Эмиль Габорио - Рабы Парижа
— Ну, вот еще! Если ты начнешь добавлять к моим поручениям свои мысли…
Агент поспешил исправить свою ошибку.
— Итак, дело шло следующим образом, начальник… Когда мы с Тото-Шупеном вышли из дому, то я подумал: быть не может, чтобы эта губка прошла целый бульвар, не заглянув ни в один погребок.
— Дельная мысль! — произнес доктор.
— Таким образом, мы заглянули во все погребки, мимо которых нам пришлось идти. В конце улицы Пети-Каро нам, наконец, удалось заприметить нашу даму в табачной лавочке, которая, впрочем, торгует и ликерами…
Маскаро с удовольствием потер руки.
— Это шаг вперед! — произнес он. — Бомар, я вами сегодня доволен.
Эти слова очень приятно подействовали на отставного кавалериста, он меланхолически потер себе лоб, но с места не тронулся.
— Я еще не все доложил вам, патрон, — начал он, переминаясь с ноги на ногу.
— А именно?
— Я встретил еще Ванделя, который возвращался с площади Пети-Пон…
— А! Ну, что же ему удалось там увидеть?
— Прелестную молодую особу, которую мчала пара превосходных лошадей в великолепной карете! Разумеется, он проследил за ней до конца ее путешествия. В эту минуту она находится на улице Дуэ в квартире, которую можно представить разве что во сне… И, должно быть, патрон, она удивительно хороша собой, эта молодая особа, потому что Вандель, когда мне про нее рассказывал, был как шальной. Говорит, что у нее такие глаза, что могут заставить человека спрыгнуть с Нотр-Дам!
При этих словах глаза доктора стали масляными, как у кота.
— Значит, все это правда? — спросил он, — то, что наболтал дедушка Тантен?
— Может, и правда, — отвечал Маскаро, нахмурившись, — и это отчасти подтверждает твои опасения относительно вреда, который нам может принести эта красавица… Да, такая прекрасная женщина всегда может стать довольно опасной. Ее всякий заметит. Войдя во вкус, она всегда раздобудет дурака, который хвостом увяжется за ней… Все это весьма и весьма настораживает…
Бомаршеф осмелился коснуться руки своего патрона. Он был в ударе, его голову посетила еще одна плодотворная мысль.
— Если все дело в том, чтобы избавиться от этого субъекта, — заметил он тихо, — то это не представляет труда.
— И каким же образом?
Вместо ответа бывший кавалерист стал во фрунт, шагнул вперед и произнес командирским тоном:
— Раз, два!… На линию! Раз, два, заряжай, прицеливайся и пали!
— Ну, этот способ мне не по вкусу! Я не люблю кровавых сцен — они могут компрометировать. Да и от девчонки все равно не отделаешься. Избавимся от одного — у нее может появиться другой.
Он принялся размышлять, после чего, взглянув на доктора, многозначительно продолжал:
— Нет ли у вас, почтенный доктор, какой-либо эпидемии в запасе?… Оспы там, что ли? Лишь бы нам как-нибудь обуздать эту красотку. Судя по всему, она нас погубит.
Теперь уже задумался доктор.
— При современном состоянии науки можно выдумать какую угодно эпидемию. Только какая будет от этого польза? Обезображенная Роза уже не отстанет от Поля. Сумасшествие женщин растет соразмерно их безобразию.
— Ну, пока она еще станет оправляться да собираться с силами, мы можем уже далеко уйти. Главное — отражать все опасности, которые налицо. Итак, Бомар, следуй тем инструкциям, которые я тебе дал относительно этого Ганделю. Да, каковы его денежные средства?
— Он по уши в долгах, но кредиторы его щадят, учитывая громадное наследство, которое он должен получить. К тому же, Клиши ведь уже не существует…
Маскаро нетерпеливо пожал плечами.
— Ты просто болван, Бомар, — заявил он. — Этот Ганделю, запутавшийся в долгах и влюбленный в такую девушку, как Роза, клюнет на любой крючок, пойдет на любую сделку… Быть не может, чтобы в числе его кредиторов не было кого-нибудь из наших. Узнай это и сегодня же вечером принеси ответ. А пока оставь нас одних.
Оставшись вдвоем, приятели долго молчали, погруженные в свои мысли. Пока что еще в их воле было начинать или не начинать эту авантюру. Но они знали, что потом возвращаться назад будет уже поздно…
Впрочем, оба они были энергичными людьми и, не обманываясь ни в чем, смело глядели в лицо предстоящей опасности.
Обычная улыбочка доктора на время исчезла с его лица, и он задумчиво вертел рукой свой золотой медальон.
Маскаро первым преодолел волнение, которое они оба испытывали.
— Ну, довольно сомнений! Все, что можно было обдумать и просчитать, обдумано и просчитано. Теперь только следует зажмурить глаза и — вперед! Ты знаешь, что маркиз Круазеноа идет с нами в долю, однако, не без некоторых условий. Ему необходимо стать мужем девицы Мюсидан.
— А разве этот брак еще не заключен?
— Кому же было заключать его? Вспомни: через два часа рушится договор, существовавший между Сабиной и бароном Брюле-Фаверлеем. И граф и графиня пляшут под нашу дудку… Не так ли?
Доктор тяжело вздохнул.
— Верно, — пробормотал он, — и все-таки я завидую этому Катену, — о, если бы у меня, как у него, был миллион!
В то время, как звучала эта тирада, Маскаро ушел в свою спальню и вновь возвратился в кабинет, поменяв свой домашний костюм на выездной. Потом он обратился к доктору с коротким вопросом:
— Ну, а ты готов?
— Поневоле будешь готов, если другого выхода нет!
— Тогда — в путь!
И, заперев на ключ свой кабинет, Маскаро крикнул:
— Бомар, карету!
4
Если существует в Париже квартал, достаточно привилегированный, то уж, конечно, это тот, что начинается от площади Конкорд и оканчивается предместьем Императрицы.
В этом благословенном уголке столицы проживают только миллионеры, утопая в роскоши, как сказочные цари.
Величественные здания с их огромными садами, бесконечные цветники с газонами, клумбы, вечнозеленые столетние деревья…
Но среди всех домов этого земного рая один выделялся наиболее ярко — массивный, роскошный дворец графов Мюсиданов, последнее произведение знаменитого Севера, умершего так рано, что современное общество не успело по достоинству оценить его бессмертный талант.
Все вокруг дышало строгостью и этикетом. Проходя мимо решетки дома, вы могли заметить во дворе прислугу в ливреях, с гербами древнего рода графов Мюсиданов.
В нескольких шагах от этого знаменитого жилища, на углу улицы Матиньйон, Маскаро и его приятель приказали своему кучеру остановиться.
Маскаро держался очень торжественно. Одетый с ног до головы во все черное, которое подчеркивал галстук ослепительной белизны, он был похож на важную административную особу.
Доктора, наоборот, как ни старался он казаться спокойным, выдавала сильная бледность лица. Он пытался привычно улыбаться, но улыбка выходила какой-то жалкой.
— Итак, распределим наши роли, — тихо сказал Маскаро, — ты, который на правах друга принят на половине у графини…
— Ну, положим, до дружбы еще далеко. Я простой врач, предки которого не участвовали в крестовых походах. А без этого условия, сам знаешь, всякий человек для Мюсидана — не человек.
— И все-таки, графиня, надо полагать, не закричит при твоем появлении во все горло: "Караул, грабят!". А если ты к тому же сумеешь повести атаку, как следует, то можешь даже сохранить свою репутацию в ее глазах. Я — другое дело… Мне предстоит взять на себя разговор с графом…
— Гм, гм… — промычал доктор, — но этот почтенный граф иногда бывает лютым зверем, смотри, чтобы он тебя сразу же не выкинул из окна.
Маскаро презрительно улыбнулся.
— Ну, нет, я запасся кое-чем, что может его легко обуздать.
— И все-таки, будь осторожнее…
Разговаривая, друзья приближались к дворцу Мюсиданов, и доктор принялся описывать своему другу внутреннее расположение комнат.
— Мне достанется муж, тебе — жена, — напомнил напоследок Маскаро, — я буду настаивать на том, чтобы граф отказал барону Брюле-Фаверлею, однако ни слова не произнесу в пользу маркиза Круазеноа. Ты же — напротив — настаивай на кандидатуре Круазеноа, не упоминая вовсе о Брюле-Фаверлее.
— Будь спокоен, что касается меня, я уже знаю, что следует говорить.
— О, не сомневаюсь! Но заметь, в чем заключается прелесть нашего плана: муж будет терзаться мыслью, как подготовить к отказу жену; жена, в свою очередь, станет думать, как известить о своем намерении мужа! А после наших визитов, встретившись, оба будут рады, что дело решено к их взаимному удовольствию!
Такой оборот дела показался доктору настолько комичным, что он расхохотался.
— И, заметь, на каждого из них мы будем воздействовать различными способами! Выходит, они никогда ни о чем не догадаются! — заметил он, продолжая смеяться, — действительно, мой друг, ты большой оригинал!
— Ладно, ладно! Обмениваться комплиментами будем после.
