Лорел Гамильтон - Голубая луна (перевод Б Левина)
Я выстрелила ему в голову. Крик прекратился.
Глава 43
Я вела фургон в темноте по узкому проселку. За руль я села для того, чтобы чем-то быть занятой. Не могла я просто сидеть и смотреть в окно. Но я уже начинала думать, что надо было посадить за руль кого-нибудь другого, потому что я, кажется, еще не вернулась в реальность до конца. Было ощущение легкости, пустоты, ошеломления. Но не вины. Вины пока еще не было. Томпсон заслужил свою смерть. Он изнасиловал мать Ричарда. Они ее пытали. Они изнасиловали и пытали Дэниела. Все они заслужили смерти.
Джемиль и Натэниел сидели позади с Роксаной и Беном. Лупа не будет оставлена в стороне от схватки, даже если телохранителю придется ее выносить из машины на руках. Времени спорить с Роксаной у меня не было, и она поехала с нами.
Джейсону и доктору Патрику пришлось ехать впереди со мной. Зейна и Черри отправили в лупанарий привести Ричарда и всю компанию. Но ждать мы не стали. Я не верила, что у Найли не возникнет новых творческих идей. Нет, на самом деле я не верила Лайнусу и его господину. Насколько подчиняется Найли его ручной психопат? Изнасилование уже совершилось. Что может происходить сейчас? У Найли нет правил, и я это знала.
Я до боли сжимала баранку. Фары вырезали в темноте золотистый туннель. Деревья, обступившие дорогу, скребли по крыше фургона толстыми когтистыми пальцами. Казалось, они сжимаются вокруг нас, как кулак. Фары освещали проселочную дорогу, но света было мало. Во всем мире сейчас не хватило бы света, чтобы прогнать эту тьму.
- Не могу поверить, что ты это сделала, - сказал Патрик. Он отодвинулся, вжавшись в дверцу, будто боялся оказаться ко мне слишком близко.
Сидящий посередине Джейсон сказал:
- Патрик, оставь.
- Она его изрезала как скотину, а потом застрелила.
В третий раз он уже повторял одно и то же.
- Заткнись, - сказал Джейсон.
- Не заткнусь. Это было варварство.
- Патрик, у меня выдалась трудная ночь. Брось тему, - попросила я.
- Ну и по заслугам, - буркнул он.
- Томпсон кричал от боли, - сказала я.
- И ты его убила.
- Кто-то должен был это закончить.
- Да как у тебя язык поворачивается? Закончить! - Он возвысил голос, и я невольно стала про себя прикидывать, насколько взбесится Роксана, если я его застрелю. После всего, что я этой ночью уже сделала, мне это не казалось ничем особенным.
- Давно ты уже ликои? - спросила я.
После этого вопроса был момент удивленного молчания, потом я услышала ответ:
- Два года.
- И какое же есть правило насчет охоты? - спросил Джейсон.
- Которое?
- Не строй из себя дурака, Патрик, - сказал Джейсон. - Сам знаешь, какое.
Патрик замолчал, и только гул мотора слышен был в салоне да шуршание шин по дороге. Фургон покачивало на выбоинах. Действительно ли слышен был на этом фоне высокий жалобный крик или это мне кажется? Да мерещится, конечно. Какое-то время воображение не будет ко мне милостиво.
Наконец Патрик произнес:
- Никогда не начинай охоту, если не собираешься убивать.
- Вот именно, - сказал ему Джейсон.
- Но это не было охотой, - возразил Патрик.
- Было. Мы просто охотились не на этого помощника.
- И что ты этим хочешь сказать? - спросил Патрик.
- То, что мы охотимся за теми, кто в том доме, - ответила ему я.
Он повернулся ко мне бледным лицом.
- Не может быть, чтобы ты собиралась убить их всех. Только один человек отрезал ей палец. Только он и виновен.
- Они все смотрели. И ничего не сделали, чтобы ему помешать. В глазах закона они соучастники.
- Ты - не закон, - сказал он.
- Да нет, здесь я закон.
- А я говорю - нет! Черт возьми, ты не закон!
- Каждый, кто обидит члена стаи без причины, - наш враг, - сказала я.
- Женщина, не цитируй мне закон стаи!
- Как поступаем мы с врагами? - спросила я.
- Смерть, - ответил Джейсон.
- Почти ни одна стая сейчас не держится старых законов, и вы оба это знаете, - заявил Патрик.
- Послушай, Патрик, у меня нет времени объяснять подробно, так что вот тебе краткое резюме. Найли и его прихвостни изнасиловали и пытали мать Ричарда и его брата. За это мы их убьем. Всех.
- А шериф Уилкс и его люди?
- Если Томпсон участвовал в изнасиловании матери Ричарда, то он был не один. Всякий, кто коснулся любого из них, - покойник. Ты понял, Патрик? Покойник.
- Я не могу этого делать.
- Тогда оставайся в машине, - сказала я, - но заткнись на фиг, а то я тебя застрелю.
- Видишь! - сказал он. - Совесть уже не дает тебе покоя.
Я глянула на него, сжавшегося в темном углу.
- Нет, моя совесть меня не беспокоит. Пока что. Потом, быть может. А может, и нет. Но сейчас, сегодня, у меня нет плохого чувства насчет того, что я сделала. Я хотела, чтобы Томпсону было больно. Я хотела наказать его за то, что он сделал. И знаешь что, Патрик? Этого было мало. И всегда будет мало, потому что я, блин, убила его слишком на фиг быстро.
Снова у меня в горле собрался предательский ком. Когда пройдут онемение и злость, мне будет нехорошо. Пока что я должна держаться на адреналине, на ярости. Сегодня ночью - только на них. А завтра посмотрим.
- Не могло не быть другого способа, - сказал Патрик.
- Что-то я не слышала, чтобы ты что-нибудь предлагал.
- Нашему доброму доктору не дает покоя, - вставил Джейсон, - что он ничего не сказал. Никак не пытался нам помешать.
Я оценила это "нам".
- Я его не держал, - сказал Патрик. - Я его пальцем не тронул.
- Тебе только надо было сказать: "Перестаньте, не надо", но ты промолчал. Ты дал нам его кромсать. Ты дал нам его убить и даже не пикнул, - напомнил ему Джейсон. - Твоя совесть не слишком рвалась наружу, пока он был жив.
Патрик надолго замолчал. Мы тряслись по дороге, уходя от ветвей и объезжая выбоины. Была только темнота, золотистый туннель фар и молчание, наполненное гулом мотора. Вряд ли молчание было мне так уж приятно в тот момент, но все же лучше, чем слушать, как Патрик мне рассказывает, какое я чудовище. Я была с ним согласна, отчего слушать становилось еще труднее.
Но тут молчание сменилось звуком, который еще больше испытывал мою выдержку. Патрик плакал. Он прижался к дверце как можно дальше от нас обоих и тихо всхлипывал. Наконец он сказал:
- Вы правы. Я ничего не сделал, и это будет преследовать меня до конца моих дней.
- Не тебя одного, - отозвалась я.
Он уставился на меня из темноты:
- Зачем же ты тогда это сделала?
- Кто-то должен был.
- Никогда не забуду, как ты его кромсала. Такая маленькая девушка... И твое лицо, когда ты его убила. Боже мой, у тебя был такой вид, будто тебя вообще там не было. Зачем ты сама взялась делать это?
- А лучше, если бы это был кто-то из ребят? - спросила я.
- Да.
- Пожалуйста, избавь меня от этого мачизма. Ты так расстроился из-за того, что это сделала девушка?
Патрик засопел:
- Наверное, да. В том смысле, что, может, не смотрелось бы это так ужасно, если бы кто-то другой. Ты такая миниатюрная красоточка... Не тебе бы отрубать людям пальцы.
- Ради бога! - взмолилась я.
- Я в могилу сойду, вспоминая выражение твоего лица.
- Поговори еще, и окажешься там раньше, чем ты думаешь, - пробурчала я.
- Ты что-то сказала? - спросил он.
- Ничего.
Джейсон тихо хмыкнул - вроде как засмеялся. Если бы он только знал, насколько мое замечание было лишено юмора. У меня и без того было хреново на душе, и я меньше всего нуждалась во всхлипывающем Джимми Крикете, указующем, что я пала в пропасть. Монстр не дышал мне в шею: он сидел у меня в голове. Внутри головы, жирный и откормленный. И вот почему я была так уверена, что этот монстр на месте: я не чувствовала себя виноватой. Муторно было потому, что должно было быть плохо - а не было. Какие-то личные границы нельзя переходить. Я думала, что для меня такой границей являются пытки. Оказывается, нет.
Слезы подступили к горлу сильнее, но черт меня побери, если я заплачу. Что сделано, то сделано, и это надо выбросить из головы - или хотя бы запихнуть куда-нибудь подальше, пока не завершим работу - спасем Дэниела и Шарлотту. Если я их не вытащу, все было зря. Я напрасно приобрела себе новые кошмары. Но главное не в этом. Если они погибнут, я не смогу заглянуть в лицо Ричарду. Раньше я злилась на него, сердилась - но не теперь. Конечно, он бы наверняка согласился с Патриком. Но поступил бы очень мудро, если бы не стал мне сегодня читать мораль.
Однако и не только в Ричарде было дело. Я знала весь клан Зееманов. Они были так безупречны, что у меня зубы от них болели. От такой потери семья не оправится никогда. Моя семья не оправилась. Я рассчитывала, что после пыток Шарлотта и Дэниел придут в себя. Считала, что у них хватит сил не сломаться на всю жизнь. И надеялась, что я права. Нет, молилась, что окажусь права.
Томпсон сказал нам, в какой комнате их держат. Позади, поблизости от леса и как можно дальше от дороги. Не слишком удивительно. Может быть, Томпсон мог бы выдать еще какую-то полезную информацию. Может, мне надо было применять меньше пытки и больше угроз. Может, таким образом мы получили бы больше подробностей, и притом быстрее. Может, да, а может, нет. Я новичок в деле допросов под пыткой, и мне не хватает техники, наверное. Можно бы сказать, что техника придет с практикой, но я не собиралась больше этим заниматься. От одного случая мне всю жизнь будут слышаться жалобные крики, но если я еще раз позволю себе такое, меня можно будет сразу закапывать. И без того я не могла избавиться от ощущения врезающегося в пол тесака. Помню, что я не почувствовала, как он прорезает кость, - ощутила лишь, как он входит в пол. Я видела отскакивающие в струях крови пальцы, но почему-то крови было не так много, как следовала бы ожидать.
