Полина Дашкова - Вечная ночь
В тот день, когда Ика решилась влезть в самые маленькие джинсы, Марк закончил свой роман. Ика кинулась ему на шею, стала целовать, повизгивая от восторга. Он подхватил её на руки, закружил, они плюхнулись на скрипучую кровать. Ика поняла, что такое быть бабочкой. Она как будто правда летела, купалась в тёплых воздушных потоках, пронизанных солнечным светом и запахом райских цветов. Не было никогда никакой тётки, никакого чёрного мотоциклиста с пистолетом, ни жирного чужого тела, ни гнилых обломков во рту. Был только гениальный Марк и лёгкие яркие крылья за спиной.
Потом она не заметила, как заснула. Проснулась оттого, что он поцеловал её в губы. В комнате было темно, работал телевизор. Марк лежал рядом, с пультом в руке.
— Ну давай посмотрим, что у нас получилось.
Ика сначала не поверила своим глазам. По телевизору показывали откровенную порнуху. Она, конечно, знала, что показывают всякое, но такого представить не могла. Взрослый мужик и девочка лет четырнадцати.
— Это что? — спросила она Марка.
Он засмеялся и остановил картинку. Она поняла, что это никакой не телевизор, а видео. Марк продолжал смеяться.
— Слушай, он похож на тебя! — закричала она и выхватила пульт.
— А она — на тебя! — закричал он, подёргиваясь от смеха.
До неё наконец дошло. Она выключила телевизор, вскочила, побежала в ванную, но тут же вернулась и влепила Марку пощёчину. Он, все ещё смеясь, схватил её за руки, стиснул запястья, притянул к себе.
— З-зачем? К-как ты мог? Гад! Предатель! — бормотала Ика, извиваясь, отворачиваясь от его поцелуев.
Но скоро замолчала. И тогда, в первый раз, и потом, он умел заставить её молчать. Через десять минут она опять почувствовала себя счастливой бабочкой. А бабочки не издают никаких звуков, только легонько шуршат крыльями.
На следующий день он отнёс распечатку романа в издательство. А вечером они вместе с лысым ужинали в дорогом ресторане. Лысого звали Гарик. Он долго рассыпался в комплиментах, причмокивал и качал головой, разглядывая Ику.
— Ну, слушай, супер!
Ика сама с удовольствием разглядывала себя в ресторанных зеркалах, улыбалась, сверкая красивыми зубами, ровными и белоснежными. И говорила, не заикаясь, спокойно, мягко, как будто пела.
— Что ты хочешь сказать, ну? — Дядя Мотя наклонился к ней совсем близко, держал за подбородок, заглядывал в глаза, а она всё повторяла:
— Же… Же…
Она многое хотела сказать, но могла произнести лишь первый слог имени.
Только что ей объяснили, как маньяк убивал Женю. Дядя Мотя говорил так подробно, словно сам присутствовал при этом. И ещё ей показалось, что он получает удовольствие от этих подробностей. Он щурился и облизывал губы.
Ика видела ночной лес, слышала близкий гул трассы, чувствовала руки, которые сдавливают шею, и задыхалась.
Тома принесла ей воды. Вова предложил сигарету. Дядя Мотя объяснил, что на самом деле они пришли сюда из-за Жени, они хотят найти того ублюдка, который её убил. Он — маньяк, и не остановится на этом, а милиция его ни за что не поймает. Полтора года назад он уже убил троих ребят, которые снимались в порно. Убил точно так же, как Женю.
— Ты понимаешь, как тебе повезло, девочка, что мы появились здесь раньше милиции? Ты совершеннолетняя, тебя могли бы запросто привлечь сразу по нескольким статьям. Твоего Марка им ещё искать и искать, а ты — вот она, готовенькая, им бы только галочку поставить, сама знаешь, в милиции сплошная коррупция, телевизор смотришь иногда.
Она его почти не слышала. В ушах у неё возник насмешливый голос Марка: «Может быть, он тебя убьёт, но бить не станет».
Марк сказал это Жене, когда отправлял её к новому клиенту.
Первая их встреча была в квартире-гостинице. Женя потом говорила, что он какой-то жуткий. Ни фига не может, полнейший импотент, но хуже его она ещё никого не встречала. Он как будто не человек, а робот.
— Ну и ладно, расслабься, — сказал ей Марк.
Женя не хотела ехать на вторую встречу. Ей было страшно. Тем более, что этот робот собирался везти её куда-то за город. Но Марк уговорил. Пообещал, что заплатит в двойном размере.
— Пойми, он хочет именно тебя, и больше никого. Это любовь, дура! Надо ценить высокие чувства.
Женя в итоге согласилась, но не из-за денег. После того, как Марк поместил на своём сайте картинки и клипы, где были видны лица, Женя больше всего на свете боялась, что Марк отправит по электронке какую-нибудь из этих картинок её папе, или на сайт её школы, или придурку Вазелину, в которого она почему-то влюбилась, за которого собралась замуж.
Марк в качестве последнего аргумента напомнил ей, что запросто может сделать это.
Да, Женя встретилась с этим последним клиентом именно вечером в воскресенье.
Дядя Мотя сказал, что в ночь с воскресенья на понедельник её нашли в лесу, в двадцати километрах от МКАД.
Ика крепко зажмурилась, глубоко вдохнула, задержала дыхание, а потом хрипло и чётко произнесла:
— Ж-женя была с ним в к-квартире, где камера. Он есть на к-кассете, если только Марк не успел з-абрать.
* * *— Вы увидели Женю Качалову на рекламной картинке порносайта Марка Молоха, — медленно произнёс следователь, — и вот так, сразу, её узнали?
— Да. То есть нет. Я сначала не поверил своим глазам. Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с такими вещами. Я имею в виду детскую порнографию. Я всю жизнь работаю с детьми, учу их русскому языку и литературе, и мне трудно представить, что детей можно использовать вот так. Понимаете, это всё равно, что убийство. Они там, на картинках, похожи на мёртвых, и Женя, моя ученица, маленькая девочка, в этом кошмаре. Компьютер завис, я что-то не то нажал, и картинка никак не убиралась с экрана. Это, безусловно, была Женя. Позже я имел возможность убедиться, что не обознался.
Старый учитель старался говорить чётко, излагать только факты и никому не навязывать своих эмоций. И всё равно не получалось. Он путался, краснел, покашливал. Соловьёв иногда перебивал его короткими вопросами.
— Вы не спросили Женю, куда она спешит, кто ждёт её в машине?
— Нет.
— Почему?
— Я нервничал, у меня начался приступ. Да и не сказала бы она мне правду, я уверен. Она только повторяла, что я обознался, и тоже очень нервничала.
У следователя зазвонил телефон. Он извинился, встал, отошёл к шкафу, коротко тихо поговорил и передал трубку молодому оперативнику.
Толстый майор придвинул свой стул поближе к Борису Александровичу и спросил:
— Как долго вы потом сидели на лавочке?
— Наверное, около часа или больше. Я боялся встать. Мне было очень плохо. Думал, упаду по дороге. Но мимо шла какая-то женщина. Она проводила меня до подъезда.
— Какая-то женщина, — Завидов покачал головой, — имени, конечно, не знаете.
— Нет. Я хотел спросить, как её зовут, но не решился, мне было очень плохо.
— Откуда у вас эта заколка?
— Я нашёл её у себя дома, на полке, за книгами.
— Вы живёте один?
— Да. Жена умерла. Сын в Америке.
«Зачем он спрашивает? Они наверняка успели это выяснить. Он, этот толстый майор, постоянно меня сбивает и путает».
— Борис Александрович, как вы думаете, каким образом к вам попала эта заколка? — подал голос следователь.
— Ко мне иногда приходят домой ученики, я занимаюсь с ними дополнительно. Какая-нибудь девочка могла забыть. Я нарочно принёс в школу, чтобы спросить, чья это заколка.
«Неужели Женина?» — подумал он. И тут же в мозгу у него живой тонкий голос прокричал: Не лезьте ко мне никогда, старый педофил!
Молодой оперативник попрощался и быстро вышел.
— А ещё какие-нибудь вещи ученики забывали у вас? — опять встрял злобный толстяк.
— Да. Случалось. Тетради, ручки. Разные мелочи.
— Женя Качалова тоже приходила к вам домой на дополнительные занятия?
— Да. Но это было давно. Осенью. Послушайте, я все никак не могу сказать вам самое важное. Дело в том, что ко мне случайно попал дневник Жени. Она вела его в обычной школьной тетради и перепутала, сдала вместо сочинения. Я узнал об этом только вчера, в понедельник, уже после нашей встречи. Его очень трудно прочитать. Ужасный почерк.
— И вы не прочитали? — спросил майор Завидов.
— Нет, почему? Мне удалось. Я разбираю любые почерки. Это у меня профессиональное.
— О чём там речь?
— Я не могу так, в двух словах. Надо подробно. Это правда очень важно. Там о порнографе, о каком-то певце, в которого она влюблена, от которого…
— Подождите, — перебил его майор, — интересно получается, как много у вас оказалось вещей убитой девочки. Заколка, дневник, и все случайно. А потом вдруг явился странный человек, который представился дядей. И вы, наверное, отдали ему дневник.
— Нет. Не отдал. Он у меня. — Борис Александрович взял портфель, достал тетрадь с мишками на бумажной обложке.
Майор хотел тут же цапнуть, но следователь опередил его. Старый учитель заметил, какими взглядами они обменялись. Майор злился. Следователь улыбнулся, едва заметно, краешком рта. Они явно не были друзьями.
