Марина Серова - Ангел в камуфляже
Произвели замену одной жертвы на другую. Киллер, по каким-то своим причинам пожалев Наталью или убоявшись затруднений, связанных с уничтожением ее, решил для отчета перед начальством замочить в озере меня.
Господи, бред-то какой! Так недалеко и до комплекса неполноценности — можно засомневаться в своих умственных способностях.
Желтый полупустой «Икарус» обошел меня, как неподвижную, презрительно взревев сигналом и дыхнув в открытое окно зловонием выхлопа. Будем считать, отомстил мне за многих своих собратьев, которым я беззастенчиво загораживала, подрезала и переезжала дорогу в любое время года.
Люди, достаточно жестокие, чтобы отомстить Шадову за свое поражение, убив его единственную дочь, не могут в одночасье проникнуться к ней необъяснимой жалостью и, заменив полновесную месть демонстрацией мускулов, уничтожить вместо нее случайно затесавшуюся в компанию простушку.
Остается одно: предположить, что киллер — набитый дурак. Или я дура. Или мы с ним вместе — уроды с вялыми тыквами вместо голов. А если серьезно, то для правильного понимания ситуации мне не хватает фактов.
Вот такой безрезультатный, но утешительный итог напросился мне в голову уже на въезде в живописное местечко Красный Текстильщик, и я, за неимением лучшего, встретила его с сочувствием. И два факта, мне пока непонятных, записала я на своих извилинах: на острове ждали приезда компании, но вдруг, неожиданно, изменили объект покушения. Оставалось только надеяться, что последующие события прояснят эти неясности.
Проехав деревеньку насквозь по одной из центральных улиц, я свернула с автострады и углубилась в лес, внимательно следуя указаниям Владимира Степановича. Место было возвышенное, жара просушила землю, и ехать было легко под нависающими над проселком ветвями старых вязов. Колея посередине поросла приветливой травкой с голубыми пятнышками каких-то цветов. Солнце, пробиваясь сквозь подвижные листья, переменчиво освещало густой подлесок. В открытое окно терпко пахло зеленью и землей. Захотелось остановиться, заглушить машину и послушать жужжание насекомых.
Я свернула еще раза два до того, как впереди, между поредевших деревьев, показались крыши дачных коттеджей. А когда дорога вынырнула из леса и побежала вдоль загороженных рабицей участков, развернула машину, с трудом вписываясь в узость проселка, и, вогнав ее обратно под лиственные своды, поставила сбоку. Со слов Шадова, дачка должна быть где-то рядом.
Дачка оказалась рядом. Два корпуса уступом с фронтальной отделкой черно-белым кафелем, соединенные небольшой галерейкой на уровне второго этажа. Шпили, флюгерки и башенки, сооруженные из разноцветного кирпича. Возможности пользоваться трудами мастеров-строителей у этой семейки были.
Ничего себе дачка, черт вас возьми, господа Синицыны.
От калитки под кирпичной арочкой дорожка, мощенная дубовыми потрескавшимися кругляками, шла между клумбами ярких цветов к дверям дома, не более чем в полуметре от стены которого необхватный ствол векового вяза уходил ввысь, пошевеливая там ветвями над всем строением.
Или радушные, или равнодушные люди здесь хозяйствуют — меня не окликнули, даже когда я открыла дверь. Открыла и вошла вовнутрь. Пришлось крикнуть самой:
— Наташа, Борис, где вы?
Господи, уж не случилось ли что?
— Кто там? — недовольный голос человека, которому помешали заниматься делом.
— Наташка, встречай, а то я вспомню свою бесцеремонность, тогда узнаешь!
— Танька!
Наталья выскочила из-под лестницы, ведущей на второй этаж, сжимая в руке блестящий разделочный топорик, и бросилась ко мне, шлепая босыми ногами.
— Танечка приехала!
— А где Борис?
— В городе!
Наташа поправила передник, повязанный поверх скудного купальника, бросила топор в карман на животе.
— Ты знаешь, какую подлость они решили мне устроить? Заточить здесь на несколько дней! Пойдем!
Она схватила меня за руку и потащила на кухню, болтая на ходу без перерыва.
— И, главное, ничего не объясняют, а я чувствую, что дело нечисто! Неприятности у них, Татьяна, поверь моему слову. Вспомни, как мы с острова упорхнули, будто сбежали от кого! А потом сюда! Я ехать было отказалась, но Борька, предатель, набрал номер отца и молча отдал мне трубку. А папашка на мои вопросы выдал такое, что я на бычка моего после целый час дулась, ничего не могла с собой поделать, кошмар!
На кухне она усадила меня под открытое окно, в которое сквозь сетку приятно тянуло ветерком, достала из холодильника две коробочки мангового сока, распечатала и одну протянула мне.
— Помирились уже здесь, а вскоре и Андрей заявился. И когда они успели договориться?!
— Подожди, Наталья, — перебила я ее, и, надо сказать, это мне удалось с трудом. — А Андрей где?
— Рыбки пошел купить, да вот что-то задерживается!
— А Борис?
— В городе, я же говорила, за вещами поехал, которые не взяли впопыхах. Говорит, несколько дней нам здесь жить придется. Издевательство!
Издевательство! Будь у меня на голове волчьи уши, поставила бы их сейчас торчком и стала бы нюхать ветер. Хотя можно и без этого. Я и так учуяла запах опасности. Ею смердело здесь из каждого угла и из окна — тоже. Ладно, возмущаться будем потом. Хорошо я успела, вовремя!
— Наташенька! — обратилась я к ней как можно ласковей. — У тебя где одежда находится?
— Наверху! — пожала она недоуменно плечами. — Я тебя сейчас таким кофе угощу!
— Подруженька моя милая, подожди с кофе!
Что-то было в моем голосе, отчего она в лице изменилась, глянула испуганно.
— Сходи и быстренько оденься, мы сейчас поедем с тобой. А я выйду тем временем, вокруг гляну, нет ли чего неправильного.
— Да что случилось-то? Таньк, хоть ты не мурыжь!
Это прозвучало уже отчаянно.
— Все объясню, все расскажу, но по дороге. Сейчас на это времени нет!
И видя, как она, не двигаясь с места, опять раскрывает рот для очередного вопроса, гаркнула в полный голос, неожиданно для самой себя:
— Марш одеваться, кукла любопытная, хватит болтать!
Видно, чем-то родным на нее повеяло от такого обращения, шадовским, и побежала она наверх без промедления.
Я вышла из дома, покрутила носом, держа уши топориком. На дороге, совсем рядом с калиточкой, — и откуда взялась, пять минут назад ее здесь не было — стояла непонятная иномарочка. На покатом капоте неудобно сидел немолодой парень в адидасовских штанах и сланцах на босу ногу. «Да!» — гласила черная надпись на желтой футболке, а глаза, смотревшие на меня неотрывно, были тусклые и скучные.
— Наталья Владимировна! — окликнул он меня, когда я подошла поближе. — Я от Бориса!
Нахмурившись и придав взору бдительную зоркость, я открыла калитку.
— А в чем, собственно, дело?
— Борис сам не смог приехать, прислал меня. Я за вами. Вот записка.
Он лениво и мягко, как молодой кот, спрыгнул с капота и шагнул ко мне. У меня нога дрогнула — остановить его встречным ударом в живот. Сдержалась. Медленно развернула поданный мне бумажный квадратик.
«Натулька, солнышко, планы изменились, и дела загрызли. Приезжай с Серегой, он парень надежный. А Андрею скажи, встретимся завтра, он знает где. Твой Боб».
— Начинается! — скривилась я недовольно. — Семь пятниц на неделе!
Серега смотрел на меня бесстрастными, бледными глазами.
— Подожди, приятель, я скоро!
Он повернулся и, еле поднимая ноги, направился к машине, вихляясь на ходу, как резиновый, от жары и скуки.
Я, стиснув в кулаке записку Бориса, — а Бориса ли? — поспешила в дом, более всего сейчас опасаясь появления Натальи. Что это: новое покушение или действительно ее муж прислал за ней машину — гадать некогда. Действовать следовало быстро и решительно. Времени для анализа больше не было.
Я успела — перехватила Наташу почти в дверях, развернула ее, ничего не понимающую, и, подталкивая в спину, погнала в кухню, на ходу смеясь и уговаривая не возмущаться. Бросила ломать комедию, лишь когда плотно притворила за собой кухонную дверь.
— Натулька, солнышко, — повторила слова из записки и обрадовалась, увидев, что попала в точку — брови у нее полезли вверх, — ты как мужа наедине называешь?
— Ну, по-разному… — замялась она. — Неудобно как-то…
— Про неудобно мы с тобой позже потолкуем, а сейчас давай как на духу, какой из эпитетов ему больше всего нравится?
— Боб! — ответила она уверенно.
Ох как мне хотелось показать ей записку ее Боба, чтобы она смогла подтвердить почерк, но после этого я могла бы с ней и не справиться.
Подняла сумочку оттуда, где ее бросила, достала из нее сотовик, протянула ей.
— Мне нужна связь с Владимиром Степановичем Шадовым. Срочно!
— Мне в этом дурдоме кто-нибудь объяснит, что происходит? — завопила она со слезами в голосе.
