Марина Серова - Тройная месть
После первых же фраз стало ясно — здесь собралась крутоватая компания. Их лиц почти не было видно, но здесь явно была не мелочевка, а рыбка покрупнее.
— Ну и что ты думаешь об этом? — сдавленно прохрипел бас.
— Думаю, не время и не место, — ответил густой баритон.
— Да ладно тебе — здесь все свои, нас никто не слышит. Кого ты испугался-то, куклехи той, что ли?
— Докопался… — выругался баритон. — Последний раз тебе повторяю: все будет по-старому. Не вздумай рыпнуться. Мой совет: очисть свою долбаную башку от этих хреновых мыслей, иначе лишишься ее. Бывай.
Трое встали и ушли.
Бас вволю отборно поматерился, но на всякий случай зашуганно покрутил головой, заметил меня и довольно прыснул.
— Эй, кукла, подь сюда! — прогремел его приказ.
Я не сдвинулась с места.
— Глухая? Кому сказал!
Я, конечно же, не шелохнулась.
— Чертова шлюха, — процедил он сквозь зубы, тяжело вставая со скамейки.
«Грозный мужик», — заключила я. Тем временем, переваливаясь как утка, он ковылял ко мне. От него за версту разило спиртным и чем-то еще очень знакомым… Он остановился вплотную ко мне, положил руки на дерево так, чтобы отрезать путь к отступлению с обеих сторон, и, тесня меня к дереву, злобно рявкнул:
— Ну, что выпендриваешься, девка!
— Это ты мне, старый козел? — мило прошелестела я, быстро выскользнув из объятий и освободив таким образом пространство между деревом и громилой. Затем схватила его двумя руками за затылок и резко ткнула лбом о толстый ствол.
Глухой стук не привлек внимания, зато наглец в отключке сполз на мягкую землю. Вряд ли наутро он смог припомнить, что с ним произошло, хотя его бестолковая «тыква», наверное, жестоко болела.
К этому моменту как раз и подоспел Медик. Увидев мужика, лежащего в обнимку с яблоней, он удовлетворенно хмыкнул. Потом, нагнувшись и заглянув ему в лицо, недоверчиво улыбнулся:
— Твоя работа?.. Ну и опасная ты штучка, такого здорового борова завалила…
Вынув из кармана переговорное устройство, Медик кратко скомандовал:
— У беседки Гнус в отключке, снова перебрал. Займитесь.
Оставшуюся часть вечера Медик не покидал меня ни на секунду, мотивируя это тем, что такая, как я, всех деловых партнеров перекалечит или распугает, с кем тогда работать? Он-то, мол, лишь на минутку отлучился, а один из самых напористых и крепких уже в глубоком нокауте, и еще неизвестно: все ли будет в порядке с головкой у «товарища», когда он придет в себя… Его постоянное присутствие мешало мне работать — подобное поведение укрепило мои подозрения относительно его персоны: «Этот типчик боится, как бы я не накопала чего лишнего».
Мы много кушали, много пили, много слушали, в основном это был пьяный треп, второсортные анекдоты и старые, как мир, байки. Еще лишь пару раз видела я Белозерцева, то есть Николая Степановича, — было что-то необычное в его облике: может быть, какая-то неуместная озабоченность, угрюмость в сочетании с неестественной плавностью, замедленностью движений… Деловой мужичонка с трясущимися руками и украинской фамилией Клименко вообще больше не показывался. Другие приглашенные меня не интересовали: это были либо мелкие сошки, либо деловые партнеры, которые, как считал Медик, были чисты.
Итак, я взяла на заметку двоих. Медик подтвердил, что именно эти люди занимают самые высокие посты в их структуре. Мой сопроводитель воздержался от каких-либо комментариев в их адрес, сообщив лишь имена и фамилии, с его стороны это, пожалуй, было разумно.
Домой Медик привез меня уже под утро. Прощаясь, сказал:
— Двое суток на раздумья, Таня. Потом хотелось бы обменяться мнениями. Больше, к сожалению, дать не могу, сроки сжаты не по моей прихоти, сама все видела…
Глава 4
Отоспавшись и выпив чашку крепкого кофе, я устроилась в своем любимом кресле перед журнальным столиком, заранее вооружившись незаменимыми в подобной ситуации магическими кубиками. Нехорошее предчувствие заставляло меня бездействовать, в принципе даже серьезно размышлять над полученным вчера материалом не хотелось. Я бездумно вертела в руках кости, и прикосновения к их идеально гладким, прохладным поверхностям со временем все же привели меня в нужное состояние. Видимо, сработал «эффект четок», общего атрибута духовников самых различных вероисповеданий. Правда, отличная штука — успокаивает, настраивает, мобилизует — пора бы обзавестись. Наконец я окончательно сосредоточилась и задала именно тот вопрос, который больше всего волновал меня сейчас: «На верном ли я пути?»
Результат был потрясающим:
30+16+8 — не ошибается тот, кто ничего не делает; но никому, кроме глупца, не свойственно упорствовать в ошибке.
«Подсказали, так подсказали», — съязвила я. Телефон Володьки Кирсанова пришлось набирать трижды, линия была занята около получаса. И все же я прорвалась:
— Подполковник Кирсанов, — строго сообщил голос в трубке.
— Здравствуй, Володя. Надеюсь, узнал?
— Танечка! Как всегда, рад тебя слышать. Конечно, снова по сугубо деловому вопросу? — растаял Киря.
— Работа такая, сам знаешь, — беспокойная, хлопотная. К тому же без хороших друзей никак не обойтись, — пожаловалась я.
Володька засмеялся:
— Мягко стелешь — значит, что-то архиважное. Ну, не томи, выкладывай.
Я решила воспользоваться любезным предложением и нагло выпалила:
— Мне нужны личные дела двух крупных мафиозных персон — Николая Степановича Белозерцева и Ивана Григорьевича Клименко.
— Ну ты завернула, Танюха! — И далее после короткой паузы: — Конечно, ты и сама знаешь, что дел я тебе дать никак не могу. Но в силу только нам с тобой известных обстоятельств кое-какой информацией все же поделюсь. Перезвоню примерно через час, будь у телефона. Договорились?
— Киря, ты прелесть! — не сдержалась я.
* * *Через сорок пять минут я уже сидела с блокнотом и ручкой и старательно конспектировала сообщение Кирсанова.
Белозерцев — закончил МГИМО, владеет пятью языками, коммуникабелен, обладает талантом налаживать контакты; в фирме занимается завязыванием деловых отношений, связями с общественностью. Несмотря на род занятий, большинство знакомых, партнеров относятся к нему с уважением, неамбициозен, порядочен, если так можно сказать о человеке, работающем в подобной структуре. У него трое детей, старшему — двадцать один, среднему — шестнадцать, младшему — десять, детей обожает (Константин, Вячеслав, Андрей). Жена умерла при родах. Живет с матерью жены (Зинаида Дмитриевна). Пороков, вредных привычек вроде не имеет.
Клименко — бывший заведующий крупнейшим в области продовольственным складом. Мужик очень конкретный — в его хозяйстве всегда был полный порядок, сейчас при новом начальстве там бедлам, черт голову сломит. Слетел с должности по глупости: какому-то высокопоставленному чинуше не угодил — за рабочим столом в спортивном костюме «Адидас» сидел, не представительный вид. В компании официально ему принадлежит пост финансового директора, босс им очень доволен: ходячий калькулятор, к тому же от спиртного держится подальше — здоровье не позволяет, болезнь Паркинсона. Дети уже взрослые, живут своими семьями, отдельно.
— Это все замечательно, Володя, но вот какой вопрос напрашивается сам собой: как эти в общем-то положительные люди попали в криминальную структуру? Что толкнуло их на этот скользкий путь?
— Согласись, Танечка, подобному поступку всегда есть множество различных объяснений, но в основании пирамиды оправданий всегда лежит одна, самая веская причина — большие деньги.
Конечно, Киря был стопроцентно прав, и все же чутье ищейки подсказывало мне: не останавливайся — информация неудовлетворительная, не дающая полного психологического портрета твоих подопечных.
* * *В городе, пожалуй, был только один человек, способный быстро вывести на «тропу знания». С ним меня свел счастливый случай, когда я только начинала свою практику. Илья — талантливый журналист, спецкор одной из центральных газет. Он за версту чует жареное и для добычи информации использует просто фантастические методы. К тому же у него очень полезное для меня, хотя и опасное, хобби — досье на сильных мира сего, правда, не федерального, а областного уровня, что мне как раз и нужно.
Супруга Ильи сообщила, что он отдыхает на даче и в ближайшее время в город возвращаться не собирается. Пришлось садиться за руль своего «жигуленка» и катить в район Зоналки. Скромную одноэтажную дачку возвели родители Ильи. Сам он, якобы по уши загруженный корреспондентской работой, появлялся здесь лишь тогда, когда городская жара становилась совсем невыносимой.
Немного странно видеть его с обнаженным, почти черным торсом и выгоревшими, коротко остриженными волосами, но еще удивительнее было то, что Илья сидел среди колючих кустов малины и терпеливо, сосредоточенно собирал ягоду в небольшую миску. Он заметил меня, только когда я подкралась к нему вплотную и шепнула едва ли не в самое ухо:
