Александр Горохов - Забытые на обочине
- Ну, а если я не послушаюсь? Ты что, собираешся убивать Петьку, придурок?!
- Ну, уж ты хватила через край, сестрица! - неприятно засмеялся Заваров. - Если начнешь брыкаться, то ты Петюху не увидишь многие и многие годы. В этом я тебе клянусь. Он будет жив-здоров, но встретишь ты уже взрослого человека.
Алла понимала, что возмущаться, упрашивать этого озверевшего человека - занятие глупейшее до бессмысленности. Она лихорадочно перебирала в уме какие-нибудь контр-ходы, пока не выпалила.
- Виктор, только что звонил Кириянов и у него достаточно важная для тебя информация.
Он ответил без паузы.
- Более никакая иноформация Кириянова меня не интересует. Ну, мы договорились?
- Да. - ответила Алла и положила трубку. Она уже знала, что говорит быть может не столько с чужим человеком, сколько с личностью категорически ей незнакомой. Личностью способной на самые непрогнозируемые и неожиданные поступки. Брат был на пороге победы, на пороге своего успеха, которого ждал, быть может, многие годы. В этом сомнений не было - его победа, это конечно же немерянные деньги и власть с авторитетом в том мире, к которому он был приспособлен. И ради этого он пойдет на все. Надо будет - убьет и Петьку и её.
Собственно говоря, невесело подумала Алла, библейский Авель не ожидал смерти от руки родного брата Каина. А перешагнуть через родную кровь дело, в исторической перспективе, не столь уж сложное.
Она уселась к камину и попробовал хотя бы прикинуть общую модель ситуации, в которой оказались все действующие лица. По прикидке получалось, что Виктор в паре с Геннадием Нестеровым пытались то ли шантажировать, то ли запугать, то ли отомстить за что-то такой опасной личности, как Шаратаров. Скорее всего, инструментом для осуществления своей идеи они избрали Кириянова. Именно через него предполагалась попытка надавить на Большого Мафиози, как определила Шаратарова Алла. Но с какого бока к этой операции прижималась фигура простодушного Григория Нестерова, представить себе было попросту невозможно. Оставалось лишь предполагать, что он - Гриша Нестеров - лишь крайне малостоящая пешка в этой Большой Игре, при очень Высоких Ставках. И в таком случае получался закономерный вывод, что жизнь самого Григория оценивалась не дороже стертой копейки.
Все это были лишь предположения ничем не подтвержденные и Алла поняла, что за недостатком информации и по причине своей неопытности в такого рода делах - одной ей с проблемой не управиться.
Помощи, казалось, ждать было неоткуда и Алла уже начала было искать выхода в попытках обращения в круги официальные, но тут же поняла, что такой ход и того опасней. Почти сразу она вспомнила кудлатого и носатого парня в очках, который несколько дней назад приезжал, чтоб поискать Гришу.
Алла нашла визитную карточку и убедилась что человека этого зовут Михаилом Фридманом и, судя по телефону, проживает он в Москве, руководит клип-студией. Правильно - кроме того, совсем недавно она видела его на шумной презентации сексуального романа.
Алла набрала на телефонном аппарате код Москвы и номер отпечатанный на визитке. С третьего гудка в трубке прозвучало.
- Клип-Арт-студия "Ориент"!
- Михаил? - она сразу узнала его по голосу. - Это говорит из Степановска Алла Заварова!
- А как же! Помню, мадам! Прекрасно помню! - бодро и, как показалось Алле, несколько пьяно прозвучало в ответ. - А не обьявился ли Гришенька Нестеров?
- Нет. - оборвала она. - Я думаю, что ему грозит беда. И будет очень неплохо, если вы срочнейшим порядком приедете сюда, ко мне. Как можно быстрей.
Последовала пауза, после которой ответ прозвучал четко и трезво.
- Лечу. Буду. В течение часа.
- Жду. - она уже опускала трубку, когда услышала в ней истошный крик.
- Стоп! Стоп, мадам!
- Что такое?
- Простите, это не привет с первым апреля?!
- Ни в коем случае. Я теперь знаю вас много лучше. Вы - член ООС!
- Правильно. Я выезжаю.
глава 10. Отметка 23 метра.
Гришу избили очень больно и очень умело. Болело все тело, лицо распухло, он почти ничего не видел, однако, мог не только двигаться, но и работать. Впрочем основную, забойную работу в тоннеле проводила уже пара охраников, которые уже не маскировались. Судьбы рабов была решена окончательно. Грише и Рогожину досталось лишь отгружать породу вдоль штрека до места сброса. Вывозить её полностью и куда-то сваливать уже не требовалось, дело явно шло к концу. Под ногами, на дне тоннеля скопились лужи. Судя по всему, наверху обильно таял снег и вода проникала сюда где каплямя, а порой и ручейками. Кровля порой потрескивала над головой, что бодрости не прибавяло. Все это не слишком надежное сооружение, хотя и создавалось под руководством Бригадира явно профессионально, но к долгому пользованию явно не предназначалось.
Колченогий бригадир теперь практически из забоя не вылезал и параллельно основному освещению протянули ещё одну - красную лампочку. Иногда она начинала настороженно мигать и тогда работы прекращались. Гриша понял, что мигание - это сигнал тревоги. Следовательно, их могли где-то услышать или заметить. Надо понимать, что наверху кто-то держал под контролем все действия в тоннеле, чтоб они не были обнаружены в последней, завершающей фазе работы.
То, что дело вошло в завершающую стадию подтверждалось и тем, что кормить Гришу с Рогожиным стали очень скверно. Водочку выдавали, но ни о какой переписке уже не было и речи - этот обман сработал и нужды в нем более не было. Зато вместо всяких соблазнов и обещаний, беспрестанно пинали ногами, били дубинкам и подгоняли, словно упряжных скотов. Озверел даже Бригадир - вместо разговоров тыкал в лицо стальными шипами тяжелого кастета.
А для глухонемого Рогожина всё происходящее было, словно с гуся вода! Он послушно таскал корыто с породой, мычал-напевал, по обыкновению, сьедал все, что подавали, прекрасно спал, заливаясь храпом и признаков недовольства не подавал. Может не мог их выразить по причине физической, а скорее и не хотел. О политагитаторе Маслакове ничего не было известно, вряд ли остался в живых сука Климов и наверняка уже закопали мертвого Ложкина.
Но странное дело - чем более это рабское положение становилось явно безнадежным, тем ожесточенней зрела в душе Гриши убежденность, что эдак запросто, словно барана его на место бойни не приведут. И здесь, в этом тоннеле, его закопать никому не удастся. Обнаружив в себе такое свойство собственной натуры, Гриша сообразил, что он из тех, кто под гнетом несчастий не ломается, а долго и упруго прогибается, чтоб в критический момент разогнуться и вновь встать прямо, с поднятой головой.
Он вновь принялся прикидывать, как вырваться из заточения и рабства. Колодец, который они пробили наверх, для побега на свободу, - уже закрыли тяжелым деревянным щитом и подперли двумя стойками. Следовало понимать, что яму сверху закопали. И закопали наверное основательно. Гриша, волоча корыто с грунтом мимо этого места гибели Ложкина, несколько раз подергал стойки они стояли хлипко и выбить их, в случае чего, казалось несложным. Но другое дело, что при этом сверху рухнет гора земли, которая перегородит весь тоннель. Гриша все же решил, что если очередной побег и не удастся осуществить, то хоть отчаянную попутку подготовки к нему провести надо. Он прикинул, что если все же выдернуть стойки, подпирающие крышку колодца, то быть может какой-то шанс к побегу и появится. Но придется учитывать собак наверху...
Понимая, что все его действия продиктованы лишь безнадежным отчаянием, Гриша тем не менее, улучив момент, нашел длинный, метров на семь обрывок электропровода и, когда оказался в тоннеле один - обмотал им торцевые концы обеих стоек, подпирающих крышку колодцы. Провода он вытянул в сторону выхода из тоннеля и прикопал. Теперь, если бы удалось как следует дернуть за концы этих тяг, то стойки выпадут, крышка упадет, вывалится земля и - быть может, откроется ход наружу. Навстречу собакам и охране. Но это все же лучше, чем покорно дожидаться разрешения всех проблем в этом темном тоннеле, который мог сыграть роль могилы. И сыграет почти наверняка. Потому что куда бы не копали этот тонель - в подвалы Госбанка, к сокровищам Наполеона или даже под мавзолей Ленина - свидетелей такой работы в живых не оставляют.
Нервно замигала красная лампа и не погасла - сигнал тревоги. Гриша бросил корыто на полпути и вернулся к забою. Там стояли в полный рост (высоту тоннеля здесь увеличили) Бригадир и двое полуголых охранников с лопатами. В тусклом свете лампы было видно, что тоннель, расширившись воронкой - уперся в кирпичную стену. Бригадир обернулся при появлении Гриши и прошипел.
- Тихо, скотина! Пикнешь - пришибу!
Гриша застыл. В руках у Бригадира блеснул тонкий и длинный стальной штырь, который он сильно вогнал в шов кирпичной кладки. Через минуту произнес шопотом.
- Расчет точный. Мы выше фундамента. Кладка в один кирпич. Хороший удар и проломим. Обойдемся без домкрата.
