Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин
Хотя они знают друг друга в лицо, но пароль звучит для них как приветствие на родном языке. Теперь обер-лейтенант немецкой армии и офицер-чернорубашечник идут рядом.
- У нас очень мало времени, слушайте внимательно и не перебивайте,говорит Генриху его спутник.- По нашим сведениям, где-то в этом районе расположен завод, изготовляющий радиоаппаратуру для самолетов-снарядов. Это и есть новое оружие, о котором так много говорят и пишут в газетах. Ваше задание - разузнать, где завод, и любыми способами добыть чертежи или, как минимум, данные о системе управления и длину радиоволн. Ничего другого мы вам сейчас поручать не будем, учитывая исключительную трудность задания и его значение. Единственное, что вам надо сделать, это обезопасить себя от пули гарибальдийцев. Действуйте по своему разумению, только значительно осторожнее, чем вы это делали в Сен Реми.
- Мне предложено перейти на службу в СС и взять на себя охрану объекта, настолько засекреченного, что даже начальник службы СС не знает, что там изготовляют. Впрочем, я буду нести службу лишь по внешней охране, внутренняя поручена специальной команде эсэсовцев.
Спутник Генриха задумался.
- На предложение не соглашайтесь. Дело в том, что на севере Италии есть еще один завод, изготовляющий детали для летающих снарядов. Но он для нас менее важен, чем тот, о котором я вам сказал. Согласившись на предложение, вы можете связать себя по рукам и ногам. А где находится объект, охрану которого вам предлагают?
Генрих рассказал все, что знал.
- Трудно решить, тот ли это объект, который нас интересует, или не тот. Предложение отклоните и помните за все время у вас не было такого важного задания, как это. А теперь нам пора расстаться. Связь та же. До свиданья. Желаю успеха!
Откозыряв, офицер-чернорубашечник свернул в первый же переулок. Генрих пошел медленнее, обдумывая новое задание.
С чего начать?
То, что в Северной Италии имеются два аналогичных завода, значительно осложняло дело. Сделав ошибку вначале, можно зря потратить много времени на завязывание знакомств, на поиски источника информации. А потом узнать, что завод изготовляет совсем не радиоаппаратуру, а какието другие детали. Нет, такой расточительности допускать нельзя. Надо точно узнать, что изготовляет завод, а потом действовать. Но как это сделать? Миллер, возможно, коечто знает, он явно хитрит. А может, не хитрит, а хочет избавиться от ответственности? Зачем ему рисковать своей головой, если можно подставить чужую? Это совершенно в характере Миллера. А впрочем, не надо предугадывать, пока и руках не будут все факты, которые помогут сделать правильные выводы. А пока у него есть только один бесспорный и проверенный факт: вблизи Кастель ла Фонте расположен засекреченный завод. Очень мало. Лишь отправная точка, от которой можно оттолкнуться.
Теперь надо выяснить, почему Миллер так жаждет избавиться от охраны этого завода? Обязательно познакомиться со Штенгелем. Это два звена одной цепочки.
Днем, улучив свободную минуту, Генрих зашел к Миллеру.
- А я только что вам звонил,- вместо приветствия проговорил начальник службы СС.
- Очевидно, у меня неплохая интуиция, я собрался к нам неожиданно для себя самого. Есть что-либо новое?
- К сожалению, да.
- Почему - к сожалению?
Вместо ответа Миллер протянул листок бумаги.
Это был секретный документ от непосредственного начальства Миллера из штаба корпуса, в котором в категорической форме запрещалось передоверять охрану объекта кому бы то ни было и подчеркивалось, что охрана упомянутого завода крайне важна и возлагается лично на самого Миллера.
- Напрасно вы написали в штаб, ведь я еще не дал своего согласия, а теперь мне очень неловко, выходит я добивался этой должности и получил отказ.
- Слово офицера! Я не называл ни вашей фамилии, ни фамилии Кубиса. А просто ссылался на чрезмерную перегрузку другими делами и просил разрешить этот вопрос принципиально.
- Не понимаю, зачем ответственность за охрану объекта нужно делить между двумя людьми? Пусть за все отвечает этот майор Штенгель, которого я, кстати сказать, ни разу не видел
- Представьте себе, и я тоже! Как-то позвонил ему, предложив повидаться и установить контакт, но он, сославшись на нездоровье, отказался встретиться в ближайшие дни. Пообещал позвонить сам, но не звонил...
- Это просто невежливо.
- Единственный человек, который его видел,- это Эверс. Нет, лгу! Мне говорили, что он несколько раз приезжал к главному врачу по каким-то делам.
- К этому полуитальянцу, полунемцу? Матини, кажется? Не помню, кто мне о нем говорил, но охарактеризовал его как очень интересного человека и прекрасного хирурга. Это верно?
- Хирург он действительно отличный, а вот что касается других качеств... Если человек сторонится нас, работников гестапо, так у нас есть все основания им заинтересоваться. Я непременно установлю за ним наблюдение. Кстати, когда вы познакомитесь с этим Матини, не откажите мне в большой услуге дать подробную и объективную характеристику этого типа.
- Боюсь, что это будет не скоро, я пока не прибегаю к услугам врачей. Разве подстрелят партизаны? Что это мы так долго разговариваем об этом Матини?
- Верно, как будто нет у меня других хлопот! Один этот завод...
- Теперь, когда вопрос об его охране окончательно решен и у вас нет причин скрывать, скажите мне, Ганс, почему вам так хотелось избавиться от ответственности за этот объект?
- Понимаете в чем дело: поручая мне внешнюю охрану, меня предупредили, что я должен принять все меры к ее усилению, - дело в том, что перед нашим приездом сюда на заводе была найдена коммунистическая листовка. Охрана, как видите, такая, что и мышь в щелочку не проскользнет. Но кто пронес листовку? Какой вывод может сделать человек, логически мыслящий? А такой, как сделал я: если чтолибо попало на завод, то тем же самым путем можно что-то передать и с завода! И это "что-то" может оказаться именно той тайной, которую так строго охраняют. И отвечать за это придется Миллеру.
- И вы, мой близкий друг, решили подложить мне такую свинью, уговорить взяться за охрану завода?
- Не забывайте, Генрих, что этот объект находится под личным наблюдением генерал-майора Бертгольда. С вас бы не спросили так строго, как с меня.
- Откуда вы знаете, что он под наблюдением отца?
- Рапорт об усилении внешней охраны должен быть подан в два адреса корпусному начальству и в отдел, которым руководит Бертгольд.
- Отец бы и к вам был снисходителен. Ведь вы оказали ему услугу.
- Он вам сказал?- Миллер как-то странно взглянул на Генриха.
- Я узнал от Лорхен. Именно сегодня я получил письмо, в котором есть строчки, касающиеся непосредственно вас.
Генрих вынул письмо, нашел нужное место и равнодушным голосом прочел:
"Передай герру Миллеру привет".
Миллер довольно улыбнулся.
- Вы догадываетесь, почему вам передает привет моя будущая жена?
- Ну, конечно. А вы?
- Было бы странно, если б Лора имела тайны от жениха, - уверенно ответил Генрих.
- О, как я рад, что вы так это восприняли... А согласитесь, чистая работа! Ведь, кроме меня и шофера - его пришлось отправить на Восточный фронт, - никто до сих пор даже не догадывается. Кроме Бертгольда, конечно.
Генрих почувствовал, как внутри у него все похолодело.
- Вы мастер на такие дела, хотя я и не пойму, как вам удалось все организовать?
- С того времени как генерал-майор прислал мне письмо и предложил убрать мадемуазель Монику, не арестовывая ее, я не спускал с нее глаз. Мадемуазель часто ездила на велосипеде!
- И что же? - едва сдерживаясь, спросил Генрих.
- Я даже не ожидал, что все произойдет так просто и легко. В тот день, когда вы уехали в Париж, мадемуазель тоже собралась куда-то - к велосипеду была привязана большая сумка с ее вещами. Как только мне доложили, что она отъехала от гостиницы, я мигом бросился следом за ней... у меня всегда для таких дел стоит наготове грузовик во дворе. Теперь, когда все прошло и вы можете благоразумно взглянуть на вещи, согласитесь - я спас вас от серьезной опасности. Если б арестовали эту партизанку, тень непременно легла бы и на ваше имя.
Генрих молчал, стиснув зубы, не в силах вздохнуть.
Вот оно, страшное испытание! Настоящее испытание его воли, силы! Хоть бы вошел кто нибудь и отвлек внимание Миллера. Только миг передышки, чтобы овладеть собой.
Словно в ответ на его немую мольбу, зазвонил телефон, Миллер взял трубку.
- "Монах" слушает! Да, он здесь сейчас позову.
Генрих схватил протянутую трубку и не сразу понял, о каком дяде идет речь, почему к нему обращается какой-то жених, почему он называет его юношей. Но знакомый голос Лютца вернул его к действительности.
- Говоришь, немедленно вызывает "дядя"? Сейчас буду... Нет, нет, без задержки... уже иду!
Бросив трубку, Генрих быстро пошел к двери, но, пересилив себя, на секунду остановился у порога.
