Анатолий Безуглов - Прокурор
Подъехали к облпрокуратуре. Захар Петрович первым делом бросился к Авдееву. Но его кабинет был заперт. Секретарь Зарубина сказала, что Владимир Харитонович в командировке и его не будет до конца рабочего дня.
— Степан Герасимович сможет меня принять? — спросил Измайлов.
— Прямо сейчас? — несколько удивилась секретарь.
— Да, прямо сейчас, — настойчиво повторил Захар Петрович.
Секретарь зашла к прокурору области и скоро вернулась.
— Заходите, — кивнула она на дверь.
Зарубин сидел над какими-то бумагами. При виде Измайлова отложил ручку, сдержанно поздоровался и предложил сесть.
Волнуясь, сбиваясь и путаясь, Захар Петрович стал рассказывать о том, что отыскался наконец один из попутчиков той его злополучной поездки.
— Спокойнее, пожалуйста, — сказал Степан Герасимович, внимательно слушая его рассказ.
Постепенно Измайлов успокоился, перешел к делу Зубцова и к тому, каким образом опознал Козолупа. Показал и журнал, взятый у Гранской.
— Вы осуществляете надзор за делом Зубцова? — спросил Зарубин.
— Да.
Облпрокурор некоторое время молчал, что-то обдумывая, а затем сказал:
— Теперь вам придется устраниться. И, прошу вас, ничего не предпринимайте…
Назад, в Зорянск, мчались как угорелые. Захар Петрович хотел успеть на заседание исполкома горсовета.
А из головы не шел разговор с областным прокурором. Его отстранение от надзора за делом Зубцова было естественно. Он и сам бы так поступил. Козолуп, может статься, оказался в том поезде и в том самом купе, в котором ехал Захар Петрович, вовсе не случайно.
А встреча с Мариной?
То, что она действительно возвращалась в Рдянск от больной свекрови, было правдой. Это Измайлов узнал точно.
Если Козолуп выдал тогда себя за другого, назвавшись Альбертом Ростиславовичем, то Марина была подлинной. Реальной!
На заседание исполкома Измайлов успел к самому концу. Он вошел в кабинет Чибисова, стараясь не шуметь, сел за стол.
— И последний вопрос, — провозгласил председатель горисполкома. — Как вы знаете, началась массовая уборка овощей. Урожай нынче хороший. Надо помочь работникам овощных баз. Здесь присутствуют руководители предприятий. Предлагаем в ближайшую неделю послать по тридцать человек на базу. Согласно розданному списку.
Слова Алексея Фомича вызвали ропот присутствующих.
— Когда же это кончится? — поднялся директор керамического завода Терехов.
— Правильно, — поддержал его кто-то.
— Сколько можно? — раздался еще чей-то голос.
— Товарищи, товарищи, — поднял руку Чибисов. — Так ведь для самих себя будут стараться. Чем больше будет заготовлено на зиму овощей, засолено…
— Алексей Фомич, — перебил его Терехов, — я же не прошу присылать работников базы ко мне на завод помогать выпускать изделия.
— Совершенно верно! — снова раздался голос с места. — Привыкли чужими руками!..
Чибисов не успел ничего ответить, потому что Терехов предложил по этому поводу высказаться Захару Петровичу — какие есть на этот счет указания в законодательстве.
Измайлов знал: всегда, когда заходила речь о подобных поборах рабочей силы с предприятий, возникали споры. Это было и в прошлом году, и в позапрошлом. Он был готов к ним.
— Я считаю, принимать такое решение не следует, — сказал Захар Петрович, видя, что все взоры устремлены на него. — Это противоречило бы постановлению ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС от 13 декабря 1979 года «О дальнейшем укреплении трудовой дисциплины и сокращении текучести кадров в народном хозяйстве». Я уже цитировал его как-то. В нем сказано, что нельзя допускать необоснованного привлечения рабочих и служащих на разного рода сельскохозяйственные, строительные, заготовительные и другие работы.
Его слова были встречены с одобрением. Чибисов, однако, сказал, что вопрос об овощной базе надо отложить: посчитаем, мол, что исполком недостаточно подготовился и так далее. И закрыл совещание.
Все разошлись. Измайлов остался. Было дело к председателю.
Чибисов не скрывал досады, что прокурор способствовал провалу решения.
— Нет чтобы поддержать, — бросил он с упреком Захару Петровичу. Помочь обосновать…
— В обход постановления? — отпарировал Измайлов и, чтобы больше не касаться этого вопроса, перешел к своей просьбе: — Как вы знаете, Алексей Фомич, у меня новый заместитель. Ермаков. Живет в гостинице. Семья в Лосиноглебске. Я писал вам…
— Квартиру? — усмехнулся Чибисов.
— Да. У Геннадия Сергеевича четверо детей.
— Ух ты! Такой молодой, когда же он успел?
— Два раза по двойне, — сказал с улыбкой Захар Петрович. — Между прочим, приветствовать надо. Учитывая, что в городе падает рождаемость…
Измайлов вдруг почувствовал, что в его тоне звучат просительные, заискивающие нотки.
— Шесть человек! — покачал головой председатель горисполкома. Меньше, чем трехкомнатной, не обойдешься…
— Совершенно верно, — подтвердил прокурор.
Чибисов нахмурился.
— Покажите мне такой закон, чтобы давать вашему работнику квартиру вне очереди! — неожиданно сказал он.
— Ну, в виде исключения, — проговорил Захар Петрович не очень уверенно, потому что такого закона он действительно не мог привести.
— Сколько таких! — вздохнул председатель. — Тот ветеран, тот больной, тот молодой специалист…
— Сами посудите, не может же Ермаков жить в гостинице, — более твердо сказал прокурор.
— Рад бы помочь, но — увы! — развел Чибисов руками. — В этом году не получится. Да и в первом полугодии следующего ничего не предвидится. Вы сами знаете, что самая ближайшая сдача дома — в третьем вартале будущего года.
— Ну, может, кто выедет? — спросил Измайлов.
— А это, Захар Петрович, трудно сказать. Кому когда вздумается съехать с квартиры, нам неизвестно.
— Что же делать? — растерянно произнес прокурор. — Посоветуйте, Алексей Фомич.
— Эх, Захар Петрович, умели бы вы ладить с людьми… — Чибисов выжидательно посмотрел на Измайлова и многозначительно заметил: — На машиностроительном сдают девятиэтажку. Район хороший… — Он замолчал.
— Ну и что?
— Если бы вы обратились к Глебу Артемьевичу… Пошли бы ему кое в чем навстречу… Самсонов ценит добрые отношения…
Обращаться к директору завода в обмен на какие-то (хотя Измайлов отлично знал, какие именно) уступки прокурор не пожелал. И ушел от председателя горисполкома с нехорошим осадком в душе. Он, прокурор города, который формально, юридически является независимым, фактически связан многими незримыми путами…
* * *На следующий день Гранскую вызвали в прокуратуру области со всеми материалами по делу Зубцова. Измайлов не мог объяснить почему. Он лишь сказал, что отстранен от надзора за этим делом.
«Еще одна загадка, — размышляла Инга Казимировна, сидя в поезде. Мало их с южноморской сувенирной фабрикой…»
Последнее время ей стало казаться, что с этим делом она не разделается никогда. Каждый день уйма звонков, запросов во все концы Советского Союза, справок. Список «что?», «почему?», «откуда?» рос как снежный ком. Следователь чувствовала, что одних ее сил явно не хватит для такого объема работы. А ведь на руках было еще пять дел.
Недаром, видя замотанность Инги Казимировны, Кирилл все настойчивее стал уговаривать ее переехать с ним в Москву. Он был убежден, что работа следователя — не для женщины. Гранская возражала.
— Посмотри на себя! — воскликнул вконец разозленный профессор. — Как загнанная лошадь! У меня прямо душа разрывается! Вижу тебя не больше часа в день…
— Не могу себя представить в ином качестве, — упрямо ответила Инга Казимировна.
— Ерунда! Есть и другие возможности. Ты ведь любишь кино? У меня приятель работает в Госкомитете по кинематографии, может устроить тебя в юридический отдел. Будешь ходить на просмотры. Всякие там абонементы на фестивали…
Шебеко действовал по поговорке: капля по капле камень точит. Инга Казимировна всерьез задумалась над его словами. В конце концов, и годы брали свое — уже не девочка. Множились морщины, в волосах она то и дело находила новую серебряную нить.
Стареть не хотелось. Во всяком случае — раньше времени. Гранская уже почти дала Кириллу согласие: закончив находящиеся в ее производстве дела, подать заявление об уходе…
В облпрокуратуре ждали приятные новости. Начальник следственного управления сообщил, что по делу Зубцова создана бригада следователей (ей придали еще двоих из других районов). Возглавлять бригаду поручили Инге Казимировне. Их принял с докладом Зарубин. Выслушав обстоятельное сообщение Гранской, Степан Герасимович спросил:
— Что думаете предпринять?
У следователей уже было выработано на этот счет общее мнение.
