Наталья Солнцева - Золотые нити
– Для рая, пожалуй, темновато. Как мы сюда попали?
Она недоуменно молчала.
– Разве ты не помнишь?
– Нет.
Даже короткая беседа отнимала у него слишком много сил.
– Когда дым заполнил все, мы уже были почти у двери в святилище. Пока ты дрался, я нашла вход и открыла его. В дыму ничего не было видно, и мы успели вовремя.
– Я сам вошел?
– Да.
Тинния снова удивилась.
– Дьявол, я ничего не помню!
– Это не важно. Главное – мы живы, и в безопасности. Твои раны глубоки, но не опасны для жизни, и кости не задеты. Я остановила кровь. Нам нужно подождать некоторое время, и идти.
– Ты тоже умеешь останавливать кровь без повязок?
Она улыбнулась в темноте, и он почувствовал ее улыбку.
– Где мой меч?
– Вот.
Она вложила ему в руку рукоятку меча, мокрую и скользкую от крови.
Рыцарь Сиург тяжело приподнялся и сел, опершись о сырую земляную стену туннеля. Несколько мокрых комков скатились вниз.
– Здесь есть кремни и факелы. Я постараюсь их найти. Ты сможешь зажечь огонь?
– Надеюсь, у меня это получится.
Силы медленно возвращались в его избитое и тяжело израненное тело. С трудом подняв руку, он проверил, на месте ли медальон. Черт, в угаре боя он напрочь забыл о нем! С усилием согнув замерзшие пальцы, он почувствовал в ладони тепло золотого многоугольника, сжал чуть сильнее…
Откуда-то изнутри появилось приятно-серебристое облако, окутало тело, впитываясь в обессиленные мышцы, сухожилия и кости, обволакивая внутренние органы и насквозь проникая в них. Сознание его отключилось, и рука бессильно разжалась…
Тиннии пришлось самой разжигать огонь. Колеблющийся свет факела отразился от медальона на широкой груди рыцаря. Он снова потерял сознание. Но это уже не пугало. Краски жизни возвращались на его лицо, дыхание становилось ровным, а пульс наполненным. С ним будет все в порядке. Когда они доберутся до лесного домика, дорогу к которому знали только она и дядя, раны можно будет обмыть и перевязать, сменить одежду, поесть и отдохнуть. Там их никто не найдет.
Она не сомневалась, что дом, из которого приходится бежать, выгорел дотла. Скорее всего, решат, что все, кто не успел выбраться, сгорели. Те люди, что преследовали их, все погибли. Никто не смог найти дорогу из лабиринта коридоров – даже воины, оставшиеся в большой зале.
Еще одна страница жизни закрыта навсегда. Таинственный дом, вызывавший жгучий интерес и страх у местных жителей, исчез. Он выполнил свое предназначение, став местом встречи. Точкой перекрестья миров. Слиянием временных потоков. Сердцем розы…
ГЛАВА 39
Через меня проникнешь в дивный сад,
Дарящий ранам сердца исцеленье;
Через меня придешь к ключу услад,
Где юный май цветет…
Тинния с удивлением взглянула на израненного рыцаря, – что это ему взбрело в голову?
– Тебе нравится? – Он улыбался… и читал стихи. Потом спросил:
– Я видел среди твоих книг трактат Боэция[52] «Об утешении философией». Теперь нам как нельзя кстати придутся некоторые идеи оттуда.
Рыцарь Сиург смеялся, кривясь от боли. Он с трудом вдыхал воздух подземелья, но видно было, что жизнь возвращается к нему с каждым вдохом.
– Жаль, что книги сгорели. – Тинния сидела, обняв руками колени и положив на них голову. Рядом лежал арбалет, поблескивая бирюзой и эмалями в свете одного-единственного факела. – Придется побыть тут немного, пока наверху все окончательно убедятся, что в живых никого не осталось. И вообще ничего не осталось, кроме головешек. Человек-тень не скоро снова отыщет наш след.
Рыцарь Сиург привстал, напряженно всматриваясь в лицо женщины, пытаясь поймать ее взгляд, прочитать в нем ответы на свои вопросы.
– Ты знала об этом?
– О чем?
Она продолжала сидеть, в окружающей их темноте искры от факела слетали, словно звезды с ночного неба.
– О человеке в плаще.
– Конечно. Я всегда знала о нем.
– Что ему нужно?
Прежде, чем вопрос был задан, молодой человек понял, что ответ ему известен. Он подумал еще немного.
– Почему эти люди, которых мы никогда не видели, хотели убить нас? Почему они согласились это сделать?
Женщина вздохнула.
– Что вообще происходит с людьми? Они мечутся в силках своих собственных заблуждений, как раненные звери. Такое впечатление, что они слепы и глухи.
– Древние знания исчезают, тонут во мраке предрассудков и невежества. Кто-то поставил ложные указательные знаки, и человечество послушно свернуло не в ту сторону…Связь с прошлым ослабела настолько, что ее почти не существует, она разорвана. Истинная природа вещей так и осталась неведома…
Рыцарь Святого Грааля вытер от крови клинок своего меча, и тот засиял в полутьме уходящего вдаль коридора, где тьма сгущалась, и где тонули последние звуки… Синий камень грозно сверкнул и погас, голубыми отсветами рассыпавшись во мраке.
– Бедняги, они не понимают, что нельзя стать свободным, находясь на какой-то одной стороне. Когда ты только на одной стороне, ты не свободен. Быть над ситуацией – вот что дает свободу!
– Тогда, благородный рыцарь, ты потеряешь возможность плыть по реке и чувствовать прохладу прозрачных струй, ловить блестящих рыбок и поджаривать их на углях, а потом наслаждаться их вкусом, терпко-сладким и душистым. Ты будешь только смотреть на вино жизни, тогда как пить его будут другие.
– И я никогда не смогу поцеловать тебя. Я не хотел бы такой свободы!
Он обнял Тиннию за плечи здоровой рукой, – вторая, раненая, свисала вдоль тела, и он едва мог пошевелить ею.
– Я знаю все о свободе и о том, как достигать ее. И я сознательно выбираю игру жизни, полную опасностей, риска, страсти, силы и любви. Я готов платить любую цену. Но я делаю это, зная, что я делаю. Я срываю белоснежный цветок с куста, полного ядовитых шипов, потому что хочу вдохнуть его аромат… Я ставлю на эту карту все, и никогда не окажусь в проигрыше. Пока начнет действовать яд, я успею насладиться нежностью лепестков и свежестью росы. Если цена будет слишком высока, что ж! – я все равно заплачу ее, сознавая, что завтра наступит новый рассвет, и расцветут новые цветы. И я опять буду доставать их между ядовитых шипов…
– Зачем?
Она подняла свои удлиненные глаза, в которых сквозило лукавство.
– Чтобы подарить тебе!
Пока Людмилочка с Владом решали, как устроить детей в загородном доме, сколько купить продуктов, какие взять вещи, – Тина начала просматривать бумаги, а Сиур звонить и наводить справки по интересующим его вопросам.
Все оказалось так, как он и думал: по поводу смерти вдовы никаких действий никто не предпринимал. Естественная смерть – наименее хлопотно для всех. В доме практически ничего не пропало, все ценные вещи на месте, родственники пока не объявились, возраст умершей и состояние ее здоровья позволяют согласиться, что смерть наступила от остановки сердца, вызванной давней болезнью.
Фотографию сбитого джипом мужчины Алеша обещал доставить завтра к утру, но Сиур почти не сомневался, что убитый – киллер, застреливший Сташкова. Который вовсе и не Сташков, как показалось Владу после разговора с тещей банковского клерка и, по совместительству, племянника убитого антиквара. Головоломка стала обрастать новыми деталями, одни из которых кое-что объясняли, другие еще больше запутывали все дело.
– Я уверена, что арбалет – это знак одному из нас. Может быть, мне. Альберт Михайлович неспроста отнес его в подвал и оставил там. Что-то он хотел этим сказать, указать на что-то. Мы, видимо, не понимаем. Ход мыслей не тот.
Тина осторожно разворачивала пожелтевшие истрепанные странички, просматривала, откладывала в сторону.
– Есть что-то интересное?
Сиур отложил телефон, и обдумывал ситуацию. Ничего ценного в голову не приходило.
– Да нет пока. Отрывки какого-то любительского спектакля, переписанные от руки. Наверное, ставили дома, для друзей. Раньше так проводили время. Что-то из античных сюжетов.
Сиур молча кивнул головой, продолжая размышлять. Странная смесь событий вызывала чувство смутного воспоминания – “уже было” – как будто бы из глубин неведомого тянулись неясные нити, переплетались, свивались и развивались, то уплотняясь, то истаивая, образовывая причудливо изменяющийся узор, краски которого, вспыхивая и потухая, завораживали и очаровывали – подобно колдовскому наваждению, от которого хочется и невозможно оторваться.
