Чингиз Абдуллаев - Мистерия эпохи заката
— У вас есть спички? У меня отобрали зажигалку во время посадки в самолет. Такие теперь глупые правилу безопасности. Не разрешают провозить даже зажигалку.
— Спички есть. — Я вспомнил, что в бардачка завалялся коробок. Я протянул левую руку, чтобы открыть его. Честное слово, если бы я сидел в обычной машине, ничего, возможно, и не произошло бы. Но в том-то и дело, что я сидел в английской машине, руль у которой с правой стороны. И правая рука у меня ведущая. Продолжая вести мантину, я чуть обернулся, протягивая актрисе коробок спичек. Мне показалось неудобным просто Поднять левую руку, чтобы она сама взяла эти проклятые спички. Подумалось, что это будет выглядеть не совсем корректно. И на секунду таким образом отвлекся.
Именно в эту секунду рядом появился темно-синий «Мерседес». Он возник так неожиданно, что я невольно нажал на газ, выворачивая руль в сторону. И в то же мгновение в нас врезалась другая машина. Удар был такой силы, что я выронил эту дурацкую коробку спичек на заднее сиденье, еще раз пытаясь вывернуть руль. Но он меня уже не слушался…
ГОД ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯНОСТО ПЕРВЫЙ
В этот год все события шли по нарастающей. Просто на них никто не обращал внимания, не чувствуя динамики происходивших изменений. Уже в начале января подразделения Советской армии заняли ряд административных зданий в Вильнюсе. Во время штурма телецентра погибло четырнадцать человек и более двухсот было ранено. Двадцать второго января Павлов провел свою денежную реформу.
Национальные банки в республиках, при полном попустительстве местных властей фактически сорвали эту реформу, умудрившись заработать на обмене миллионы рублей.
Девятого апреля парламент Грузии принял решение о выходе республики из состава СССР и создании независимого государства. Двадцать шестого мая президентом Грузии был избран Звиад Гамсахурдиа.
Двадцать третьего мая группа омоновцев МВД СССР напала на таможенные посты в Латвии. Начиная с июня были спешно выведены советские войска из Чехословакии и Венгрии. И наконец, двенадцатого июня в России появился свой президент, которым стал Борис Ельцин. А первого июля в Праге был подписан договор о прекращении существования Организации Варшавского договора.
На этом фоне развал страны выглядел уже вполне предсказуемым. К тому же многие лидеры национальных республик почувствовав слабость центра, поспешили закрепиться на своих местах, обособляясь, от Москвы. Они вдруг осознали, что можно получить в «семейное управление» национальные республики, никому не подчиняясь и ни на кого не оглядываясь.
Я работал в это время в Верховном Совете и видел, как все готовилось. Конечно, наш председатель Лукьянов тоже принимал в этом участие. И не просто принимал, а поддерживал все усилия будущих «заговорщиков». Он был с самого начала в курсе всего происходящего. К тому же все понимали, что через несколько дней национальные республики подпишут союзный договор и единая страна прекратит свое существование, превратившись в лучшем случае в конфедерацию. Открою страшную тайну. Горбачев был в курсе того, что они собирались сделать. Ему к этому времени просто надоело возиться со своенравным Ельциным и остальными президентами. По каждой статье будущего Союзного договора они придирались и спорили, спорили и придирались. Ельцин не хотел ничего подписывать. Он и так, чувствовал себя победителем. И тянул время, решая, как ему дальше быть. Ельцину, и его окружению очень хотелось выставить из Кремля Горбачева, покончив с этим «рудиментом» бывшего могучего Союза. А ради того чтобы убрать Горбачева, Ельцин был готов отдать не только Крым, но и пойти на любые уступки своим соседям. Остальные президенты, глядя, на него, не понимали, зачем они вообще прилетели в Москву подписывать этот никому не нужный договор.
Горбачев уже почти не спорил. К тому же он получал ежедневные сообщения о все более независимом поведении российских властей. По-моему, к этому времени президент СССР просто устал и решил махнуть на все рукой. Поэтому он и улетел в Форос, оставив на «хозяйстве» вице-президента Янаева.
Если сам Горбачев был вялым и слабым политиком, то его вице-президент был просто никем. Вернее, вообще не был политиком.
Любой мыслящий человек понимал, что Горбачев не имел права улетать в Форос накануне подписания Союзного договора. И каждый независимый аналитик, просчитав ситуацию, сумел понять, что Горбачев улетел для того, чтобы отстраниться от тех событий, которые могли произойти в Москве. Но он немного просчитался. Его так не любили даже ближайшие соратники и так ему не доверяли, что они решили на всякий случай изолировать президента, объявить о его болезни. Зная непредсказуемый характер Горбачева, который всегда сдавал своих соратников и никогда не признавался в собственных ошибках, они собирались решить все проблемы по сохранению страны, мягко отстранив его от власти.
По статистике на тот момент более семидесяти процентов граждан, проживающих в стране, поддерживали идею союзного государства. И при таком процентном соотношении сторонники единого государства проиграли. Почему?
Я был в те августовские дни в Верховном Совете и видел, как происходил этот странный переворот. Объявив о том, что власть переходит в руки нового Государственного Комитета, его члены фактически бездействовали. Они не ввели войска, не арестовали всех активных противников Комитета, не смогли призвать своих сторонников. А показательные марши танков по улицам Москвы вызывали только раздражение и у сторонников, и у оппонентов ГКЧП.
Все, что происходило потом, было фарсом. Среди членов Государственного Комитета не нашлось лидера, готового взять ответственность на себя. Председатель КГБ Крючков всю свою сознательную жизнь проработал под руководством Андропова и в решающий момент просто не смог стать лидером. Когда человек работает столько лет при сильном вожде, это неминуемо сказывается на его самостоятельности. Янаев вообще был сплошным недоразумением. Маршал Язов был солдафоном, а не политиком. Оставались премьер Павлов и председатель Верховного Совета Лукьянов. Эти двое были достаточно умными, сильными, опытными политиками. Но в решающий момент и они дрогнули.
Нужен был конкретный приказ на взятие Белого дома, где находился Ельцин и его сторонники. Спустя много лет все будут вспоминать героизм защитников Белого дома в августе девяносто первого и их противостояние советским войскам. Враки, это. Никакого противостояния не было.
Там действительно находились танки и солдаты, но им никто не отдавал приказа брать Белый дом. И никто не хотел брать на себя ответственность за такую акцию. А вот среди тех, кто противодействовал ГКЧП, понимая, что в случае их победы ему грозит абсолютная политическая смерть, был Борис Ельцин. Настоящий лидер и сильный человек. К тому же он действовал под флагом «защиты Горбачева». А этот козырь выбивал почву из-под ног и так не очень уверенно чувствовавших себя членов ГКЧП.
Особо подлую роль сыграли бравые «десантники». С одной стороны, Грачев и Лебедь тайно заверяли Ельцина, что готовы его поддержать. А с другой — ждали приказа своего руководства на штурм Белого дома, который они безусловно выполнили бы. Вот такая политика на два лагеря. Помните, как в фильме «Мы из Кронштадта» сидящий в окопах большевиков пленный белогвардеец то надевал, то снимая свои погоны?
Весь мир обошел снимок известного музыканта Ростроповича, на плече которого заснул молодой человек с автоматом. У меня всегда вызывал восхищение этот наш прославленный музыкант. Когда умер Тарковский, Ростропович умудрился притащить виолончель на ступеньки церкви и начать там играть. На виолончели, без других инструментов. А когда сносили Берлинскую стену, он тоже нашел табуретку и сыграл там в одиночку. Прекрасный музыкант и настоящий гражданин. Хотя если бы штурм Белого дома состоялся, то его защитникам пришлось бы несладко. Но это так, к слову.
В результате этого опереточного переворота пострадали три молодых человека, попавшие под танк. Причем случайно. И еще сильно пострадала Раиса Максимовна, которая слишком хорошо представляла, что ждет ее мужа в случае победы соратников. Нет, конечно, никто не стал бы физически его устранять. Горбачева просто бы убрали бы с олимпа, отправив в политическое небытие, чего Раиса Максимовна боялась более всего.
Самое поразительно что членов ГКЧП обвинили в «государственной измене». Ничего более глупого нельзя было придумать. Эти люди, наоборот, изо всех сил пытались сохранить свою страну. А их назвали предателями. Я был в Верховном Совете, когда нам сообщили об аресте Лукьянова. Через несколько дней стране запретили партию и признали независимость прибалтийских республик. К этому времени объединенная Германия, нарушая все принципы Хельсинкских договоренностей, уже готовилась признать независимость отделившихся республик Югославии, вызывая новую войну на Балканах.
