Юлия Вознесенская - Благодарю за любовь
— Мы уже все придумали: получи от Артура обещанные деньги и подавай на развод.
Она зажала ему рот долгим поцелуем, а после прошептала:
— Потом, потом, дорогой! Скоро, совсем скоро, вот увидишь! — и заторопилась вслед за пассажирами: уже объявили посадку на берлинский рейс. Но Виктор удержал ее за руку.
— Регина! Что мешает тебе сделать решительный шаг? Ты что, не хочешь мне довериться?
— Ну что ты, любимый! Как я могу не верить тебе? Просто я не хочу причинять Артуру слишком большие страдания, мне хочется устроить все как-нибудь помягче… Ведь мы десять лет прожили с ним, он всегда так обо мне заботился! Нет, дорогой, я не могу сразу нанести ему такой удар, я должна его сначала подготовить.
— Подготовить что — удар? — раздраженно сострил Виктор.
— Фу, какой ты дурачок! Подготовить Артура, чтобы он мог этот удар вынести. Ну все, все! Отпусти меня! Я решусь, честное слово, решусь, ты только не торопи меня! — и она убежала за двери в стеклянной стене.
Регина не торопилась. Зато свидания их стали продолжительнее: она нашла в Мюнхене русского врача-терапевта и заявилась к нему лечить астму, сославшись на каких-то берлинских знакомых, якобы очень им довольных. Врач несколько удивился, но был польщен и начал лечить Регину: теперь у нее появился серьезный предлог ездить в Мюнхен для визитов к врачу.
Артур как будто не видел в этих поездках ничего плохого, более того, он позвонил Виктору и сказал:
— Регина моя нашла какого-то лекаря-кудесника в Мюнхене, который будто бы ей помогает. Слушай, ты не откажешься по старой памяти присмотреть за ней? Покажи ей город, свози в Альпы, по ресторанам поводи. Могу я на тебя рассчитывать?
— Ну конечно! — заверил Виктор.
Их свидания с Региной обрели какой-то удручающе семейный характер. Регина накупила себе белья и нарядов и забила всем этим шкаф, оттеснив вещи Виктора в уголок. Она приобрела пылесос и микроволновую печку и трогательно играла роль хозяюшки. Виктора это раздражало, и он так ей и говорил:
— Ты играешь в игру под названием «Рай в шалаше», но долго тебе не придется этим развлекаться. Жанна делает все, чтобы я не попал на «Свободу», и я бы давно укатил отсюда в Штаты, если бы не ты. Только ты одна держишь меня в Германии. Но так не может продолжаться до бесконечности, я должен думать если не о нашем общем, то хотя бы о своем будущем!
— А я не очень-то уверена в тебе, дорого-о-ой! — лукаво выпевала Регина. — А вдруг ты меня обманываешь и продолжаешь отношения со своей бывшей женой?
— Что за чушь!
— Она никогда не бывает здесь?
— Никогда! — решительно солгал Виктор. Он никогда не придавал значения содержанию того, что он говорил женщинам, считая, что убедительными должны быть голос и взгляд, а не слова и смысл. Но втайне он удивился проницательности Регины: как раз накануне ее приезда Жанна была у него и оставалась ночевать. И зачем ему было нужно оставлять ее у себя? Дурацкая привычка испытывать привязанность своих бывших женщин… Он принялся успокаивать Регину и успокоил — в тесной квартирке постель всегда была рядом.
Так это и тянулось месяц за месяцем, и Виктор стал замечать, что не только он, но и Регина начинает уставать. И в это последнее свидание, после которого Регина прислала ему похоронный венок, он повел на нее решительную атаку — и совершил ошибку, вспугнул птичку; и птичка улетела вместе со всеми своими золотыми яичками. Удастся ли теперь все повернуть назад, чтобы потом снова двинуться вперед? Да, конечно! Он просто немного подустал, потерял контроль над ситуацией. Теперь он должен собраться с мыслями, снова все взять в свои руки, расставить все и всех по местам. Он допил чай и взглянул на часы: Регина уже час как вернулась домой, и пора уже было ей звонить. Он расплатился за пиво, чай и обед и попросил официантку разменять ему двадцатимарковую бумажку на пятимарковые монеты: на более мелкие та отказалась менять — ей надо было давать сдачу.
Он вышел из кабачка и спустился в метро, к телефонным автоматам, опустил сразу три монеты и набрал номер. К телефону, как назло, подошла Рахиль Моисеевна; Виктор измененным голосом попросил по-английски пригласить к телефону миссис Регину Равич. «Сейчас позову!» — буркнула по-русски вредная старуха, и тут же Виктор услышал, как она кричит в сторону: «Регина, возьми трубку! Там тебя твой мюнхенский хахаль вызванивает. И скажи ему, чтоб не валял дурака по-английски — с его-то произношением!»
Услышав в трубке высокий мяукающий голос Регины, Виктор, как делал всегда, немного отвел трубку от уха: тем не менее ее «Халло-о-у-у! прозвучало так, будто она твердо уверена в наслаждении, доставляемом ее голосом всякому, кто находится на другом конце провода. На мгновение на место привычного раздражения где-то в области грудины поднялась волна холодного бешенства, но Виктор тут же придавил ее.
— Что случилось, киска? Что ты опять придумала?
— Это ты-ы? — деланно удивилась Регина.
— Нет, Ален Делон в черном пальто. Я спрашиваю, что случилось, детка?
— Только то, что должно было когда-нибудь случиться. Пока я была у тебя, Артур нашел мою неотправленную открытку к тебе.
— Черт! Большой был скандал.?
— Скандала не было, потому что мы с ним не виделись.
— Как же ты узнала об открытке?
— Я еще из Мюнхена позвонила домой, чтобы узнать, как там дети, и тут Артур сказал мне, что ему теперь все известно о наших с тобой отношениях. Он велел мне принять одно решение из двух — либо развод с ним, либо разрыв с тобой.
— И ты не сказала мне ни слова, но сразу же решила расстаться со мной? Не сказав мне об этом, не посоветовавшись…
— Не совсем сразу, но… тут еще твоя жена… Вики, нам все равно лучше было расстаться! Мой муж благородный человек, он, разумеется, простит меня. А с тобой все было так неопределе-е-енно!
— Если бы я знал об этом, я бы постарался не отпускать тебя из Мюнхена. А жена моя тут при чем?
— Вчера, когда ты был в душе, она позвонила тебе, а я сняла трубку, и у нас с ней был разговор…
— Какой разговор?
— Мучительный. Она кричала, плакала и угрожала.
— И ты испугалась угроз этой психопатки? Не верю!
— Вики, она угрожала не столько мне, сколько тебе. Со мной она говорила даже с каким-то сочувствием и уверяла, что тебе нужна не я, а мои деньги, вернее, деньги моего мужа. И еще она сказала, что ты любишь только ее, что ваши супружеские отношения никогда не прекращались, а со мной у тебя только игра… игра на деньги.
— Так и сказала?
— Да.
— И ты, дурочка, ей поверила?
— Поверила, потому что она привела очень веские доказательства.
— Какие еще «веские доказательства»? — Виктор приготовился к опровержению «веских доказательств» Жанны.
— Она попросила меня открыть твой шкаф и перечислила, в каком порядке висят твои рубашки. Оказывается, это она их стирает, гладит и развешивает.
Черт! Вот этого он не ожидал. Но попытался оправдаться.
— А что плохого в том, что моя бывшая жена, с которой мы, как интеллигентные люди, остались друзьями, иногда по-дружески помогает мне по хозяйству?
— Ви-и-и-ки! Но ты же мне говорил, что она никогда-а-а у тебя не быва-а-ает! — Регина, до этого говорившая нормальным голосом, только спокойным и усталым, вдруг опять принялась «петь», и Виктор встрепенулся — может быть, еще не все потеряно?
— Детка моя, девочка моя маленькая, не позволяй злым людям, кто бы они ни были, раз- рушить нашу любовь! Не верь никому, кроме меня!
— Я пыталась. Но ты обманываешь меня, и крупно и по мелочам, на каждом шагу. Я больше не могу тебе верить. Ты ведь спишь с этой женщиной, твоей бывшей женой.
— Да нет у меня давно уже никаких женщин, кроме тебя! И с Жанной у меня давно ничего нет!
— Ну да, а ее шпильки то под кроватью, то в душевой на полочке, на самом видном месте? Я же их все время нахожу, когда убираю у тебя.
Черт бы побрал эту чертову рыжую гриву Жанны, которую она теперь укладывала в какой- то немыслимый стог! Шпильки из него действительно так и сыпались.
— Подумаешь — шпильки! Ты свои трусики постоянно у меня забываешь и косметику…
— Так ведь я же и вправду сплю с тобой!
— А Жанна убирается в моей квартире и потому теряет тут не трусики, а шпильки! Неужели трудно сообразить? Если бы это не было вполне невинно, я бы уж как-нибудь догадался каждый раз убирать ее шпильки. Ты думаешь, я их не видел? Да видел десятки раз, но каждый раз только клал их на видное место — придет Жанна и заберет. Она сама тебе напомнила про шпильки?
— Ну да…
— Так, значит, она их еще и специально подкладывала! Если бы я придавал этому значение, я бы сам убрал этот опасный металл, но я же, честное слово, не придавал этому значения!
— Если это и вправду так, то она действительно опасна. Если бы ты слышал, каким голосом она произносила угрозы в твой адрес!
