Иван Сербин - Черная акула
– К черту! – Подполковник выдернул из пачки сигарету, прикурил от желтоватого огонька газовой зажигалки и глубоко затянулся, всхлипнув верхушками легких. Взяв трубку телефона, набрал номер батальона обеспечения. Ответили почти сразу.
– Дневальный по третьей роте рядовой Солоухов! – заорала трубка.
– Дежурный по части подполковник Николаев, – невольно поморщился Владимир Яковлевич. – Послушай, военный, машину комполка на выезд. Мухой лети будить водилу! Приказ понял?
– Так точно, товарищ подполковник. – Следом за этими словами моментально послышались гудки отбоя. Николаев принялся звонить в автопарк.
От точки атаки самолеты свернули на запад. Прошли южнее Назрани, проползли на брюхе Северную Осетию, затем изменили курс, свернув резко на север. В Кабардино-Балкарии, прижавшись к железнодорожным путям, обогнули сияющий неоновым заревом город Прохладный, дошли до Отказненского водохранилища и, немного увеличив высоту, снова свернули на запад. В районе Ставрополя «МиГи» опять снизились, изменили курс и двинулись на северо-восток. В сложной серии поворотов прошли треугольник Кугулька – Константиновская – Благодатное и спокойно долетели до озера Маныч-Гудило. Над водой летели довольно долго, озеро сменилось водохранилищем, и наконец самолеты достигли Дона. Недалеко от Аксая «МиГи» вновь ушли к железнодорожным путям. Ночной полет подходил к концу.
Станция слежения за низколетящими целями располагалась в полукилометре от так называемого «ростовского полигона» – городской свалки. Из всей смены, включающей прапорщика с экзотической фамилией Сиволбов, тащил службу только рядовой Шестов, молодой солдат, успевший отслужить всего три месяца. Прапорщик смотрел маленький телевизор, который всегда приносил с собой, в комнате отдыха старослужащие Котлеванов и Брыля, старательно сопя, творили «дембельские» фотоальбомы – с точки зрения «молодого», или «слона» Шестова, занятие абсолютно тупое и ненужное. Правда, взгляды свои рядовой до поры до времени держал при себе. Внезапно динамик системы издал короткий «блип», удивительно похожий на звук, который получается, если ударить горлышком пустой бутылки по ладони. Шестов с тревогой взглянул на экран. На самом краю зеленого круга, расчерченного на небольшие квадратики, затухала маленькая точка.
– Э-э-э… – сказал рядовой Шестов, хватая карандаш и оглядываясь на старослужащих. Те, оторвавшись от своего рукоделия, уставились на экран. Блип! – раздалось во второй раз. Точка слегка переместилась кверху. Луч прибора обежал еще один круг. На этот раз «блипов» не последовало. И еще круг. Ничего…
– Кукуй тэбэээ… – протянул Брыля и с азартом принялся стряхивать белую краску с щетины старой зубной щетки на черную глянцевую страницу альбома. «А вообще-то красиво, – подумал Шестов, – на небо похоже…»
Алексей в который раз подивился искусству Поручика. Майор провел могучие машины по узенькому коридору как по ниточке, ни разу не отклонившись от курса. Можно было подумать, что Поручик чуть ли не каждую ночь летал этим маршрутом. За все время пролета «МиГи» лишь трижды попали в непосредственную зону облучения радарами ПВО. То есть станций наверняка было больше, но Алексей их не заметил, да и электроника не отозвалась. Но даже на этих трех РЛС активная локация не превышала трех-четырех секунд. Сигналы от «МиГов» были кратковременными и очень слабыми. Их вряд ли заметили.
– Подъем, одна тысяча, – пришел приказ по УКВ.
– Понял, майор. «МиГи» поднялись до километра и пошли по широкому кругу.
– Стекло, Стекло, я – Ветка, я – Ветка, – забубнил Поручик, по-прежнему не переходя на короткие волны.
– Ветка, я – Стекло, слышу тебя хорошо. – Голос с земли был чистым. – Принимай поводок.
– Понял, Стекло. На приборной панели полыхнул огонек. Истребитель попал в зону действия курсового радиомаяка.
– Стекло, я – Ветка, привод принял. Я на курсе, на глиссаде.
– Понял, Ветка. Включили маяки расстояния. «МиГ» Поручика начал снижение. Семенов повторил маневр ведущего.
– Стекло, прием устойчивый.
– Ливень, как слышишь? Подтверди прием.
– Стекло, я – Ливень, прием подтверждаю. Радиомаяк взял, иду по глиссаде.
– Ливень, увеличить дистанцию.
– Понял тебя, Стекло. Есть увеличить дистанцию.
– Прошли первый маяк. Полкилометра.
– Выпустить шасси.
– Есть выпустить шасси.
– Включить посадочные огни.
– Есть включить посадочные огни.
– Прошли второй маяк. Прием отличный. Как полоса, Стекло?
– Полоса влажная, но сильного скольжения не будет, обещаю.
– Стекло, разрешите посадку?
– Разрешаю. Удачи, парни. Внизу показалась светлая полоса электричества. Вскоре она превратилась в узкую полоску ВПП, обозначенную двумя рядами прожекторов. Промелькнули ниточка ограждения, какая-то техника, полотно дороги. «МиГи» заходили на посадку. Алексей сосредоточился на управлении. Вот задние стойки шасси коснулись колесами полосы, самолет дернулся, легко рванулся вверх на амортизаторах, затем на полосу опустилось переднее сдвоенное колесо. Резкий рывок – открылся тормозной парашют. «МиГ» Алексея остановился в двадцати метрах от самолета Поручика. Отстегнув маску, Семенов уронил голову на грудь – этот полет вымотал его до предела.
Из забытья его вывел стук лесенки, которая легла на борт самолета. Алексей открыл глаза и щелкнул замками фонаря. С легким шипением гидроцилиндров открылась кабина. Отстегнув лямки и ремни, он перевалился через борт, скатился по трапу и спрыгнул на полосу.
Снег пошел перед обедом, оказавшись, вопреки прогнозам, вовсе не злым и морозным, похожим на манную крупу, а совсем наоборот – пушистым, теплым, с хрустальными проблесками. Каким-то даже согревающим. Фиолетово-серые тучи повисли над высокими темно-зелеными елями, над крышами домов, над асфальтовой дорогой. Ни малейшего дуновения ветерка. Черная «Волга», свернувшая с основного шестиполосного шоссе на узкую отводную дорогу, продиралась сквозь снегопад, словно осторожное животное через доисторические асфальтовые болота. «Дворники» старательно сметали с лобового стекла налипавшие белые хлопья, но на месте растертых в ничто снежинок тотчас же возникали новые. Машину неожиданно тряхнуло на выбоине. Шофер беззвучно выругался себе под нос и включил дальний свет.
– Накатали. По такой-то погоде, – заявил он уже громче, ни к кому конкретно не обращаясь. – Утром расчистили да после обеда грейдером прошлись, и опять вон… к вечеру совсем занесет. «Волга» покатила еще медленнее.
– Да уж, по такой погоде немудрено, – подал голос сидевший рядом с водителем молодой светловолосый мужчина, одетый в форму полковника. Он повернулся и посмотрел на сидевшую позади пару – лысоватого мужчину лет пятидесяти в дорогом костюме и таком же дорогом штучном пальто и молодую женщину в норковой шубе. Женщина вежливо улыбнулась в ответ, но ничего не сказала. Мужчина пожал плечами.
– Хорошая погода, – совершенно спокойно, даже с какой-то вроде бы ленцой протянул он. – Сразу чувствуется зима. А то в последние годы Новый год был не Новый год, а так – слякоть да грязь одна. Хоть в этот раз разгулялась природушка.
– И то верно, – эхом подхватил светловолосый, нервно улыбнувшись.
– Новый год, – задумчиво повторил лысоватый, глядя в окно.
– Хороший праздник. Русский.
– Ну почему? За границей, я знаю, тоже встречают Новый год, Алексей Михайлович, – моментально начал развивать тему блондин. Сделал он это с такой поспешностью, что всем стало ясно: неловко ему в тишине. Неловко и муторно.
– Не скажите, Володя, не скажите, – медленно протянул лысоватый, поворачиваясь к собеседнику. – За границей отмечают Рождество. Там Новый год так… праздник побочный, второстепенный. А здесь… Посмотрите в окно. Красота какая! Люблю встречать Новый год за городом. Женщина засмеялась.
– Не слушайте вы его, Володя, – звонким, необычайно приятным голосом сказала она. – Леша любит только рассуждать о Новом годе. Как осень подходит, так и начинается: «Хорошо бы Новый год за городом встретить. Погулять, на природу посмотреть». А что в результате? Я уже и не помню, когда мы последний раз на Новый год за город выбирались. Вы же знаете армейские будни.
– Да, конечно, – согласился тот, кого называли Володей. Фальшиво согласился, не взаправду. Уж он-то знал: пожелай Алексей Михайлович Саликов, и для него даже в армии такой праздник организовали бы – Дед Мороз позавидует. Но знание – штука двоякая. Это с подчиненными хорошо все знать, а с начальством… С начальством нужно знать, но помалкивать. Не любят начальники армейских эрудитов. Шибко грамотных, много знающих и помнящих. Поэтому он еще раз вздохнул трагично и добавил с непередаваемым унынием: – Все правильно, Антонина Сергеевна. Антонина Сергеевна мило улыбнулась.
– Ну зачем же так официально, Володя? Вы бы еще сказали: «Товарищ генеральская жена!» Разве я похожа на старуху? – Она кокетливо надула губки. – Давайте попросту. Вы – Володя, я – Тоня. Идет?
