Гилберт Адэр - Убийство в стиле
— И все-таки, — сказала ее подруга негромко, — ты позволила себя унизить.
Нижняя губа Коры колыхалась, как желе, указывая, что вот-вот хлынут слезы. Эвадна не раз бывала свидетельницей уязвимости актрисы, но прежде, только когда они были tete à tete[9] в укромности и интимности жилища той или другой. И то, что Кора была вот-вот готова утратить контроль над собой в фокусе внимания всего «Плюща», живо показывало, чем для нее явилась утрата такого золотого случая.
— Это был мой самый-самый последний шанс. Такая роль! Я знаю, я была бы в ней неподражаема, я это знаю! Вот почему я готова была пресмыкаться перед ним. И жуткая ирония всего этого, — еле выговорила она, — что я верю, искренне верю, что он с самого начала собирался отдать эту роль мне. Мой агент заверил меня, что никакая другая актриса на нее не пробовалась. Фарджи никак не мог устоять, чтобы не подвергнуть меня пытке, просто для собственного извращенного удовольствия. И да, — она обернулась к смущенному Трабшо, который на протяжении ее тирады старался выглядеть настолько незаметно, насколько это доступно крупному, грузному мужчине вроде него, — актеры на все пойдут, лишь бы получить сколько-нибудь приличную роль, на все.
— Ну, как я вам уже говорил, я ничего не знаю о том, как делаются фильмы, — ответил Трабшо, — но в конце-то концов Фарджион был всего лишь режиссер. Я хочу сказать, все актеры, видимо, подобраны, а сценарий написан. Неужели нельзя найти режиссера, который снял бы фильм?
— Вы правы, — сказала Кора холодно.
— Я подумал…
— Я говорю, вы правы. Вы правда ничего не знаете о том, как делаются фильмы.
— Ну уж, Кора, — сказала Эвадна, — я понимаю, как жутко ты должна быть расстроена, но нечестно срывать это на бедняжке Юстесе. Он же просто хотел тебя поддержать.
Кора немедленно взяла руку Трабшо и пожала ее.
— Меа culpissima[10], мой дорогой, — сказала она, утирая глаза скрученным уголком салфетки. — О Господи, я пролила столько слез, что, конечно же, щеки у меня заржавели. Извините мою грубость. Простите меня?
— Ну, конечно, — сказал Трабшо великодушно. — Я все понимаю.
— А то, что вы сейчас сказали, ну, мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто это было совсем невпопад. Если бы внезапно умер какой-нибудь другой кинорежиссер, так все и произошло бы. Студия, как вы и предположили, пригласила бы кого-нибудь другого. Беда в том, что занять место Фарджи не способен никто.
На момент все трое умолкли. Затем Эвадна разразилась одним из тех назидательных трюизмов, которым иногда ненадолго удавалось смягчить неловкую ситуацию.
— Душечка Кора, — сказала она, — что-нибудь обязательно возникнет. Так ведь бывает всегда. А ты лучше кого бы то ни было знаешь, что Жизнь больше похожа на фильмы, чем фильмы на Жизнь, если понимаешь, что я имею в виду, хотя, откровенно говоря, это я, пожалуй, и сама не совсем понимаю.
Она и понятия не имела, насколько истинными окажутся эти избитые, ничем не примечательные ее слова…
Глава четвертая
На следующее же утро, когда Трабшо уминал завтрак, состоявший из одной свиной сосиски и ломтя поджаренного хлеба (яйцо уже стало лакомством, дозволявшимся не чаще двух раз в месяц, если не реже), он услышал, как «Ежедневный часовой» шмякнулся на коврик у входной двери. Он встал, прошлепал в халате и тапочках в прихожую, подобрал газету и прочел шапку на первой странице.
«Знаменитый кинопродюсер гибнет в огне» — вот, что она ему провизжала.
Вернувшись в кухню, он вновь занял свое место за овальным столиком, уютно задвинутым в укромный безоконный угол, помешал чай в чашке, подверг свернутую газету шумному нетерпеливому разглаживанию, начал машинально прожевывать умеренный кусок сосиски и сосредоточился на рекомендованной статье.
Но даже прежде, чем он успел прочесть первую строку, его взгляд отвлекли две фотографии, между которыми ее зажали.
Первая запечатлела мужчину лет сорока пяти с лицом до того опухло-дородным, что казалось, будто пару более худых физиономий-близнецов скомпоновали в одну, и с двойным подбородком до того толстым и жирным, что он переползал через белый воротничок рубашки, будто суфле через край кастрюли. Это, согласно подписи, был «Аластер Фарджион, всемирно знаменитый продюсер, дружески известный причастным к кинопромышленности, как Фарджи».
— Гм, — сказал Трабшо сам себе. Значит, не только он не способен отличить продюсера от режиссера.
Вторая была снимком молодой женщины, надувшей неулыбчивые губки. Вопреки ее слегка пуговичным поросячьим глазкам и удлиненному разрезу рта, с почти нелепыми пропорциями, подчеркнутыми губной помадой, она была, безусловно, привлекательным образчиком женского обаяния, да только красота эта была того рода ледяной, чурающейся, недоступной — «мраморной» приходило на ум вычурное прилагательное, — которая лично его никогда не привлекала. Подпись к ее фотографии гласила: «22-летняя Пэтси Шлютс — открытие мистера Фарджиона на горе ей».
Трабшо взялся за статью.
Потрясенный до самых своих гламурных оснований мир британского кино облекся сегодня в траур из-за трагической кончины Аластера Фарджиона, знаменитого продюсера таких классических фильмов, как «Загипсованный американец», «Идеальный преступник», «Дакалка сказал "нет"» и других, слишком многочисленных для перечисления.
47-летний мистер Фарджион погиб вчера днем в огне пожара, проводя конец недели в своей роскошной и уединенной резиденции в Кукхеме. Второй роковой жертвой пламени, которое неудержимым ураганом пронеслось по деревянной вилле, построенной в стиле шале, стала Пэтси Шлютс, 22-летняя танцовщица и многообещавшая киноактриса, которую мистер Фарджион, широко провозглашавшийся ведущим открывателем новых талантов для британского кино, заметил среди хора ревю «Свихнутой шайки» «Вы знаете, что такое матросы», в настоящее время продолжающей свой второй год во Дворце Виктории. Было ровно 4 часа 45 минут дня, когда кукхемская полиция и пожарная бригада были одновременно оповещены о пожаре соседкой мистера Фарджиона некоей Тельмой Бентли, которая сообщила им, что, выйдя в сад подстричь газон, она увидела «стену огня, взметнувшуюся из окон гостиной виллы». К несчастью, когда три пожарные машины прибыли на место всего лишь несколько минут спустя, разбушевавшееся пламя погасить не удалось, и невозможно было не только проникнуть на виллу, но даже и подойти к ней, так силен был жар.
Поэтому главной задачей бригады из восемнадцати пожарных было удерживать пожар под контролем настолько, чтобы он не распространился на соседние жилые дома, обитатели которых были немедленно эвакуированы. В апогее возгорания густая пелена дыма была видна с расстояния до тридцати миль.
В 6 часов 15 минут пожарным наконец удалось войти в то, что по сути всего было лишь дымящимся обгорелым каркасом. Их ожидала жуткая находка: два сильно обгоревших трупа. Они еще ждут официального опознания, но полиция уже дала знать вашему репортеру, что ни малейших сомнений быть не может: это мистер Фарджион, кинопродюсер, и его юная протеже.
На вопрос, имеются ли подозрения о поджоге, инспектор Томас Колверт (Ричмондская уголовная полиция), ведущий расследование, ограничился заявлением, что все обстоятельства этой катастрофы будут тщательно изучены, но до сих пор все указывает на трагичный несчастный случай.
Согласно анонимному полицейскому источнику, наиболее правдоподобно предположение, что непотушенная сигарета была неосторожно брошена на оконную занавеску в гостиной. Она вспыхнула, загорелись ближайшие предметы, и заполыхавшее пламя обездвижило мистера Фарджиона и его гостью прежде, чем они смогли что-нибудь предпринять, и они оказались в западне пылающего дома.
В интервью по телефону известный кинорежиссер («Я живу на Гросвенор-сквер») Уилкокс воздал горячую и сердечную дань мистеру Фарджиону. «Его смерть, — сказал он, — трагедия для послевоенного возрождения британской кинопромышленности. Он был истинным художником и вносил оригинальные идеи и неожиданные ракурсы в искусство, которое никогда еще столь отчаянно в них не нуждалось. Не требовалось одобрять все создаваемое им, чтобы почувствовать присутствие гения».
Морис Эвли, многие популярные фильмы которого включают «Государственную измену» и «Хиндл пробуждается», сказал: «Сомневаюсь, что мы вновь увидим подобного ему».
Следствие продолжается.
Затем Трабшо открыл страницу некрологов. На ней, заметил он тут же, имелось длинное посмертное восхваление самого Фарджиона, но ничего о куда менее знаменитой Пэтси Шлютс. Собственно, ее имя было упомянуто только один раз — да и то в некрологе Фарджиона — как актрисы, которая была выбрана играть главную женскую роль в будущем фильме продюсера (как автор некролога тоже упорно его называл) «Если меня найдут мертвой», с участием также Гарета Найта, Патрисии Рок, Мэри Клер, Реймонда Ловелла, Феликса Эймлера и («наконец-то», — пробормотал Трабшо) Коры Резерфорд.
