Иван Сербин - Черная акула
– Владимир Андреевич Прибылов, – сообщил Саликов. – Петр Иванович предупрежден о приезде этого человека.
– Одну минуту! – Капитан скрылся в своей будке. Через широкое окно Саликов увидел, как дежурный набирает номер на телефонном аппарате внутренней связи.
– Наглец, а?! – вдруг подал голос Володя. – Знает ведь вас, а туда же. «Я должен созвониться, проверить…»
– Успокойтесь, Володя, – раздраженно оборвал его Саликов. – Успокойтесь. Если бы в войсках все офицеры делали свое дело так же хорошо, как этот капитан, уверяю вас, наша армия до сих пор оставалась бы одной из самых сильных в мире. В обязанности дежурного по КПП входит проверка всех прибывающих, чем капитан и занимается в данный момент. Неужели я должен объяснять вам столь простые вещи? Володя прокашлялся и замолчал.
– Мужчины, перестаньте ссориться, – попросила Антонина Сергеевна. – Такой праздник… Через минуту полосатый шлагбаум, дрогнув, пополз вверх, открывая въезд. «Волга» мягко покатила к коттеджам, а капитан проводил ее взглядом.
– Извините, Алексей Михайлович, я действительно погорячился. В общем-то вы, конечно, правы, – вздохнул Володя. – Сейчас ведь как газету откроешь – в одном гарнизоне оружие похитили, в другом – часового убили, автомат украли. И ведь все из-за халатности нашей, из-за распущенности. Если подумать, такие люди, как этот капитан, нашей армии очень нужны. Но… Согласитесь, он мог бы быть и повежливее. Алексей Михайлович промолчал. «Волга» медленно проползла по заснеженной асфальтовой дороге и притормозила у шикарного трехэтажного особняка. Неестественно алые пятна черепицы кое-где проступали из-под белого снежного одеяла неряшливыми лишаями. Над короткой печной трубой спокойно вился серовато-голубой дымок. В окнах коттеджа горел свет. Выбравшись из машины, Володя восхищенно огляделся.
– Ого! – пробормотал он. – Здорово!
– Что, нравится? – спросил Саликов равнодушно. – Ничего, придет и ваше время.
– Хотелось бы надеяться, – с деланным смущением улыбнулся Володя. Входная дверь вдруг распахнулась, коротко звякнул золотой колокольчик, и звук этот поплыл над поселком, постепенно затухая, растворяясь в зимнем вечере. Вместе с облаком пара на крыльце показался сам Петр Иванович Щукин, массивный мужчина лет шестидесяти пяти, не по возрасту крепкий, даже без намека на брюшко, мужиковатый, с обветренным, немного грубоватым лицом и добродушной, приветливой улыбкой. О возрасте Щукина говорили волосы – тонкие, седые, да вполне различимые мешки под голубыми пытливыми глазами.
– Ну, здравствуй, здравствуй, блудный сын! – улыбнулся он, раскидывая в стороны руки. – Рад видеть тебя, Леша.
– Здравствуйте, Петр Иванович. – Саликов улыбнулся в ответ, причем вполне искренне, с симпатией.
– Здравствуй, Тонечка. – Щукин подошел к Антонине Сергеевне и, галантно поклонившись, поцеловал ей руку. – Вы себе не представляете, как я рад вас видеть. Следом за Петром Ивановичем на крыльце появилась миниатюрная, необычайно стройная женщина в накинутой на плечи лисьей шубке. Она быстро и придирчиво осмотрела Антонину Сергеевну, вероятно учуяв в ней соперницу на звание «королевы бала». Впрочем, уже через мгновение на губах ее засияла приветливая улыбка.
– Здравствуйте, Алексей! Здравствуй, Тонечка! – Женщина спустилась с крыльца на идеально расчищенную подъездную дорожку. – Мы так рады вас видеть.
– Да, – поддержал Петр Иванович. – Марго все дождаться не могла, когда Тоня появится. Не терпится посплетничать. Известно ведь, какие удовольствия в жизни генеральских жен… Только и остается, что языком почесать. Дворцовые интриги, шуры-муры… – Он покрутил в воздухе рукой, давая понять: мол, чего-чего, а уж этого-то добра у нас завались, и все засмеялись. Володя переминался с ноги на ногу у машины, всем своим видом давая понять, что он очень смущен и чрезвычайно польщен тем, что его согласились принять у себя столь высокопоставленные люди.
– А это у нас кто? – Петр Иванович остановился перед Прибыловым и внимательно оглядел его с головы до ног. Затем повернулся к Алексею Михайловичу. – Так это и есть тот парень, о котором ты мне говорил?
– Он самый. – Алексей Михайлович кивнул. – Парень хороший и, главное, специалист дельный. А какой-то умник из вашего ведомства решил услать его в тмутаракань, куда-то за Урал. Посудите сами, Петр Иванович, мужику все-таки уже за тридцать, пора бы перестать по Союзу мотаться. Да и семью завести не мешало бы – он ведь до сих пор в холостяках ходит, – а какая может быть семья с постоянными разъездами…
– Вон как… – Петр Иванович захохотал, громко и с удовольствием. – Ты когда в последний раз Союз-то видел, голубь? Нас-то с тобой, почитай, до пятидесяти по всей стране гоняли. То Ленинград, то Петропавловск, то Днепропетровск, то Вайга. – Он вновь повернулся к Володе и протянул для пожатия руку. – Тебя как звать-величать-то, полковник?
– Владимир Андреевич Прибылов, товарищ генерал, – отрапортовал Володя.
– Ты это брось. Генерал… Мы тут не на службе. Так что давай просто, по имени-отчеству. Ты у меня в гостях, а как говорят на Кавказе, гость – самое ценное, что есть в доме. Володя улыбнулся. Без нажима. Мягко.
– Значит, Владимир Андреевич… Ладно, Владимир Андреевич, подумаем насчет тебя, подумаем. В армии толковые люди нужны. – Он засмеялся и подмигнул Саликову. – И не только за Уралом. Верно, Леша?
– Совершенно верно, Петр Иванович, – спокойно согласился тот.
– Петя, – подала голос Маргарита, – что же ты гостей на улице держишь?
– А и верно, простите старика, – захохотал Петр Иванович.
– Пойдемте-ка в дом. До Нового года еще неблизко, вот пусть наши женщины и постараются. Марго, ты нас сегодня своими фирменными салатами побалуешь? Маргарита Иннокентьевна улыбнулась чуть смущенно, не без доли кокетства:
– Петь, ты ведь знаешь…
– Ладно-ладно, не скромничай. – Щукин притворно нахмурился. – Чтобы были салаты, и никаких! Генерал я или не генерал? – Он повернулся к гостям. – Представить себе не можете, как она готовит «оливье». Пальчики оближешь. А заодно и посплетничаете с Тонечкой. А мы пока по рюмочке с устатку пропустим да о делах покалякаем. Гости прошли в дом. Задержавшись на крыльце, Петр Иванович повернулся к машине и скомандовал:
– Все, Саша, можешь ехать домой. Ты нам сегодня больше не понадобишься.
– Хорошо, Петр Иванович, – кивнул тот. – С наступающим вас.
– И тебя тоже с наступающим. Передай привет жене. А после Нового года… Ладно, в общем я тебе подарок кое-какой приготовил. Сейчас, правда, вручить не могу, ну а четвертого, в торжественной обстановке, как положено… Саша улыбнулся.
– Спасибо, Петр Иванович.
– Не за что, не за что, Сашок. Поезжай, а то уж тебя небось дома заждались.
– Спасибо.
– Да, слушай, и ворота прикрой, когда будешь выезжать.
– Хорошо, Петр Иванович.
– Ну, еще раз с наступающим тебя. – Щукин поднялся по ступеням, вошел в дом и закрыл за собой дверь.
Глава 2
Темнота наступила быстро. Совсем не так, как в Воронеже. Тьма просто обрушилась, накрыв собою и обожженные дома, и заснеженные горы, и дорогу, и бронегруппу, и стоящих у БМП людей. Сегодня кому-то посчастливилось: кто-то остался жив, его не убило слепым снарядом и минометная дурища не рванула под ногами, и не ахнула в двух шагах авиабомба, сметающая с исковерканного лика земли целые кварталы вместе с людьми, машинами, деревьями… Правда, только пока. Может быть, через несколько минут все и переменится. Может быть, высоко, в самом сердце антрацитовой черноты, подмигивающей крохотными звездами, в это мгновение уже начал зарождаться новый звук – нарастающий, сухой, как кашель больного пневмонией, гул самолетных двигателей, и всего лишь мгновение спустя обрушится он на землю тяжело и необратимо, как ураган. И пойдут короткими волнами красавицы «сушки» или тяжелые твердолобые «Ми-8». А затем… затем взбесится внизу огненно-радостная смерть и пойдет танцевать по улицам безумный вальс. Закружится все быстрее и быстрее в надменно-беспощадной пляске. И вдруг вспыхнут фальшивым знамением на фоне бархатного южного неба красивые рыже-апельсиновые сполохи от рвущихся в ночи авиабомб. Город ждал. Это ожидание было томительным и страшным, сводящим с ума неопределенностью и нескончаемостью. Казалось, и руины, и уцелевшие дома в центре, и деревья – весь город припал к земле, настороженно и чутко, будто завидевший охотников волк. Володька Градов покосился на стоящего рядом ефрейтора с «мазутными»‹»Мазута» (сленг) – черный цвет погон или шевронов.› погонами, обстоятельно смолящего «Астру», и попросил:
– Слушай, брат, оставь докурить. Ефрейтор – плечистый, румяный парень – осмотрел Володьку, затем взглянул на «бычок», словно отмеривая дозу, затянулся еще раз и равнодушно протянул окурок. Володька аккуратно принял подарок, пару раз с наслаждением глотнул резкий табачный дым и, благодарно улыбнувшись, кивнул:
