте — это при такой-то жаре!
— Вы мне? — спросил я.
Она закивала приветливо, глядя сквозь круглые допотопные очки:
— И силомер тоже есть…
— Некогда, бабушка. — Не хотелось ее расстраивать, и я пообещал: — В другой раз обязательно взвешусь. Специально к вам приду, хорошо?
Она застенчиво улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, и, как ни странно, настроение от этого немного улучшилось.
От гостиницы до кинотеатра «Стерео» спорым шагом не больше четверти часа. Я уложился минут в двадцать пять. Тофик — максимум в двадцать. Он уже курсировал у билетных касс с мятым «Огоньком» в кармане куртки. Сзади его спину украшала реклама «Мальборо». На голове — шар из черных как смоль волос.
Я подошел и, тронув его за плечо, показал на журнал:
— Мы так не договаривались, приятель. Держать в руке надо.
Он ответил хмурым взглядом.
— Ну, привет. — Я протянул руку.
— Здравствуй. — Он демонстративно не заметил протянутой руки.
— Давно ждешь? — спросил я, прикидывая, как бы разрядить атмосферу, но Тофик был настроен агрессивно. Его явно не устраивал предложенный темп, он жаждал ясности и, не откладывая в долгий ящик, разразился градом беспорядочных вопросов, больше смахивающих на обвинения.
— Чего ты хочешь? Кто ты? Откуда меня знаешь? — Каждый вопрос задавал почему-то дважды, причем первый раз произносил его правильно, а второй с акцентом, произвольно расставляя ударения в словах. — Зачем звонил? Какое у тебя дело? Где взял мой телефон?
— Погоди, погоди, — остановил я. — Не так быстро. Телефон есть в справочнике, ты же не кинозвезда. А зачем звонил, сейчас узнаешь. Давай-ка отойдем в сторонку, присядем.
Судя по тому, как Тофик шумно набрал в легкие воздух, как долго держал его там, мое предложение не укладывалось в продуманную им схему объяснения, но, когда я двинулся к свободной скамейке, он все же пошел следом.
Мы сели. Я — откинувшись на спинку, он — на краю, в напряженной позе человека, готового в любую секунду встать и уйти.
