Александр Горохов - Забытые на обочине
Обзор книги Александр Горохов - Забытые на обочине
Горохов Александр
Забытые на обочине
Александр ГОРОХОВ
Забытые на обочине
роман
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВСЕГДА БЬЮТ ТОЛЬКО СЛАБЫХ
глава 1. Ярославль. Декабрь 1998 года.
Интересная блондинка средних лет спросила грубо.
- Коллеги, надеюсь, что я сижу здесь не для украшения интерьера? Быть может, мне тоже можно проквакать свое мнение?!
Она дерзила с той нарочитой и капризной требовательностью, которую всегда используют женщины, оказавшись одиночкой в кругу мужчин.
- Конечно, конечно, Дора Сергеевна! Мы с нетерпением ждем вашего мнения! - всполошились члены Комисси. - Мы рады вас выслушать! Вы просто обязаны выступить!
Их было около дюжины, солидных, хорошо одетых мужчин. Самому молодому - не меньше сорока лет.
Дора Сергеевна слегка смягчила тон.
- Я не понимаю вас, коллеги. Мальчишка лишен свободы около десяти лет! Армия, госпиталь, отделения психиатрии в больницах чуть не по всему СССР ещё в доисторические времена!... Господи, да теперь он уже и не мальчишка! А тридцатилетний мужчина! В пустую прошла вся молодая жизнь! В любом обществе, кроме российского, его бы давно выпустили!
Председатель комисси, сухощавого вида аскет с холодными глазами, сказал укоризненно.
- Дора Сергеевна, учитывайте, пожалуйста, что мы решаем вопрос не только психического здоровья пациента и его личного будущего. Мы рассматриваем вероятность рецедива болезни - опасного для общества. Для каждого из нас, собственно говоря.
- Для этого, полагаю, мы должны поверить в первую очередь лечащему врачу! Явно безвредный человек сидит, практически, в заключении! - не сдавалась Дора Сергеевна, но её перебил сосед - мужчина лысый и брюзгливый.
- Говорить о "безвредности", я бы не рискнул. Это вы, простите, передергиваете. На нем дезертирство, убийство сослуживца десять лет назад, а потом, через пять лет, уже здесь, в нашей психиатрии, он задушил своего соседа по палате! И без того полумертвого старика.
- Николай Иванович, это все было давно! - настойчиво возразила Дора Сергеевна. - Тем более, что настоящего следствия, как я понимаю, по его проступкам не проводили. И даже если так, то он уже понес наказание и отсидел положенные сроки.
Однако Николай Иванович тоже умел отстаивать свое мнение и ответил неприязненно.
- Вопрос не в том, давно или недавно наш клент совершал преступления. Я позволю себе напомнить, как полтора года назад мы выпустили такого же "безвредного", а он буквально через месяц зарубил топором своего родного батюшку!
- По пьянке! - обиженно прервал Николая Ивановича грузный мужчина, сидевший напротив. - Его психическое состояние тут было не при чем! Элементарная "бытовуха", за что он сейчас и осужден. Так что мы за это не отвечаем.
- Прекрасно! - подхватид Николай Иванович и попытался язвительно засмеяться. - В чудесном обществе мы живем! Никто ни за что не отвечает! Суд присяжных, двенадцать полуграмотных баранов, по глупости и необразованности своей оправдывает убийцу и тот через год-другой вырезает целую семью! Никто не отвечает! Комиссия, подобная нашей, выпускает на свободу, простите, - психа! Тот хорошим топориком рубит человек пять за один вздох, и опять - никто не отвечает! Так чего тогда ждать?!
Кто-то пробурчал с дальнего конца стола.
- Такая практика существует во всем мире...
- Ага! Вот и будем равняться на общую практику! Догоним и перегоним Америку, где недавно в школе парочка оболтусов перестреляла из ружья дюжину своих одноклассников! Но когда мы делаем такие глупости, коллеги, то каждый в душе полагает - со мной лично, такого, извините, дерьма не случиться! Пронесет меня мимом психа! На соседа нападет, в худшем случае.
Председатель спросил сухо.
- К чему ваше выступление, Николай Иванович? Конкретно?
- Сам не знаю! - рявкнуд Николай Иванвич. - Я хочу отделить преступление от наказания, если уж на то пошло. Хотя и это глупо сказано. Я хочу чтоб всем было хорошо.
- Отлично - кивнул Председатель, не обращая внимания на общие легкие смешки. - Пусть подымут руки те, кто хочет, чтоб всем нам у нас, в России, было плохо? Есть такие?
Вопрос был не столько расчитан на юмор, сколько на то, чтоб снять тягостное впечатление от выступления Николая Ивановича. Первым это понял он сам и проворчал, уже без напора.
- Так что, если быть конкретным, хотя бы в фантастическом варианте, справедливо было бы так... Тот кто сегодня готов подписать освобождение нашего пацинта, пусть подпишет и соответствующий документ личной ответственности!
Поняли плохо, хотя глупцов здесь не было. Председатель уточнил:
- Какой документ, Иван Николаевич?
- Простой! - пробурчал, понимая несуразицу своих слов Иван Николаевич. - Если данный клиент, простите, - пациент совершит тяжкое престепление, то я сажусь вместе с ним за решотку! На срок определяемый нам судом! Вот так было бы по справедливости.
Дора Сергеевна, почувствовав общую поддержку, осмелела окончательно:
- Это нонсен. А мне опять не дают договорить. Лечащий врач утверждает, что ныне наш пациент безопасен! А мы, позвольте надеяться, не карательные органы, а врачи, простите за выражение!
В кабинете засмеялись, Председатель комиссии скупо улыбнулся:
- Уважим мнение дамы, господа. В конце концов, точка зрения лечащего врача для нас решающее. Марк Семенович, прошу вас ещё раз...
Невысокий, сутулый мужчина с черно-серебристой шевелюрой, которая делала его похожим одновременно как на Карла Маркса, так и на Христа, заговорил ровно:
- В нашем диспансере мы наблюдаем Григория Нестерова пять лет... Всего на излечение пациент находится, уважаемая коллега права, - с января 1989 года, то есть без малого десять лет. Вы знакомы с историей болезни. Всё было. Впадал в глубокое депрессивное состояние, астения, неадекватность. Последнии четыре с лишним года я определяю его состояние стабильно-уравновешенным. Вяло текущая шизофрения.
Дора Сергеевна воскликнула с преувеличенным пафосом.
- О чем мы тогда ещё рассуждаем, коллеги?!
Сосед её тут же возразил.
- Конечно - о чем? За диагнозом вялотекущей шизофринией сейчас кто только не прячется! От серийных убийц и маньяков до депутатов Госдумы! Наш пациент убил одного человека, а через несколько лет придушил в палате другого! Вяло текущая шизофрения!... Надо его ещё хотя бы годик-другой понаблюдать.
Но с Дорой Сергеевной так просто было не справиться, когда она "заводилась", она парировала резко:
- Если он и убил, то уже отбыл срок наказания! К тому же, речь идет о службе в армии. В период афганской войны! Они же все оттуда вернулись ненормальными!
Профессиональные споры, быть может, вновь вспыхнули, но комиссия провела в дискуссиях уже два часа, и Председатель оборвал:
- Коллеги, мы повторяемся. Марк Семенович Лурье как лечащий врач высказал свое мнение. Попробуем вынести свой вердикт...
За два часа работы никто из членов комиссии не сказал о главном - все психиатрические учрежденияв России на сегодняшний день были катастрофически переполнены так же, как тюрьмы и лагеря! И если для уголовников искали возможность осторожных, частичных амнистий, то душевно больных старались выпускать при малейшей надежде на их выздоровление. Амнистировали - мелких хулиганов, преступников по неосторожности и фигурантов для общества малоопасных. Больных выпускали по такой же схеме. От уголовников ждали, что они исправяться, а касательно больных - верили, что опасные рецедивы не повторятся.
Председатель сделал паузу, чтоб подчеркнуть серьезность момента.
- Я согласен с Дорой Сергеевной. Марк Семенович заверяет нас, что Григорий Нестеров не представляет из себя опасности для общества. Мы не вправе не доверять мнению уважаемого коллеги. Я позволю себе не ставить вопрос на голосование, большинство уже поддержало положительное решение вопроса. Категорические возражения у кого-нибудь есть?
Категорических - не было. Николай Иванович угрюмо смотрел в стол, но пара мужчин недовольно заерзали на стульях, обозначив тем самым свое отрицательное отнощение к общему мнению - однако голоса не подали из чувства корпоративного братства. Председатель сделал резюме:
- Я рад нашей согласованности, коллеги. Марк Семенович, будьте милостивы и подготовьте официальные документы для представления во власть придержащие инстанции. Мы предлагаем освободить парня от пребывания в стационаре.
Потом ещё четверть часа ушло на обсуждение психического состояния убийцы, зарезавшего два года назад собственного ребенка вместе женой и, по постановлению суда, отправленного на излечение. Никаких намеков на исправление его разума не было: пусть сидит в "психушке". Хотя, по мнению многих, истинное место его было - в тюрьме, а ещё того лучше, на висилице.
На этом заседании комиссии закончилось и Лурье вместе с Дорой Сергеевной спустился по лестнице в фойе, где он сказал.